Линда оценивающе оглядела Питерсона, словно только-только его заметила.

— Да. У мамы. Заместителем директора. У вас есть девушка?

— М-м-м, нет, — ответил Питерсон.

— Жаль, — неубедительно сказала Линда. — У нас в продаже есть милые вещички ко дню святого Валентина.

— А вы, Дэвид? — обратился к парню Питерсон.

Тот развалился на диване и глядел куда-то в пустоту, натянув до нижней губы ворот своего свитера. Потом ответил:

— Учусь в магистратуре.

— Где?

— Здесь в Лондоне, в университетском колледже.

— Что изучаете?

— Историю архитектуры.

— Он всегда хотел быть архитектором, — с гордостью доложила его мать, кладя руку ему на плечо. Дэвид дернул плечом, смахивая ее руку. На мгновение показалось, что Диана вот-вот снова расплачется.

— Когда последний раз вы видели Андреа? — спросила Эрика.

— В тот день, когда мы собирались вместе в кино, после обеда, — ответил Дэвид.

— Вы часто ходили развлекаться вместе с Андреа?

— Нет. Ее больше привлекал блеск бирюлек Кардашьян, а я Шордич предпочитаю, понимаете, да?

— Бары и клубы в Шордиче? — уточнил Питерсон. Дэвид кивнул, и Питерсон добавил: — Я живу в Шордиче. Оформил ипотеку незадолго до того, как взлетели цены на недвижимость.

Линда взглядом облизывала Питерсона, как кремовое пирожное, которым ей не терпится насладиться.

— Да, — продолжал Дэвид. — Я тоже куплю себе дом в Шордиче, когда наконец получу доступ к своему трастовому фонду.

— Дэвид, — одернул его отец.

— А что такого? Он спросил — я ответил.

Настроение в комнате едва ощутимо переменилось. Саймон с Дианой переглянулись, затем наступила тишина.

— Значит, Линда, вы — флорист, Дэвид учится. А чем занималась Андреа? — спросила Мосс.

— Андреа была помолвлена, готовилась выйти замуж, — с нескрываемой иронией в голосе ответила Линда.

— Довольно! — взревел Саймон. — Я не желаю слышать, как вы двое злословите, это невыносимо! Андреа погибла. Ее убили! А вы здесь острите на ее счет!

— Я тут при чем? Это Линда, — сказал Дэвид.

— Ну да, всегда я крайняя. Всегда Линда…

— Андреа была красавица, — произнес Саймон, не обращая внимания на детей. — Но дело даже не в этом. Всюду, где бы она ни появилась, все вокруг начинало сиять. Она была прекрасной, чувствительной девочкой, и… и… свет ушел из нашей жизни.

Атмосфера в комнате снова изменилась. Семья, казалось, сплотилась, стала единым целым.

— Что вы можете рассказать нам о подруге Андреа Барборе Кардошовой? — спросила Эрика.

— Думаю, ближе подруги у Андреа не было ни до, ни после, — отвечала Диана. — Она даже ездила с нами на отдых. Какое-то время они были близки, а потом она исчезла. Андреа сказала, что Барбора просто уехала.

— Вам известно куда?

— Нет. Она не оставила адреса, не отвечала на письма Андреа по электронной почте, — объяснила Диана.

— Вам не кажется это странным?

— Конечно, это странно. Кажется, она из неполной семьи. Мама у нее болела. Ну и, конечно, людям свойственно рано или поздно не оправдывать ваши ожидания…

— Они поссорились?

— Возможно. Хотя Андреа… она не стала бы лгать о таких вещах. Сказала бы нам. Андреа думает… думала… что Барбора ей завидовала.

— Распечатки звонков с телефона Андреа охватывают период только с июня 2014 года, — заметила Эрика.

— Да, свой прежний телефон она потеряла. Тем она пользовалась с тринадцати или четырнадцати лет, — объяснил Саймон.

— Вы ей купили новый?

— Да.

— У вас есть номер ее прежнего телефона?

— Зачем он вам?

— Так положено.

— В самом деле? Мне казалось, распечаток за восемь месяцев вполне хватило бы… — Они видели, что Саймон начинает нервничать.

— У Андреа был второй телефон?

— Нет.

— Могло быть так, что второй телефон у нее был, а вы о нем не знали?

— Исключено. Трастовый фонд на ее имя находится в управлении семьи. Она, как правило, платила кредитными картами. Если бы она купила телефон, мы бы об этом знали. Только зачем он ей?

— Если бы мы знали номер ее прежнего телефона, нам бы это очень помогло.

Саймон посмотрел на Эрику.

— Да, хорошо. Я поговорю с моим секретарем. Она найдет данные.

Эрика собралась было задать следующий вопрос, но тут заговорила Диана.

— Не понимаю, зачем Андреа отправилась за реку! А потом ее кто-то похитил и убил. Моя девочка… Моя девочка. Ее больше нет! — Диана забилась в истерике, хватая ртом воздух и давясь рыданиями. Саймон с Дэвидом стали успокаивать ее, а Линда лишь снова тряхнула челкой, снимая пушинку со своего кошачьего свитера.

— Господа, прошу вас, хватит вопросов, — сказал Саймон.

Эрика с трудом скрывала отчаяние.

— Можно взглянуть на комнату Андреа?

— Что? Сейчас? Ваши люди уже там были и все осмотрели.

— Прошу вас. В интересах следствия, — не сдавалась Эрика.

— Я их отведу, папа, — вызвалась Линда. — Прошу за мной, господа.

Они пошли следом за Линдой мимо Дианы, которая все еще истерично рыдала. Дэвид кивнул сестре, слабо улыбнулся и вновь принялся успокаивать мать. По пути к выходу они миновали рояль, уставленный семейными фотографиями, на которых были запечатлены чета Дуглас-Браун и трое их детей — все улыбающиеся, все счастливые.

Комната Андреа была большая и, как и весь дом, прекрасно обставленная. Три подъемных окна на одной стене выходили на тот самый газон, где фланировали журналисты. Линда вошла первой и сразу бросилась опускать жалюзи. Фоторепортеры внизу встрепенулись, защелкали фотокамерами. Линда рывком опускала шторы. Те закрывались со стуком.

— Сволочи. Мы ничего не можем поделать. Сидим тут, как в тюрьме. Дэвид ноет, что даже сигарету на террасе выкурить не может. Папа говорит, лучше не надо.

Жалюзи были плотные, и комната погрузилась во мрак. Линда включила свет. Среднее окно было самым большим. Под ним стоял огромный стол из полированного дерева, на котором в немыслимом количестве аккуратно были выставлены средства макияжа: большой горшок с кистями и подводкой для глаз, лак для ногтей разных цветов, стопки компактной пудры, ряды коробочек с губной помадой. На одном углу зеркала висели браслетики и билеты с концертов Мадонны, Кэти Перри, Леди Гаги, Рианны, Робби Уильямса.

Всю стену справа занимал гардероб. Эрика раздвинула зеркальные двери, и на нее пахнуло духами. В шкафу висели дорогие наряды авторских моделей — главным образом короткие юбки и платья. Все дно было заставлено обувными коробками.

— Значит, Андреа выделяли деньги на расходы? — спросила Эрика, перебирая вешалки с одеждой.

— Когда ей исполнился двадцать один год, она, как и я, получила доступ к своему трастовому фонду. А вот Дэвиду приходится ждать, что вызывает… определенные проблемы, — сообщила Линда.

— Что вы имеете в виду?

— В нашей семье сыновьям приходится ждать до двадцати пяти лет.

— Почему?

— Дэвид, как и все парни в двадцать один год, хочет тратить деньги на девочек, автомобили и выпивку. Правда, он более заботлив, чем Андреа, хоть денег у него и меньше. На день рождения дарит мне более приличные подарки. — Линда снова тряхнула челкой, складывая руки на своей объемной груди, на которой шалили вывязанные котята.

— А вы на что деньги тратите? — поинтересовалась Мосс.

— Бестактный вопрос. Я не обязана на него отвечать, — огрызнулась Линда.

С одной стороны от гардероба стояла аккуратно заправленная кровать с пологом на четырех столбиках, устланная сине-белым одеялом; на подушке сидели в ряд мягкие игрушки. Над кроватью висел плакат группы One Direction.

— Вообще-то она к ним охладела, — доложила Линда, проследив за направлением их взглядов. — Сказала, что они просто сопливые мальчишки, а ей нравятся мужчины.

— Она ведь была помолвлена? — задала наводящий вопрос Эрика. Линда издала презрительный смешок. — Что вас рассмешило, Линда?