— Лучше сок, — выбрал Питерсон.

Эрика закрыла холодильник и дала ему одну из упаковок сока, потом достала из сумки сигареты, и вдвоем они вышли в мощеный внутренний дворик. Стульев не было, они взгромоздились на низкую стенку, к которой подступала трава.

— Я не знал, что «Ам Бонго» еще продается. — Питерсон оторвал от упаковки пластиковую соломинку и просунул ее в маленькое отверстие, затянутое фольгой.

— Несколько месяцев назад ко мне приезжали гости: сестра с детьми, — объяснила Эрика, закуривая сигарету.

— Не знал, что у вас есть сестра.

Эрика плохо зажгла сигарету и теперь попыхивала ею, пытаясь раскурить. Наконец она выпустила дым и кивнула.

— Сколько у нее детей?

— Двое. И скоро еще один родится.

— Мальчики или девочки?

— Мальчик и девочка, а третий… Она еще не знает.

— Мальчик и девочка маленькие?

— Который час? Черт, последние новости хотела посмотреть, — сказала Эрика. Она спрыгнула со стенки и вернулась в дом. Питерсон, войдя следом, увидел, что Эрика что-то ищет на диване под подушками.

— Это ищите? — спросил он, выуживая пульт из-под валявшейся на журнальном столике открытой коробки для еды из ресторана. Эрика взяла его и включила телевизор.

Канал «Ай-ти-ви ньюс» показывал вращающуюся вывеску Скотленд-Ярда и конец выступления Марша, который выглядел усталым.

— …оно является приоритетным в работе нашего Отдела по расследованию убийств и тяжких преступлений, — говорил он. — Мы разрабатываем несколько версий.

Затем на экране пошел отрывок из «Шоу Джека Харта». Камера скользила по шумной аудитории, собравшейся в телестудии. Приглашенные, вскочив на ноги, кричали, вопили, свистели. На несколько мгновений в кадр попала молодая женщина, сидевшая на сцене вместе с парнем в спортивном костюме и бейсболке. Сопроводительная надпись в нижней части экрана гласила: Я СДЕЛАЛА АБОРТ, ИЗБАВИВШИСЬ ОТ ТРОЙНИ, РАДИ ОПЕРАЦИИ ПО УВЕЛИЧЕНИЮ ГРУДИ.

— Это — моя жизнь. Что хочу, то и делаю, — заявила девушка ничуть не раскаивающимся тоном.

Камера показала крупным планом Джека Харта, сидевшего по одну сторону от молодой пары. Красивый, холеный, в синем костюме, он, как и требовали обстоятельства, хмурился.

— Речь идет не только о вашей жизни. А как же те неродившиеся малыши? — промурлыкал он.

Зазвучал закадровый голос:

— Джек Харт слыл противоречивой фигурой, многие его боготворили, другие ненавидели, а сегодня его обнаружили мертвым в его доме в Далидже на юге Лондона. Никакой другой информации полиция не дает, но они подтвердили, что, по их мнению, скончался он при подозрительных обстоятельствах.

— Боже, его убили? — воскликнул Питерсон.

— Где вы были весь день? — спросила Эрика. Питерсон молчал. — Его убили точно так же, как Грегори Манро. Мы пока ждем результаты токсикологической экспертизы.

На экране аудитория в студии скандировала:

— Убийца! Убийца! Убийца!

Парень в бейсболке, вскочив на ноги, стал угрожать людям, сидевшим в первом ряду.

— По-вашему, сколько у нас времени до того, как пресса свяжет его убийство с гибелью Грегори Манро? — спросил Питерсон.

— Не знаю. Сутки. Но я надеюсь, что будет чуть больше.

— Вы говорили с Маршем?

— Да. Пару часов назад, ввела его в курс дела, — ответила Эрика.

В новостях теперь показывали материал, отснятый днем: толпы народу вокруг полицейского оцепления у дома Джека Харта; потом крупным планом — мешок с трупом на носилках, который выносили из дома, — нерезкие кадры, сделанные с использованием длиннофокусного объектива.

— Айзек Стронг сейчас проводит вскрытие. Рано утром станут известны результаты.

Последние новости на экране сменил прогноз погоды. Эрика убавила звук и повернулась к Питерсону. Тот молча смотрел телевизор, зажав в уголке рта соломинку, — допивал остатки сока из коробки.

— Питерсон, вы являетесь ко мне домой, подглядываете в окно. Что происходит? Почему вас не было сегодня на работе?

Он проглотил комок в горле.

— Мне нужно было подумать.

— Вам нужно было подумать. Понятно. И почему вы решили «подумать» за счет налогоплательщиков? На это есть выходные.

— Простите, босс. Вся эта история с Гэри Уилмслоу выбила меня из колеи…

Эрика закурила новую сигарету. Столько всего случилось за последние дни, что события, связанные с Гэри Уилмслоу, отошли на второй план, казались такими далекими.

— Как подумаю, что чуть не сорвал операцию по раскрытию обширной сети педофилов… — продолжал Питерсон срывающимся от волнения голосом. — Вдруг я его спугнул? Что, если они соберут свои манатки и исчезнут, будут продолжать издеваться над детьми, снимать эти тошнотворные фильмы? Получается, что я лично несу ответственность за всех тех детей, за те страшные издевательства, которым они подвергаются. — Он прижал пальцы к глазам, его нижняя губа задрожала.

— Ну, ну! Питерсон… — Эрика обняла его одной рукой, трепля за плечи. — Ну все, прекратите. Слышите?

Он несколько раз глубоко вздохнул, отирая глаза подушечками ладоней.

— Питерсон, он по-прежнему под наблюдением. Вы ничего не сорвали. Завтра попробую узнать еще что-нибудь. — Эрика с минуту смотрела на него. Взгляд Питерсона остекленел. — Питерсон, что с вами?

Он сдавленно сглотнул, сделал глубокий вдох.

— Мою сестру изнасиловали, когда мы были детьми. Вернее, это она была ребенком, а я уже был достаточно большой и не представлял… интереса.

— Кто это сделал?

— Один тип, заведовал нашей воскресной школой. Мистер Симмонс. Старый хлыщ, белый. Сестра рассказала нам только в прошлом году. После того, как попыталась покончить с собой. Выпила кучу таблеток. Слава богу, мама ее вовремя обнаружила.

— Его поймали?

Питерсон мотнул головой.

— Он уже на том свете. Она от страха боялась слово об этом сказать. Он пригрозил, что, если она проболтается, ей не жить. Он проберется в ее комнату и перережет ей горло. Она много лет мочилась в постели. А я смеялся над ней. Если бы только я знал… Когда мистер Симмонс умер, мои родители ходили на панихиду, устроенную в нашей приходской церкви в Пекаме, где его восхваляли за добрую службу нашей общине.

— Мне очень жаль, Питерсон.

— Сейчас моей сестре почти сорок. Ее всю жизнь преследует этот ужас. А мне что делать?

— Вернуться на работу. Вы можете стать лучшим сотрудником полиции и… На свете полно мерзавцев, которых вам предстоит поймать.

— Мне хотелось бы добраться до этого негодяя Гэри Уилмслоу, — процедил сквозь зубы Питерсон. — Дали бы мне его на час…

— Никто вам его не отдаст, вы же понимаете. А если вам все же удастся заполучить его… Поверьте, Питерсон, вам это совершенно ни к чему.

— Меня просто злость распирает. — Он стукнул кулаком по столу. Эрика даже не вздрогнула. С минуту они сидели в молчании и слушали стрекот сверчков, доносившийся из темноты от яблони. Эрика встала, прошла к буфету и взяла два бокала с бутылкой Glenmorangie. Плеснув в каждый бокал немало виски, она вернулась с ними к дивану, один вручила Питерсону, а сама села рядом.

— Гнев — одна из самых нездоровых эмоций. — Эрика поставила бокал на столик и закурила. — При имени Джером Гудмэн у меня до сих пор закипает кровь. Я часами представляю, как убиваю его. Придумываю для него самые изощренные и мучительные способы убийства…

— Это тот…

— Тот, кто убил моего мужа и четырех моих коллег. Тот, кто разрушил мою жизнь. Мою прежнюю жизнь. И чуть не уничтожил меня. Но не уничтожил. И я ему этого не позволю.

Питерсон молчал.

— Это я к тому говорю, что негодяев полно. На свете есть много хорошего, но и много плохого. Люди, которые сеют ужас и зло. Нужно сосредоточиться на том, что ты можешь сделать, на что можешь повлиять. На тех, кого можно поймать. Да, звучит примитивно. Но мне понадобилось много времени, чтобы это понять. И тогда я немного успокоилась.

— Где теперь Джером Гудмэн? — спросил Питерсон.