Остаток выходных Нина и Макс оттачивали свой план и готовились к понедельнику. Вымыли белый фургон, навели порядок в его салоне, заправили дизельным топливом, налили солярку в десятилитровую канистру, которую поставили в задок машины. Мариэтту дважды отправляли в супермаркет, и она накупила консервов и сухих продуктов питания на большой рюкзак. В воскресенье утром Макс в последний раз послал ее за покупками в центр Лондона с пачкой краденых денег. Она вернулась ближе к вечеру.

— Ковры мои не запачкайте, пожалуйста, — сказала она Максу и Нине, когда те занесли сумки в гостиную.

— Все купила? — спросил Макс.

— Да. И теперь я хочу получить свои вторые пять тысяч. — Несмотря на холодную погоду, Мариэтта обливалась потом, так что косметика на ее лице расплывалась.

— Завтра утром. Получишь завтра утром, как только рассветет, — пообещал Макс и принялся разбирать сумки — доставал покупки, а Нина вычеркивала их из списка:

— Походная плитка, четыре термоспальника…

— Зачем вам четыре? Вас же только двое, — удивилась Мариэтта. Салфеткой промокая лицо, она наблюдала за тем, как содержимое сумок выгружается на ее ковер. Макс проигнорировал ее замечание.

— Три незарегистрированных мобильных телефона, две запасные батареи. Нин, это все надо зарядить.

— Хорошо, — сказала она, записывая за ним.

— Господи, мне столько времени понадобилось, чтобы купить все это… И везде толпы народу, все затариваются к Рождеству. Хотя еще даже не декабрь.

— Слушай, отвалила бы ты. Иди лучше чайник поставь! — вспылил Макс, свирепо зыркнув на нее.

— Пять тысяч. Только ради этого и терплю. Пять тысяч, будь они прокляты, — пробормотала Мариэтта, покидая комнату и закрывая за собой дверь.

— Десять тысяч! — крикнул ей вслед Макс и снова повернулся к Нине. Она нервно грызла кончик ручки. Макс вытащил большой набор «Харибо». — Смотри, специально для девочек. Им понравится. Чего здесь только нет: мармеладные мишки, бутылочки кока-колы…

Слабо улыбнувшись, Нина записала и это. Макс вытащил две запасные батареи к ноутбуку и затем — длинную желто-красную пластиковую коробку. И присвистнул:

— Ни фига себе. Даже не поленилась сходить в специализированный магазин походного снаряжения. — Он открыл коробку и извлек из нее два длинных желтых цилиндра с красными отвинчивающимися колпачками на каждом конце, как показалось Нине. — И купила что надо. Две парашютные сигнальные ракеты. Я бы не удивился, если б тупая корова вместо ракет притащила брюки-клеш[153].

Нина наблюдала, как он рассматривает длинные пластиковые цилиндры.

— Как они действуют?

— Держишь вот здесь. — Макс показал на стрелочку в верхней части корпуса. — Отвинчиваешь снизу это. — Он отвернул колпачок на одном конце цилиндра. Крышечка соскочила, из цилиндра выпал хвостик шнура. — И дергаешь. И огненная ракета взвивается в воздух на триста футов… — Макс аккуратно приставил колпачок к корпусу цилиндра и крепко его завинтил. — Это, Нин, наш путь к спасению. Вторая ракета — резервная. Теперь ясно?

Она кивнула.

— А твой приятель… На него можно положиться?

— Я ему доверяю. Он знает, что отхватит солидный кусок выкупа. А это самый верный залог доверия.

Нина обвела взглядом вещи, разложенные на ковре.

— Даже не верится, что мы на это решились.

Макс бережно уложил сигнальные ракеты в коробку и повернулся к ней.

— Решились, Нин, — сказал он. — И мы исполним свой план. Ради нас. Это наш шанс на достойную совместную жизнь. Шанс распрощаться с нашим нынешним жалким существованием — без денег, без надежды, без перспектив. И обстоятельства складываются в нашу пользу. Это наш звездный час. Мы должны вцепиться в представившуюся возможность обеими руками. Никто не пострадает.

Нина посмотрела Максу в глаза и на мгновение почти ему поверила.

В тут ночь Нине не спалось. Пару часов она смотрела на мирно похрапывавшего подле нее Макса, потом встала и бесшумно спустилась вниз, чтобы согреть себе молока. Ставя на газ маленькую кастрюльку, Нина краем глаза увидела стационарный телефон, стоявший на столике в коридоре. На цыпочках она вышла в коридор, прислушалась. Тикали часы, на плите шипел газ. Нина сняла трубку, поднесла ее к уху. Гудок на слух казался теплым и ободряющим. Телефон матери она знала наизусть. Он не менялся много лет. Она запомнила его еще в детстве, когда училась отвечать на звонки — брала трубку и говорила: «Алло, 0208 886 6466», как это обычно делала бабушка. С гулко бьющимся сердцем Нина начала набирать номер: 0, 2, 0, 8… 8, 8, 6… 6, 4, 6… Палец завис над последней «шестеркой»…

— Кинуть его хочешь? — раздался чей-то голос. Вздрогнув, она повернулась и увидела Мариэтту, сидевшую на диване в темной гостиной.

— Нет. — Нина опустила трубку на рычаг.

— Меня не проведешь.

— Что?

— Я сама кого хочешь проведу… — Мариэтта грузно поднялась с дивана и прошаркала в коридор. Яркий свет, лившийся с потолка, подчеркивал каждую морщинку на ее лице, мешки под глазами. На ней был застиранный белый махровый халат, из-под ткани кармана проступали очертания пачки сигарет и зажигалки.

— Боишься, да? — спросила Мариэтта. Она обняла Нину и поцеловала ее в макушку.

— Да.

— Вот что я тебе скажу, девочка. Я почти всю жизнь живу в страхе, и мне от этого одна только польза.

Нина заплакала. Мариэтта отстранилась от нее и отвесила ей пощечину.

— Прекрати. Тебе представилась возможность уехать из страны. Не упускай свой шанс, ясно?

Потрясенная, Нина поднесла руку к горящему лицу:

— Я думала, вы не хотите знать, что мы намерены сделать?

— По-твоему, я дура? Или глухая? Завтра ты поедешь с Максом, поняла? Не поедешь — я позвоню в полицию и все им расскажу. Знаешь, что бывает в тюрьме с такими девчонками, как ты? Думаешь, ты нужна такая кому-то из своих родных? Для них ты теперь современная Майра Хиндли.

— Я не такая, как она… — начала Нина.

— Вы убили четверых. У них твоя ДНК, твои фото. Они запросто установят твою причастность к этим преступлениям. Совсем, что ли, идиотка? Ты будешь сидеть пожизненно. Если только не решишь повеситься в камере на простыне.

— Стерва, — обругала Мариэтту Нина.

Та схватила ее за горло и приперла к стене. Теперь взгляд у нее был такой же холодный и безжалостный, как у Макса.

— Для чванливой маленькой бздюшки вроде тебя десять тысяч, может, и не деньги, — прошипела Мариэтта, почти вплотную приблизив к ней свое лицо. — Но я таких денег, наверно, в жизни больше не увижу. Сейчас ты поднимешься наверх, а завтра утром поедешь с моим сыном и сделаешь все, что потребуется для того, чтобы вы могли начать новую жизнь. Наши с вами пути больше не пересекутся… — Она пристально посмотрела на Нину, лицо которой приобретало синюшный цвет, и затем убрала руку с ее шеи. Хватая ртом воздух, Нина сползла по стене на пол, а потом медленно потащилась вверх по лестнице. Послышалось шипение, по квартире разнесся запах горелого. — Молоко твое убежало, — сказала Мариэтта.

Когда они проснулись, Мариэтты дома не было. После завтрака Макс оставил на кухонном столе пять тысяч фунтов, и они направились к фургону.

С новыми номерами на машине они поехали на Хилли-Филдс-роуд, припарковались в сотне ярдов от дома Марша и стали ждать. Сначала Марш уехал на работу, а спустя сорок пять минут появилась Марси с близняшками. На девочках были одинаковые зеленые платьица, плотные синие пиджачки, шляпки, перчатки и теплые зеленые колготки. Марси посадила дочек на заднее сиденье «Спейс Крузера», пристегнула их, и они поехали. Нина глянула в задок фургона, где они положили старый матрас. Окно на задних дверях машины они затемнили.

— Макс, они же совсем крошки, — жалобно произнесла Нина.

— Сколько раз тебе говорить? Ничего с ними не случится. Если выполнят наши требования, через день получат назад своих детей. Нина, ты хоть понимаешь, что это не самое страшное из твоих деяний? Так какого черта строишь из себя мать Терезу?! Кого ты пытаешься обмануть?!