— Исчез с лица земли после перестрелки… Не знаю, может, кто из полиции помог или ему просто повезло. Но его так и не нашли. Пока. Я верю в судьбу, — продолжала Эрика. — Знаю, что однажды в будущем я снова встречу Джерома Гудмэна, и тогда он от меня не уйдет. Будет сидеть за решеткой до конца своих дней. — Произнося последнюю фразу, она, для пущего эффекта, потрясла кулаком.

— А если не выйдет?

— Что не выйдет?

— Посадить его?

Эрика обратила на Питерсона немигающий взгляд широко раскрытых глаз.

— Единственное, что мне может помешать его посадить, — это смерть. Его или моя. — Она отвела глаза и отпила большой глоток виски.

— Мне жаль. Жаль, что с вами это случилось, босс… Эрика…

— Мне жаль вашу сестру.

Она повернулась к нему, их глаза на мгновение встретились. Питерсон наклонился, собираясь ее поцеловать. Она ладонью накрыла его рот.

— Не надо.

Питерсон выпрямился.

— Черт, простите.

— Не извиняйтесь. Прошу, не надо, — сказала Эрика. Она встала и вышла, а через несколько минут вернулась с одеялом и подушкой в руках.

— Ложитесь на диване. Не надо вам сейчас за руль.

— Босс, простите, ради бога.

— Питерсон, прошу вас. Вы же меня знаете. Все забыли, ладно? — Он кивнул. — Спасибо, что рассказали про вашу сестру. Я глубоко вам сочувствую. Но вы помогли мне многое понять. А теперь немного поспите.

Эрика долго не засыпала — лежала в постели, глядя в темноту. Думала о Марке, рисуя в воображении его лицо. Чтобы он жил в ее памяти. Она едва не ответила на поцелуй Питерсона, но Марк ее удержал. В душе она желала, чтобы рядом с ней в постели был мужчина, который согревал бы ее теплом своего тела, но сейчас это был бы слишком большой шаг.

Шаг в сторону от ее прежней жизни, в которой был Марк.

Проснулась Эрика около шести утра. В окна светило солнце. Она вышла в гостиную. Питерсон уже ушел, прицепив к холодильнику записку:

Она была рада, что он не завершил свое послание поцелуем, и надеялась, что их рабочие отношения не будут осложняться напряженностью. На работе напряженности и без того достаточно. Не хватало еще привносить в нее проблемы личной жизни.

Эрика шла к моргу по длинному коридору, где было прохладно и тихо. Она нажала кнопку звонка и подняла лицо к маленькой видеокамере, что висела над дверью. Раздалось пиканье, большая стальная дверь с шипением отворилась. На Эрику выплыли клочья пара.

— Доброе утро, — поприветствовал Эрику Айзек, встречая ее в дверях. Он все еще был в синей униформе, местами испачканной в крови.

Они пошли через большое помещение секционной. На полу — черно-белая плитка викторианской эпохи, выложенная геометрическим ромбовидным узором. Потолок высокий, окон нет, на стенах белый кафель. Вдоль одной стены — ряд металлических дверей, в центре помещения — четыре секционных стола из нержавеющей стали. Три, пустые, блестели в ярком свете флуоресцентных ламп. На столе, что стоял ближе других к входу, лежало тело Джека Харта.

Миниатюрная молодая китаянка — одна из ассистенток Айзека — зашивала длинный Y-образный разрез, начинавшийся под пупком. Она уже выполнила половину работы, дошла до грудины, и теперь осторожно сшивала кожный покров, подбираясь к той точке, где разрез расходился к плечам. Стежки были аккуратные, но крупные и выпуклые.

— Как и в случае с Грегори Манро, в крови обнаружен высокий уровень флунитразепама, — сообщил Айзек. — Препарат он принял в жидкой форме. В пивной бутылке, что стояла на его тумбочке, тоже содержалось большое количество флунитразепама.

— Значит, его накачали наркотиками? — спросила Эрика.

— В его крови уровень препарата выше, чем у Грегори Манро. Случайно это вышло или так было задумано, не могу сказать. В отличие от Грегори Манро Джек был моложе и находился на пике физической формы: крайне мало телесного жира, хорошо развитая мускулатура.

— Возможно, убийца счел, что нужна более сильная доза, чтобы обездвижить его, — рассудила Эрика. Они обратили взгляды на ассистентку. Та сшивала грудь, стягивая воедино грудные мышцы.

— Думаешь, убийца один и тот же человек?

— Я этого не говорил. Почерк очень похож, но делать выводы — ваша работа.

— Хорошо. Причина смерти? — спросила Эрика.

— Асфиксия. Задохнулся в полиэтиленовом пакете, туго стянутым вокруг его головы.

— Лицо у него не такое, как было у Грегори Манро. Оно все в красных отметинах, да и кожа имеет какой-то странный оттенок.

— Грегори Манро задохнулся быстро — за одну-две минуты. Джек Харт, благодаря натренированным легким, способен был в состоянии стресса задерживать кислород, поэтому признаки и симптомы асфиксии выражены очень ярко. Красные крапинки на его лице свидетельствуют о петехиальном кровоизлиянии. Синюшность кожных покровов — проявление цианоза: кожа изменила цвет вследствие нарушения кровообращения. Внутренние органы тоже испещрены точечными кровоизлияниями.

— Как по-твоему, сколько времени он умирал?

— Четыре, пять… может, шесть минут. Руки у него были связаны за спиной, но не исключено, что он метался и сопротивлялся, вынудив убийцу ударить его. Удар был нанесен по лицу, о чем свидетельствует подбитый левый глаз. Ссадины в области губ и десен также позволяют предположить, что лицо подверглось внешнему давлению. А еще взгляните вот на это. — Айзек приблизился к трупу. Его ассистентка отступила в сторону, и он осторожно открыл рот мертвеца.

— Боже, — выдохнула Эрика.

— Он почти откусил себе язык, — подтвердил Айзек. — Это была ужасающе долгая, затяжная и мучительная смерть.

— Есть признаки сексуального насилия?

— Нет.

Айзек кивнул, и его ассистентка снова взялась за работу. Безжизненное тело чуть дернулось, когда она пропустила нитку сквозь кожу и туго затянула петлю. Эрика отметила, что распоротая кожа с изнанки больше похожа на крашеный пластик, чем на человеческую плоть.

— Еще кое-что хочу тебе показать. Пройдем в мой кабинет, — пригласил ее Айзек.

В его кабинете в сравнении с помещением морга было тепло. В окно, что находилось высоко на стене, струился солнечный свет. Сама комната была уставлена книжными полками с медицинскими справочниками. К акустической системе Bose был подключен светящийся айпод. На столе — полный порядок. На экране ноутбука — заставка в виде вращающихся кубиков.

— Джека Харта задушили таким же пакетом, что и Грегори Манро, — сообщил Айзек, беря со стола прозрачный пакет с вещественным доказательством. В нем лежал измятый полиэтиленовый пакет с крапинками засохшей крови и какого-то белесоватого вещества. На белом шнурке тоже запеклась кровь.

— Что это значит? Из одного и того же супермаркета? — спросила Эрика, забирая у него пакет.

— Нет, эти пакеты изготавливают специально в помощь самоубийцам. Так называемые «суицидальные» пакеты, или «пакеты смерти». Мне следовало сообразить это еще в первом случае, с Грегори Манро. А меня осенило лишь тогда, когда я снова увидел такой пакет на голове Джека Харта.

— А что в нем особенного? Почему нельзя воспользоваться обычным полиэтиленовым пакетом из магазина?

— Не так-то просто натянуть пакет на голову и ждать, когда задохнешься. В нас заложен инстинкт не дать себе задохнуться. Мы называем это гиперкапнической тревожной реакцией. Человек, лишенный поступления в организм кислорода, в панике разрывает пакет. Как видите, «суицидальный» пакет длинный, не прилегает плотно к голове, в нем еще остается пространство. Идея состоит в следующем: надеваете пакет на голову, вставляете под шнурок трубку и затягиваете его на шее, но не очень туго, ведь через трубку нужно закачать инертный газ либо азот. Люди канистрами покупают гелий для надувания воздушных шаров. Газ при вдыхании гасит панику, ощущение нехватки воздуха и рефлекторное сопротивление в бессознательном состоянии.