Элспет многозначительно посмотрела на мужа, но тот проигнорировал ее взгляд.

— Фотографирование не является нарушением закона. Мы уже обсуждали это с вами, старший инспектор Фостер.

— Зато кража мобильного телефона у трупа и закапывание его в саду — нарушение закона, — сказала Эрика, продемонстрировав им пакет с мобильным телефоном. — Это называется «сокрытие улик».

— А откуда нам знать, что это не вы его туда закопали? — вскричала Эспет срывающимся голосом.

Эрика кивнула своим коллегам в форме.

— Джозеф Питкин, я арестовываю вас по подозрению в сокрытии улик…

— НЕТ, НЕТ, НЕТ, МОЙ МАЛЬЧИК! — заплакала Элспет, бросаясь наперерез полицейским.

— …сокрытии улик по делу об убийстве. Вы можете хранить молчание, но, если во время допроса вы скроете что-то, на что впоследствии будете ссылаться в суде, это может повредить вашей защите. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

— Вчера вечером он был с нами! Он никуда не выходил! — не унималась Элспет, протягивая руки к сыну. Один из полицейских отодвинул ее в сторону и надел на Джозефа наручники, зафиксировав руки сзади. — Не трогайте меня! Вы не имеете права! — визжала она.

Дэвид с побледневшим лицом наблюдал за происходящим.

— Пожалуйста, осторожнее, мой сын очень уязвим, — попросил он.

— Заберите у него телефон, — дала команду Эрика.

Ее коллега запустила руку в карман пальто Джозефа, достала оттуда смартфон и передала Эрике. Та выключила его и положила в прозрачный пакет.

— Обыщите дом сверху донизу. Вы как знаток законов, мистер Питкин, вряд ли будете спорить с тем, что ваш сын предоставил мне достаточно поводов для обыска без ордера.

— Пожалуйста! Не сажайте его в камеру. Пожалуйста! — кричала Элспет.

Когда Джозефа выводили на улицу, Дэвиду пришлось держать ее под руки.

Камеры временного содержания в участке Льюишем-роу находились в подвале. От остальных помещений их отделяла стальная массивная дверь. Эрика работала в полиции давно и помнила, что раньше это промозглое место называли «отсек». Как ни называй, узкий коридор с грязно-зелеными стенами и толстыми стальными дверями с решетками по обеим сторонам наводил тоску.

Дежурил сегодня Рэй Ньютон — невысокий, упитанный мужчина, с залысинами и густыми усами. Он уже ждал Джозефа, которого подвели к его столу двое полицейских в форме.

— Его уже полностью обыскали, — сообщила Эрика. — Мы ждем информации о том, кто будет защищать его интересы.

— Ну что ж, молодой человек, — начал Рэй, доставая планшет и протягивая ему ручку, привязанную к столу толстой бечевкой. — Нам нужно будет подписать ряд документов, поэтому сейчас с вас снимут наручники. Попрошу без фокусов. Будете вести себя хорошо — получите то же в ответ.

Джозеф снова начал истерить и кидаться из стороны в сторону, несмотря на сковывавшие его движения наручники.

— Вы! Да вы суки! — орал он, поворачиваясь к Эрике и Макгорри.

— Хватит! — остановил его Рэй.

— Да они мне дело шьют! Я ничего не сделал! Ничего!

— Оставляем его вам, — сказала Эрика, кивком приглашая Макгорри пойти с ней.

Поднявшись по лестнице и миновав массивные двери, они оказались в холле участка и подошли к торговым автоматам.

— Обожаю, когда на меня орут матом в Рождество, — съязвил Макгорри.

— Да, это сразу создает праздничное настроение, чувствуешь себя так, словно сидишь перед камином с чашкой чего-нибудь горячего в руках.

— Хочешь попарить его в камере ночку? — спросил Макгорри.

— Хочу дождаться утра, а утром допросить его, — поправила его Эрика. — Кей сейчас пытается разблокировать телефоны.

У нее зазвонил телефон, и она быстро поговорила с полицейским, оставшимся у Питкинов.

— Нашли импровизированную темную комнату в маленьком шкафу в комнате Джозефа, но фотографий там нет, — рассказала Эрика, закончив говорить.

— Успел их сжечь до нас, — уверенно сказал Макгорри.

— Кей умеет работать с электронными гаджетами. До допроса нужно понять, что есть на его телефоне и на аппарате Мариссы. Надеюсь, что-нибудь обнаружится.

— Странная семейка, да? Хотя богатеи всегда странные. У него что, ума не хватило снять чехол с именем Мариссы перед тем, как закапывать?

— Не стоит недооценивать глупость людей. Надо будет еще сравнить его отпечатки с теми, что были на катушке с пленкой.

— Как думаешь, Марисса Льюис знала, что он ее постоянно фотографирует?

— Думаю, он ходил на ее шоу, билет купил.

— Тогда зачем их жечь?

Эрика устало покачала головой.

— Надо будет получить подтверждение, что телефон зарегистрирован на Мариссу, и выяснить все что можно про Джозефа. Есть ли судимость и тому подобное.

Эрика нажала на кнопку на кофе-автомате, оттуда выпал стаканчик и стал заполняться дымящейся жидкостью.

— Мэнди Трент рассказала обо всех, с кем общалась Марисса. И Джозефа она не упоминала. Попрошу Танию спросить насчет него, — сказала Эрика, вытаскивая стаканчик.

— У нас нет достаточно улик, чтобы предъявить ему убийство. И у него есть алиби, — добавил Макгорри.

— Со слов матери.

— У нас нет никаких доказательств, что вчера вечером он был на месте преступления.

— Пока нет. Пока. А еще нет ни отчета о вскрытии, ни данных от криминалистов. Игра еще даже не успела начаться.

Макгорри зевнул, вложил в автомат деньги и выбрал кофе. Пока напиток наливался, Эрика смотрела на усталое лицо коллеги.

— Иди домой, отдохни. Завтра жду тебя на допрос.

Они оба отпили по глотку и тут же выплюнули все назад в стакан.

— Что это еще за дрянь?

— Суп из бычьих хвостов, — скривился Макгорри.

— Ты нажимал на кофе?

— Да.

Они выбросили стаканы в маленькое мусорное ведро у автоматов. Эрика положила в аппарат следующую порцию монет и выбрала кофе с молоком. Когда напиток был готов, она его понюхала.

— Снова этот проклятый суп! Кафетерий, значит, закрыт, и мы должны травиться этим бычьим супом!

— Наверное, ошиблись, когда заправляли автомат, — предположил Макгорри.

Эрика закатила глаза и отправила в мусорку и второй стаканчик.

— Куда катится эта страна? В сэндвичи кладут картошку, вместо кофе — бычьи хвосты в супе! Я ни одного человека не знаю, кто ест этот суп, но в дешевом кофейном аппарате он почему-то на третьем месте после чая и кофе.

— Его даже в консервах продают.

— Этот суп?

— Да. У моей Наны весь шкаф ими забит. Она его обожает.

Эрика посмотрела на него и засмеялась.

— Ладно, вали домой, съешь праздничный ужин. До завтра! — попрощалась она.

Ее кабинет на четвертом этаже был так мал, что туда с трудом помещался маленький стол, стул и шкаф для документов. Кей работала за лэптопом, к которому был подключен телефон Джозефа.

— Извини, кофейный автомат глючит, а на кухне ничего нет, — сказала Эрика. — Как дела?

— «Айфон» запаролен. Его придется отправлять в отдел по киберпреступлениям, и то не факт, что у них что-то получится. В «Айфон» влезть практически невозможно. Пробила номер IMEI — это телефон, продававшийся с тарифным планом.

— То есть по такому телефону сложнее получить информацию. Черт.

— Зато телефон Джозефа без пароля, это хорошая новость. Только что скачала все эти видео, — сказала Кей, показывая на окно на экране со списком файлов.

Эрика немного обрадовалась и уселась рядом. Кей начала открывать файлы один за другим. Некоторые были очень короткими — на одном была кошка, потягивающаяся за окном комнаты Джозефа. На другом — раскрасневшаяся Элспет, вынимающая огромный плетеный каравай из печи. Затем еще одно с кошкой в саду, когда она охотилась среди горшков с цветами за бабочкой адмиралом — игриво, по-кошачьи, но смертельно опасно для бабочки.

— Все это так мило, — сказала Эрика.

Когда Кей кликнула следующее видео, они чуть не подпрыгнули от резкой и оглушающей музыки. Сначала играло что-то непонятное и в кадре был хаос, но затем изображение сфокусировалось. На маленькой сцене в переполненном клубе за красным бархатным занавесом стояла Марисса Льюис. Тот, кто снимал видео, сидел в зале, где-то сзади, потому что виднелись затылки впереди сидящих людей. Волосы Мариссы были убраны в локоны, на губах — красная помада, на глазах — огромные накладные ресницы. Она медленно расстегивала длинный черный плащ. Когда он упал на пол, на ней остался розовый шелковый корсет в стиле 50-х, чулки, подвязки и туфли на шпильке. Во время ее выступления камера дрожала. Постепенно Марисса сняла с себя все, оставшись в трусах и с кисточками на сосках. Поклонившись под аплодисменты, она продефилировала за сцену.