— Почему?

— Она превратила его жизнь в кошмар. И это после всего того, что он для нее сделал. Обеспечил ей достойную жизнь. До замужества, до тридцати пяти лет, Пенни жила со своей ужасной мамашей. Перспектив — почти никаких. Работала в регистратуре в клинике Грегори. Только они стали встречаться, она забеременела. Поставила его в безвыходное положение, и ему пришлось на ней жениться.

— А разве это обязательно? — спросила Мосс.

— Я знаю, теперь модно рожать внебрачных детей, но мой внук не должен был стать незаконнорожденным!

— То есть это вы заставили их пожениться? — уточнила Мосс.

Эстель повернулась к ней.

— Нет. Грегори сам так решил. Он — благородный человек.

— До этого он был женат? — осведомилась Эрика.

— Нет, что вы.

— Пенни и Грегори были женаты четыре года. Значит, женился он в сорок два года? — спросила Мосс.

— Да, — подтвердила Эстель.

— До женитьбы у него было много женщин? — подал голос Питерсон.

— Женщины были. Но так, ничего серьезного. Он был увлечен медициной — сначала институт, потом практика. Среди его подружек встречались хорошие девушки, было из чего выбирать. А он позарился на эту алчную бабу из регистратуры…

— Вам она не нравилась? — спросил Питерсон.

— А вы как думаете? — вопросом на вопрос отвечала Эстель, глядя на него в зеркало заднего вида. — Она его не любила, ей только деньги нужны были. Я ведь его сразу предупреждала, но он и слушать не хотел. А потом началось… в общем, я оказалась права.

— Что произошло? — спросила Эрика.

— Еще не высохли чернила на брачном свидетельстве, а она уже стала требовать, чтобы Грегори записал на нее недвижимость. У него в собственности есть… было несколько домов для сдачи в аренду. Он ведь всего добился сам, понимаете? Трудился как вол. Один дом он оформил на мое имя, чтобы у меня было немного денег на старость. Так вот, она хотела, чтобы он этот дом переписал на нее! Естественно, он отказался. Она обратилась за помощью к брату… — Эстель в отвращении покачала головой. — Словом, негодяи они, вся их семейка — Пенни, ее брат Гэри. Гнусный скинхед, все время попадает в полицию. А Пенни ему предана. Странно, что вы его не знаете. Гэри Уилмслоу.

Эрика переглянулась с Мосс и Питерсоном, а Эстель продолжала:

— А в прошлом году, когда Гэри стал угрожать Грегори, они и вовсе вдрызг разругались.

— Как он ему угрожал? — спросила Эрика.

— Это все из-за школы Питера. Грегори настаивал на пансионе, и тогда мальчика пришлось бы отправить из дома. Пенни привлекла Гэри, чтобы тот запугал Грегори, но Грегори не дал ему спуску, а мало кто не спасует перед Гэри Уилмслоу. Грегори устроил ему хорошую взбучку, — с гордостью доложила Эстель.

— И что было потом?

— Разразился скандал. Грегори даже слышать не хотел о Гэри, но Пенни не желала изгонять его из своей жизни. Да и Гэри не понравилось, что ему дали отпор. Молва-то пошла, как пить дать. Смерть Грегори выгодна Пенни и Гэри. Она теперь наследница. Я так скажу: вы сэкономите кучу денег налогоплательщиков, если арестуете ее брата. Гэри Уилмслоу. Он способен на убийство, вы уж поверьте. Вон на прошлой неделе он снова взялся за свое — угрожал Грегори. Ворвался в его кабинет в клинике, где наверняка было полно пациентов.

— Почему он ему угрожал?

— Не успела выяснить. Мне об этом рассказала администратор. Я собиралась расспросить Грегори, когда он вернется с отдыха, но… — Эстель снова заплакала. Показалась таверна «Форест-Хилл», стоявшая на углу улицы. Эстель подняла голову. — Здесь налево, мой дом в самом конце.

Эрика затормозила возле нарядного дома в конце улицы, жалея, что они приехали так быстро.

— Хотите, мы зайдем к вам? — предложила Эрика.

— Нет, не надо. Какое-то время я хочу побыть дома одна, спасибо. Мне столько всего пришлось пережить. Вы должны проявить понимание… На вашем месте я прямо сейчас поехала бы и арестовала ее брата. Говорю вам, это Гэри. — Погрозив крючковатым пальцем, Эстель с трудом отстегнула ремень безопасности и достала из пакета туфли.

— Миссис Манро, мы пришлем к вам наших сотрудников, они возьмут у вас показания. И еще: необходимо, чтобы кто-нибудь опознал тело, — тихо произнесла Эрика.

— Один раз я уже видела его… таким. Больше не хочу. Попросите ее, попросите Пенни, — отказалась Эстель.

— Хорошо, — промолвила Эрика.

Питерсон вылез из машины и обошел ее, остановившись у дверцы со стороны пассажирского кресла. Он взял у Эстель туфли, обул ее, затем помог ей выбраться из машины и дойти до двери.

— Дело принимает интересный оборот, — тихо заметила Мосс Эрике. — Деньги, недвижимость, война семей — не жди ничего хорошего.

Они смотрели, как Питерсон помогает Эстель подняться на крыльцо. Она открыла дверь и исчезла в доме.

— Что верно, то верно, — согласилась Эрика. — Я, пожалуй, поговорю с Пенни. Да и с этим Гэри Уилмслоу.

Дом, в котором жила Пенни Манро, находился в Шерли, в районе на юго-востоке Лондона, буквально в нескольких милях от того места, где они высадили Эстель. В прошлом муниципальное жилье, теперь это было современное здание с декоративной «каменной» штукатуркой серовато-коричневого цвета и новыми пластиковыми окнами, которые украшали фигурные решетки. Палисадник ухоженный, аккуратно подстриженный газон покрывала, несмотря на засуху, сочно-зеленая трава. В накрытом сеткой небольшом пруду плавали распустившиеся кувшинки. Большая пластмассовая цапля стояла на одной ноге в окружении огромных розовощеких гномов.

Когда они позвонили в дверь, зазвучала электронная мелодия песни «Край надежды и славы»[23]. Мосс удивленно вскинула брови, глядя на Эрику с Питерсоном. Им долго никто не открывал. Звонок проиграл целый куплет и затих. Дверная ручка повернулась, дверь медленно приотворилась — всего на несколько дюймов. В узкий проем на них застенчиво смотрел крошечный темноволосый мальчик с карими глазами. В его маленьком личике Эрика увидела черты Грегори Манро — глаза, высокий горделивый лоб. Аж жутко стало. Из-за закрытой двери в коридоре орал телевизор.

— Привет, ты Питер? — спросила Эрика. Малыш кивнул. — Здравствуй, Питер. Мама дома?

— Да. Она наверху, плачет, — ответил мальчик.

— О, мне очень жаль. Пожалуйста, узнай у мамы, сможет она с нами поговорить?

Взгляд мальчика заскользил по Эрике, по Мосс и, наконец, остановился на Питерсоне. Он кивнул и, запрокинув голову, пронзительно крикнул:

— Мам, к тебе пришли!

Послышалось звяканье, затем — шум воды, спущенной в унитаз, и на лестнице появилась молодая женщина с красными опухшими глазами. Она была стройная и привлекательная, с белокурыми волосами до плеч и аккуратным острым носиком.

— Пенни Манро? — спросила Эрика. Женщина кивнула. — Здравствуйте. Старший инспектор Фостер. Это — инспекторы Питерсон и Мосс. Примите наши соболезнования…

Пенни яростно затрясла головой.

— Нет. Он не знает… Я не… — зашептала она, показывая на сына. Тот во весь рот улыбался Питерсону, который, скосив глаза, показывал ему язык.

— Можно побеседовать с вами наедине? — спросила Эрика.

— Я уже имела беседу с полицией.

— Миссис Манро, это очень важно.

Пенни высморкнулась и кивнула, закричав:

— Мама! Маааама! Боже, опять этот телевизор… — Она открыла дверь комнаты, выходившей в коридор, и телевизор завопил громче, так что тонкая рама зеркала, висевшего у дверного проема, задребезжала. Играла музыка к телепередаче «Сегодня утром». Спустя несколько мгновений в дверях гостиной появилась крупная пожилая женщина с облаком взбитых сальных седых волос на голове и комичными очками в толстой оправе. На ней был странный зеленый наряд — то ли мужской, то ли женский: зеленый джемпер и коротковатые брюки. Нижние края штанин топорщились над ее отекшими лодыжками, раздувавшимися над клетчатыми тапками. Женщина близоруко прищурила глаза под грязными стеклами очков.