— Остынь, Гленда… Я же просто с мамой разговариваю.

— И не надо мне вот этого! Я твоя бабушка, а не приятель из скейт-парка.

Джейк закатил глаза.

— У меня нет приятелей по имени Гленда, особенно таких, кто с таким именем заявится в скейт-парк.

Кейт видела, что ее мать стала пунцового цвета, казалось, она вот-вот взорвется.

— Джейк, не разговаривай так с бабушкой, — сказала Кейт. — И не закатывай на меня глаза.

— Мне будет пятнадцать в следующем году, а она управляет моей жизнью. Все есть на «Фейсбуке», все мои друзья! Тут есть парень, он нашел работу на фестивале через пост на «Фейсбуке», так что вы, возможно, рушите мою будущую карьеру! — кричал Джейк. Он вскочил и умчался. Они на пару секунд замолчали, Кейт услышала, как хлопнула дверь.

— Будущая карьера, — сказала Кейт. — Он знает, за какие веревочки тянуть.

Гленда отодвинула стул и присела.

— Переходный возраст превращает его в спорщика.

— Когда он начал называть тебя Гленда?

— На той неделе, мы тогда поссорились из-за того, во сколько он должен быть дома. Теперь «Остынь, Гленда» — его любимое выражение.

— Он и папу зовет Майклом?

— Нет, твой отец по-прежнему «дедушка». Это же я всегда — плохой полицейский.

— Где папа?

— Он играет в бильярд с Клайвом Бересфордом. Он передает привет.

— Клайв Бересфорд передает привет? — сказала Кейт, не удержавшись от соблазна поддразнить мать.

— Кэтрин, не начинай.

— Разве мы не должны радоваться, что Джейк становится обычным подростком с перепадами настроения?

— Тебе легко говорить.

Кейт вскинула бровь, но промолчала.

— Мам, надо разрешить ему зарегистрироваться на «Фейсбуке».

— Но…

— Выслушай меня. Если мы этого не сделаем, он может создать какой-нибудь анонимный профиль, о котором мы даже не узнаем. Скажи ему, что он может создать страничку, но он должен сказать нам пароль. И нам самим придется добавить его в друзья.

— Мне тоже нужно регистрироваться? — спросила Гленда.

— Да. И я зарегистрируюсь. Тогда мы сможем наблюдать за ним и, если нам что-то не понравится, прикроем это дело.

Гленда думала об этом.

— А что, если сама-знаешь-кто или его мать попытаются связаться с Джейком?

— Питеру и Энид запрещено по решению суда вступать с ним в любые контакты, в том числе через соцсети и по электронной почте.

— Что, если он сам узнает что-то?

— Мы не можем всю оставшуюся жизнь запрещать ему пользоваться интернетом, — сказала Кейт. Гленда сняла очки и потерла глаза. — Мам, меня тоже все это охренеть как пугает.

— Выбирай выражения, Кэтрин…

— Нам нужно быть умнее. Запреты никогда не работают. Только делают хуже. Нам надо оттачивать навыки слежки. Будем следить за ним онлайн.

Гленда улыбнулась.

— Пожалуй, ты в этом получше моего разбираешься.

— Ну не знаю. Ты взломала замок на моем дневнике, когда мне было двенадцать. И не то чтобы я там писала что-то неприличное.

Гленда помотала головой, признавая поражение.

— Хорошо, ладно… Но мне нужна твоя полная поддержка. Я не хочу быть злодейкой, которая собирается следить за ним на «Фейсбуке».

— Если мы хотим, чтобы он согласился на наши условия, то мне самой придется ему сказать.

— Придется подождать до завтра. Мне еще надо доделать этот чертов «Баттенберг» для этого благотворительного вечера, и я не имею ни малейшего понятия, как регистрироваться на «Фейсбуке».

— Тебе придется стоять у него за спиной, пока он будет создавать профиль. Я могу попросить моего ассистента, чтобы он потом все проверил. Сама завтра тоже зарегистрируюсь, — сказала Кейт.

— Хочешь сказать ему? — спросила Гленда. — Я могу позвать его из комнаты.

— Нет. Скажи сама. Побудь хорошим полицейским.

— Спасибо… Ой, черт возьми, мой джем! — сказала мать, вскакивая на ноги. — Пока, дорогая!

— Завтра поговорим, поцелуй Джейка от меня, — сказала Кейт и завершила звонок.

Беседы с Джейком всегда поднимали ей настроение, но в то же время, когда она отключалась и оставалась одна, Кейт чувствовала ужасную пустоту. В тишине она слышала, как вокруг дома гуляет ветер. Она принесла из машины папку с информацией о Кейтлин и приготовила себе сэндвич и стакан чая со льдом.

Она толком не попрощалась с Тристаном, когда высадила его у дома, и, покончив с сэндвичем, набрала его номер.

— Удобно говорить? — спросила она.

— Да я тут ванну набираю, — сказал он. — Сейчас, — Кейт услышала скрип закрывающегося крана и плеск воды.

— Я тебя не задержу. Я просто хотела поблагодарить тебя за помощь. Я не предполагала, что все так обернется.

— Я знаю. Что теперь будет? Похоже, эта птица связала между собой убийства Эммы Ньюман и Кейши Смит.

Кейт думала об этом и испытывала куда меньше энтузиазма, чем Тристан. Она не хотела быть причастной к еще одному делу, так тесно связанному с Питером Конуэем.

— Теперь этим будет заниматься полиция, у них есть мой адрес на случай, если они захотят побеседовать с нами… — Кейт чувствовала себя подавленно от того, что она теперь находилась по другую сторону расследования и оставалась в неведении. Ее терзали одновременно и любопытство, и страх, но ей необходимо было сосредоточиться на том, что она в состоянии сделать, а именно — выяснить, что случилось с Кейтлин.

— У нас же не будет неприятностей? — спросил Тристан.

— С кем?

— С полицией.

— А почему они должны быть? Мы никуда не проникли незаконно. Конечно, объяснять, что мы делали, было довольно неловко, но по машинам ведь лазила я… Не самое изящное мое представление. У нас есть оправдание. И мы сразу же передали им улики.

— Вы думаете, они вызовут нас в участок для допроса?

— Нет. Мы дали письменные показания. Возможно, они захотят что-нибудь уточнить, но тогда они, скорее всего, позвонят или приедут сами, неофициально. Если они поймают того, кто это совершил, то нас, возможно, вызовут в суд… — голос Кейт затих. Она не загадывала так далеко. — Ты завтра будешь? У меня две лекции после обеда, — сменила она тему.

— Да, я буду. Мне очень интересно разобраться с делом Кейтлин Мюррей, — сказал Тристан.

Судя по голосу, он все еще немного нервничал, но Кейт не стала приставать к нему с вопросами. Когда Малкольм и Шейла хотели поговорить с Кейт об оплате, Кейт и Тристан сошлись на том, что они не возьмут денег, а вместо этого попросили разрешения использовать материалы дела для будущих лекций по криминологии. Они чувствовали, что просто не могут взять с убитой горем пары ни одного пенни, зато они получат возможность искать информацию по делу в рабочее время, как они обычно поступают, готовясь к лекциям по нераскрытым делам. Это была небольшая лазейка, чтобы оправдать использование ресурсов университета, но Кейт думала больше о том, что такое решение будет одинаково удобно для всех Кейт положила трубку. Спать совершенно не хотелось, поэтому она открыла папку, которую ей передали родители Кейтлин, и начала просматривать содержимое.

День в психиатрической лечебнице Баруэлла начинался рано, в 6:30 утра, когда подавали сигнал к завтраку, а время, отведенное Питеру Конуэю для похода в душ, начиналось с 7:10.

Маленькая ванная комната в конце отделения постоянно напоминала ему пансионаты, в которых они с Энид жили во время его школьных каникул: потертые деревянные перегородки, постоянные сквозняки, капли воды, падающие в древние фарфоровые раковины, голые лампочки и невыветривающийся запах вареной еды с кухни.

Питер голый стоял перед заляпанным зеркалом, соскребая с лица пену дешевой одноразовой бритвой, и впервые за несколько месяцев внимательно разглядывал свое тело. В лучшие времена у него были широкие плечи, сильные руки, тонкая талия и накачанные ноги. А теперь он разжирел. Белый волосатый живот выдавался вперед и нависал над копной лобковых волос. Руки были хилые, бицепсы превратились в жир и стекли вниз, а ноги стали тощими, точно две сигареты «Вудбайн», торчащие из пачки, как любила говорить Энид. Его член был вялым. Спящим. Как и все остальные части его тела, оглушенные коктейлем из успокоительных таблеток, которые он принимал.