Эрика протиснулась мимо детской коляски, почти полностью перегораживающей дверной проем, и увидела, что фото Марка лежит плашмя на комоде, а на нем стоит бутылочка с детским маслом. Она взяла рамку, отстегнула задник. Масло просочилось вовнутрь и испачкало верхнюю часть снимка: над головой Марка до самых его волос расплывалось жирное пятно.

С фотографией в руках Эрика ринулась в гостиную, едва не налетев на детей, пробегавших мимо.

— Ты что тут вытворяешь, черт возьми? — заорала она.

Ленка с Эвой на руках повернулась и воззрилась на фото.

— А что такое?

— Ты поставила бутылочку с детским маслом на фотографию Марка…

— Прости, Эрика. Я другую тебе напечатаю. Она есть у тебя на флешке?

— Ленка, у меня нет этой фотографии на флешке… Я делала снимок пленочным фотоаппаратом, — объяснила Эрика надтреснутым голосом.

— То есть ты хочешь сказать, что фотография мужа, которого ты любишь больше жизни, существует у тебя в единственном экземпляре?! Почему же ты ее не отсканировала?

Эрика застыла на месте. Ленка была права. Почему не отсканировала? Это же так просто.

— Ты вообще ничего в голову не берешь, только грязь умеешь разводить! — гневно бросила она.

— Зато ты у нас супердетектив с понтом дела! Что же ты не додумалась сделать копию фотографии, которой так сильно дорожишь?! Я убрала ее с пеленального столика, так ты обратно поставила! Ты же знала, что на комоде я переодеваю ребенка! Сама же разрешила нам пожить здесь, а теперь тыкаешь постоянно, что это твой дом!

— Я только попросила не трогать мою фотографию! И посмотри, во что вы превратили квартиру! Это теперь уже не мой дом, а ТВОЙ!

Ленка отвернулась к телевизору. Эва, перестав плакать, таращилась на нее огромными глазищами.

— Долго вы еще намерены здесь торчать? Или это все зависит от твоего придурошного муженька?

— Мой муженек хоть и придурошный, зато со мной! — крикнула Ленка.

Неожиданно все замолчали.

— Что ты сказала?

— Эрика, я не хотела. — Ленка повернулась к ней с виноватым выражением на лице.

— Значит, так. Чтобы к завтрашнему утру вас и вашего хлама здесь не было. Это ясно?! — гаркнула Эрика. Она вышла из гостиной, унося с собой фотографию Марка, схватила ключи от машины и покинула квартиру.

Лил дождь. Эрика села в машину, завела мотор и поехала куда глаза глядят.

Аманда Бейкер не замечала, что за окном лупит дождь. Она с головой ушла в компьютер, просматривая и пересматривая видео, снятое Тревором Марксмэном. Крофорд потрудился на славу — предоставил копии архивных материалов следствия, которые помогали ей восполнить пробелы памяти.

На стене гостиной над диваном исписанных листков заметно прибавилось.

Аманде всегда нравилось анализировать и сопоставлять факты, разгадывать головоломки, выстраивая связную цепочку развития событий. Сейчас, не испытывая давления начальства и даже необходимости выйти из дома, она чувствовала себя совершенной хозяйкой положения. Как будто это она сама руководила следствием.

Аманда ближе наклонилась к ноутбуку, освещаемая сиянием экрана. Она дошла до той части видео, где фигурировали вместе Марианна и Лора Коллинзы. Ясным солнечным днем они сидели на скамейке под сенью огромного раскидистого дуба. Камера, снимавшая Джессику и еще одну девочку, которые качались на качелях, взлетая все выше и выше, так что у обеих развевались длинные волосы, панорамировала, плавно приближаясь к Марианне с Лорой. Они о чем-то горячо спорили, и снимавший, заинтересовавшись, задержал на женщинах объектив, взяв их крупным планом. На мгновение изображение утратило резкость, но в следующую секунду обрело четкие очертания. Шум ветра несколько заглушал голоса, но Аманда отчетливо слышала все, что они говорили. Она поставила видео на паузу и опустила руку к чаше с карамельным попкорном, что стояла на полу возле ее кресла. Там было пусто.

Она с трудом поднялась с кресла и потащилась на кухню. Аманда упорно воздерживалась от употребления спиртного, а сладкое помогало не впасть в искушение. Открыв холодильник, она увидела, что все мороженое съедено; в шкафах, где она обычно держала печенье и шоколад, тоже ничего не осталось. Аманда открыла дверь кладовой и, экраном смартфона освещая каморку, заскользила взглядом по полкам, высматривая что-нибудь съедобное. Луч прыгал по консервным банкам, приправам, пакетам риса и макаронных изделий. Она была уверена, что в темных уголках непременно завалялось что-нибудь сладкое.

Аманда посмотрела в окно на задний двор. Дождь хлестал по стеклу, неухоженный газон озаряли вспышки молний. В такую погоду за шоколадом она уж точно никуда не побежит, рассудила Аманда.

Она подтащила к двери кладовой стул, что стоял у кухонного стола, и встала на него. Светя смартфоном, осмотрела верхние полки. Опять консервные банки, просроченная упаковка Weetabix[91]. Луч телефона упал на коробку, стоявшую за небольшой горкой бульонных кубиков «Оксо». Это была очень давняя упаковка апельсинового шоколада Terry’s. Синяя коробочка запылилась, и через затянутое прозрачным пластиком круглое окошко было видно, что шоколадный шар в фольге растрескался и просыпался сквозь обертку. Однако не это привлекло внимание Аманды, а надпись на коробке. У нее аж дух захватило.

«Это не Терри, это — мое», — произнесла она, читая рекламный слоган. Аманда взяла коробку, спустилась со стула и вернулась в гостиную. — Это не Терри, это — мое… — повторяла она словно в трансе. Она снова села за компьютер, и пару раз просмотрела кусочек видео с кадрами, на которых Марианна бьет Лору по лицу. При этом она внимательно вслушивалась в слова, которые та кричала.

Аманда взяла телефон, набрала номер, но включился автоответчик.

— Крофорд, это я, — сказала она. — Убийца Джессики Коллинз… Кажется, я поняла… Перезвони, как получишь мое сообщение. Мне нужна помощь, чтобы кое-что проверить.

В другом конце города, в Мордене, Джерри лежал перед телевизором у себя в квартире, располагавшейся в одном из высотных жилых зданий. Раздался ставший уже привычным предупредительный сигнал. Джерри поставил на паузу шоу, что он смотрел, и, сев за компьютер, стал слушать.

Питерсон в одном лишь маленьком полотенце, обернутом вокруг пояса, стоял у себя на кухне и смотрел в холодильник. Все, что он увидел, — полбанки консервированных макаронных колечек в томатном соусе и несвежий хлеб.

Он снимал небольшую квартиру на первом этаже в приличном районе Сиднэма. Соседями его были в основном конторские служащие да еще пара старушек, у которых при встрече с ним всякий раз загорались глаза. Через несколько недель после того, как он поселился здесь, они выяснили, что он служит в полиции, Видимо, они чувствовали себя спокойнее, зная, что рядом живет страж порядка, ну и, как предположил его приятель Дуэйн, вероятно, они ему симпатизировали.

Питерсон со вздохом закрыл холодильник и услышал звонок в дверь. Он подумал, что это, возможно, пришла как раз одна из тех старушек. Под дверью он нашел записку с приглашением на собрание жильцов.

Однако, открыв дверь, он увидел на пороге насквозь промокшую Эрику.

— Привет, босс, — поздоровался Питерсон, подбирая трусы и носки, валявшиеся на полу у ванной.

— Простите, вы не один? — спросила она. Ее взгляд скользнул по серебряному медальону с изображением святого Христофора на его мускулистой груди, по кубикам пресса на его животе, присыпанным мягкой порослью.

— Нет, это просто я такой разгильдяй, — улыбнулся он. — Только что из душа. Извините. — Он натянул белую футболку, при этом едва не потеряв свое полотенце. — Войдете?

— Простите, зря я приехала. — Эрика повернулась, собираясь уйти.

— Босс, на вас же нитки сухой нет, а на улице холодно. Позвольте я хотя бы дам вам полотенце… У меня другое есть, — добавил он, глянув на то, что было обернуто вокруг его пояса.