Шарлин пожала плечами, кивнула, а потом ее глаза на мгновение закатились. Томас не был похож на наркомана. Он беседовал с Максом о своей бывшей жене, Мариэтте.

— Она помешалась на уборке. Я на днях виделся с ней, руки у нее стали красными от хлорки. Смотреть больно… — рассказывал он.

Я снова сосредоточилась на сумке Шарлин. Взяла ее в руки. Она была мягкая, роскошная, восхитительного густого синего оттенка, с подкладкой цвета сливочного масла.

— Я всегда мечтала о такой сумке. Но они баснословно дорогие.

— Ну да, дорогие… — подтвердила Шарлин, однако взгляд ее был прикован к Максу. Он поставил на журнальный столик длинный и широкий деревянный ларец. Старинный, с двуцветным узором из светлого и темного дерева.

Макс откинул крышку. В ларце аккуратными рядами лежали пакетики с белым порошком, таблетки, брикет чего-то коричневого, похожего на тростниковый сахар, но я знала, что это смола каннабиса. На экране Леди Гага теперь исполняла «Папарацци», но атмосфера в комнате была почти как в научной лаборатории. Макс вытащил из ларца восемь пакетиков кокаина.

— Мне нужна моя сумка, — резким тоном заявила Шарлин, выхватывая у меня свою сумку. Порывшись в кошельке, она достала кредитку и купюру достоинством 10 фунтов.

Макс вскрыл один из пакетиков и высыпал небольшое количество белого порошка на стеклянную поверхность стола. Шарлин опустилась на колени и разделила порошок на две полоски. Свернув трубочкой банкноту, она втянула носом одну полоску и предложила купюру Томасу, но он отказался. Шарлин села на ковер, вытерла нос и всхрапнула.

— Я же говорил, что дурь качественная, — произнес Макс, с улыбкой наблюдая за ее реакцией. Томас большущей ладонью потер потное лицо.

— Все нормально, милая. — Он тронул ее за плечо. Лицо у него было добрее. Ее лицо, с заостренными чертами, хоть и симпатичное, оставляло неприятное впечатление.

— Вы давно вместе? — поинтересовалась я. Макс пристально посмотрел на меня.

— Пару месяцев, — с гордостью ответил Томас. Он встал с дивана и сел рядом с Шарлин на ковер. Она вращала глазами, голова ее завалилась назад. Томас привлек ее к себе. Она громко выпустила газы. По комнате разнеслась вонь. Через минуту я встала и открыла окно. Макс снова посмотрел на меня, но его глаза искрились весельем.

— Как нюхнет, ее всегда пробирает, особенно если это качественный кокс, — объяснил Томас, спокойно так, по-деловому, будто она просто съела пару кусочков черного хлеба с высоким содержанием клетчатки. Было что-то отталкивающее в том, как он покровительственно обнимал Шарлин — будто она ему принадлежала. Будто он считал ее своей собственностью. Прошло несколько минут, Леди Гага исполнила еще пару песен, и Шарлин, казалось, наконец очухалась.

— Отличный порошок, Макс, — похвалила она. Наклонившись, Шарлин смела в сумку со стола остальные пакетики с кокаином. — Буду тебе должна…

Последовала затяжная пауза. Макс долго смотрел на гостей.

— Макс, она отдаст, ты же знаешь, — сказал Томас, снова обнимая Шарлин. Но она стряхнула с себя его руку и поднялась с пола.

— Он знает, — уверенно заявила она.

— Конечно, — подтвердил Макс.

Шарлин облизнула палец, промокнула им остатки порошка на столе и втерла его себе в десны.

После ухода гостей я унесла бокалы, начисто вытерла стол.

— Давно ты торгуешь наркотиками? — спросила я, разбрызгивая на столе чистящий спрей и вытирая его насухо тряпкой. Макс убирал ларец в рюкзак.

— Извини. Я не люблю делать дела дома, — ответил он. Потом подошел ко мне, и я выпрямилась, встряхивая тряпку.

— Это опасно, — указала я, глядя ему в глаза, которые светились теплом.

Он покачал головой.

— Я занимаю достаточно высокое положение в организации. Но лучше тебе ничего об этом не знать, договорились?

Я кивнула.

— В последнее время бизнес идет хорошо. Я куплю тебе сумку «Малберри».

— Правда? — спросила я.

— У моей девочки должно быть все самое лучшее.

И, как это ни печально, я ему поверила.

^{Вторник, 12 сентября 2017 года}

Сегодня вечером в начале седьмого на парковку вкатил «Ягуар». Маленький зеленый «Ягуар», как у Джеймса Бонда. Подпрыгивая на ухабах разбитой парковки, он миновал несколько стареньких задрипанных автомобилей и играющих детей и с визгом остановился под нашим окном. Из машины вышел Макс с заткнутыми за уши длинными светлыми волосами. В джинсах и коричневой кожаной куртке выглядел он чертовски сексуальным. Макс отпер дверь и улыбнулся во весь рот. Я давно не видела его таким веселым.

— Что случилось? — спросила я.

— Карета подана. Не желаешь прокатиться?

— Я собиралась ужин готовить…

— Забей.

Улыбаясь, он схватил меня за руку и потащил на улицу. Некоторые соседи повыскакивали на балконы и пялились на нас, а в лицах молодых девчонок, несовершеннолетних мамаш, бросавших на меня оскорбительные взгляды, читалась зависть.

Макс открыл дверцу со стороны пассажирского кресла, и я села в машину. Автомобиль был новенький — роскошные кожаные сиденья, приборная панель из лакированного дерева. Мы покатили по Кеннингтону, направляясь в центр Лондона. Меня поразил запах кожи. Дорогой мягкой кожи. Этот запах меня заводил, и Макса тоже. Я видела, что он возбуждается, но когда я ладонью накрыла его пах, он бережно переложил мою руку мне на ногу.

— Позже. Сначала надо кое-что сделать, — объяснил он.

Солнце клонилось к западу. Мы вкатили на вершину Примроуз-Хилл, с которого открывалась панорама Лондона, и остановились. Макс отстегнул ремень безопасности, прошел к багажнику и вернулся с плетеной корзиной.

— Что это? — спросила я.

Он помог мне сдвинуть назад мое кресло и поставил корзину у моих ног. В ней лежали бутылка шампанского, два высоких бокала из тонкого стекла, сыр, оливки, крекеры и картонная коробочка лавандового цвета с пирожными — изысканными, увенчанными свежими фруктами и ягодами. У меня отвисла челюсть.

— Нин, мух, что ли, ловишь?

— Нет. Просто я потрясена… Приятно потрясена, — быстро добавила я.

Макс открыл бутылку шампанского, издавшую тихий хлопок, и наполнил два бокала. В одном стала быстро подниматься пена. Он наклонился, отхлебнул ее и затем рыгнул.

— Черт, не очень хорошее. Сразу видно, что официантом я никогда не был. — Он подал мне бокал. — За нас, Нин, за тебя. Встреча с тобой — самое лучшее, что случилось в моей жизни. — Я чокнулась с ним. — Нин, я знаю, что вел себя отвратительно. Но есть только ты и я. Ты и я. И я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю. — Внутри у меня все сладостно трепетало. Я смотрела на него, на машину, на золотистый закат над Лондоном, что простирался перед нами.

— Мне всегда хотелось подняться сюда. Читала «101 далматинец»?

— Нет, — мотнула я головой. — Только фильм смотрела.

— Книга в сто раз лучше. Мне нравится сцена, когда собаки в сумерках прибегают на Примроуз-Хилл и начинают лаять — общаются между собой и с собаками, что находятся за много миль от них.

— Но ведь так не бывает?

— Мне нравится думать, что бывает. Мы понятия не имеем, что они лаем сообщают друг другу. А мне нравится думать, что они, когда лают, переговариваются. Глупость, да? — Макс провел руками по волосам.

— Вовсе нет. Волшебство. — Сейчас, когда я находилась здесь с ним, мне казалось, будто я попала в сказку. Мною владело такое же чувство, как в тот первый вечер, когда я остановилась на светофоре близ кафе «У Сантино» и он сел в мою машину. Макс улыбнулся и долил шампанского в мой бокал.

— В один прекрасный день у нас тоже будет автомобиль, как этот. Обещаю, Нин. — Я улыбнулась и кивнула, не рискуя вопросами портить ему настроение, но он сам утолил мое любопытство: — Помнишь ту парочку, что заходила к нам на днях? Шарлин и Томас?

— Ее пердеж забыть трудно. Прям в мозг врезался.

По губам Макса скользнула улыбка, и он снова принял серьезный вид.