— Езжайте дальше, здесь нельзя стоять. Я это место держу!

Эрика опустила окно.

— Доброе утро. Вас куда-нибудь подвезти? — спросила она.

— Я жду сына. Он должен везти меня на прием к врачу, обещал уже быть здесь, — сказала она, не сводя глаз с пустой улицы и опираясь на трость.

— С вами все в порядке?

— Проблемы с ногой. Четыре дня жду, чтобы кто-то меня принял. Знаете, как трудно записаться к врачу… Где же он? Я опаздываю. Пожалуйста, освободите место.

От холода у нее текло из носа, и она попыталась достать платок и вытереть его, не уронив палку.

— У меня появилось еще несколько вопросов, — сказала Эрика.

— Еще? Вы мне вчера их задали в избытке.

— Марисса украла у вас бриллиантовые серьги?

— Нет.

Эрика не сводила глаз с миссис Фрятт, которая с рассеянным видом смотрела куда-то вдаль.

— Вы в этом уверены?

— Ну конечно, я уверена. У меня полный порядок со здоровьем — и с головой, и со всем остальным.

— Да, вчера вы так и сказали, а сегодня уже торопитесь к врачу.

— И что? Я не делала ничего плохого. Я готова сотрудничать, но мне не нравится ваш тон.

Вдалеке показалась машина, и лицо миссис Фрятт озарилось надеждой, которая тут же сменилась разочарованием, когда та проехала мимо.

— Я поговорила с коллегой Мариссы, который работал над ее костюмами. По его словам, она хвасталась бриллиантовыми серьгами, которые взяла у вас.

— Да? Как странно. Это неправда, — холодно сказала миссис Фрятт, вернув себе самообладание.

— А зачем ему такое выдумывать? — Эрика вглядывалась в лицо старушки, которая по-прежнему всматривалась в даль.

— Если вы этого не знаете, то как могу я? Вы находили сережки на теле Мариссы или у нее дома?

— Этого я не могу рассказать.

— Значит, не находили, — уверенно заключила миссис Фрятт.

— Марисса вместе с другой танцовщицей даже возили их к оценщику в Хэттон-Гарден.

— Ну наконец, черт бы его подрал! Явился! — воскликнула пожилая дама, в сердцах махнув тростью. — Почти вовремя! — к ним подъехал сверкающий белый автомобиль. — Мы закончили? Я не знаю, о каких серьгах говорила Марисса. Скорее всего, она просто водила всех за нос. На нее это очень похоже.

Чарльз вышел из машины и приблизился к ним.

— Ты опоздал! — крикнула миссис Фрятт.

— Пробки, — виновато ответил он и поздоровался с Эрикой. — Все в порядке?

— Марисса вам никогда не говорила, что украла у вашей матери пару сережек?

Миссис Фрятт закатила глаза и двинулась к машине.

— Он ничего не знает. Я — единственная, у кого есть доступ к сейфу, и все мои драгоценности на месте! А теперь — поехали! Я не могу пропустить прием у врача!

Чарльз смущенно улыбнулся Эрике. Она заметила у него на щеке свежую рану, заклеенную пластырем.

— Как вы порезались?

— Бритва выскользнула из рук. Вот что бывает, когда торопишься к матери. — Он улыбнулся странной улыбкой, обнажив крупные кривые зубы. Взгляд его при этом оставался серьезным.

Миссис Фрятт нетерпеливо ждала у пассажирской двери, и Чарльз поспешил к ней. Сзади подъехала машина и начала сигналить. Миссис Фрятт замахала на нее тростью.

— Ну подождите ОДНУ МИНУТУ! — закричала она.

Чарльз усадил ее и пристегнул. Серьезно кивнув Эрике, он сел, и они поехали.

Что-то во всей этой сцене было не так, но Эрика не могла понять, что именно.

— Что ж, я действительно застала ее врасплох, — сказала она самой себе, сев в машину, и позвонила Макгорри.

— Босс, я буду на месте через секунду. Вышел с электрички в Льюишеме.

— Я просто хочу спросить. Ты обыскивал дом Мариссы Льюис, видел все ее вещи. Среди них были бриллиантовые серьги?

— Ювелирные изделия были… но насчет бриллиантов я не уверен. Вряд ли смогу отличить их от бижутерии для выступлений. Могу пересмотреть фотографии криминалистов. А ты сама не помнишь, что мы видели в ее комнате?

— Нет. Можешь проверить фотографии?

— Конечно.

Эрика повесила трубку и стала думать, кто бы мог снять с Эрики серьги. Джозеф Питкин трогал тело до приезда полиции. Мэнди тело обнаружила. Может, их взял Иван? Или Дон Уолпол? Когда он видел ее живой в последний раз?

— Он видел ее на станции накануне Рождества, — победоносно заключила она, завела машину, развернулась и поехала на Конистон-роуд.

Дверь ей открыл сам Дон, и по выражению его лица было понятно, что видеть ее он не рад.

— Сейчас удобно поговорить? — спросила Эрика.

На нем был фартук, из глубин дома доносился аромат бекона. Желудок Эрики откликнулся урчанием.

— А у меня есть выбор?

— Я отниму у вас всего несколько минут.

Он впустил Эрику в дом и повел на кухню. Джанет как раз спускалась вниз по лестнице в безразмерном фиолетовом махровом халате и полотенце на голове. Выглядела она ужасно.

— Кто это? — спросила она, не в силах открыть глаза.

Эрика представилась, но Джанет видела ее как будто впервые. Втроем они прошли на кухню.

— Мне нужно задать вам вопрос о Мариссе, — тихо сказала Эрика.

Дон поспешил к плите, чтобы перевернуть яйца на сковороде. Он был в темных джинсах и коричневой толстой водолазке с высоким воротом. Джанет, шаркая, зашла в кухню и, не обращая внимания на Эрику, достала из холодильника большую бутылку апельсинового сока.

— Я нужна? — спросила она.

— Нет, это просто… — начала объяснять Эрика, но та уже зашаркала к выходу.

— Хочешь яичницу? — предложил ей Дон.

— Нет! — отрезала Джанет.

Эрика смотрела, как она, волоча ноги, идет в гостиную и закрывает за собой дверь. Через несколько секунд зашумел телевизор. Дон вздохнул и повернулся к сковородке. Из тостера выскочил хлеб, который он достал и разложил по тарелкам.

— Хотите ее порцию? А то придется выбрасывать.

Эрика не знала, что сказать. Она вдруг ощутила приступ голода, но все же решила не соглашаться.

— Нет, спасибо. Я хотела всего два вопроса задать…

— Пытаюсь заставлять ее есть, но большая часть ее калорий — из алкоголя. Поэтому у нее такой огромный живот и ножки-палочки.

— Моя мать была алкоголичкой.

— С ней, должно быть, непросто.

— Бывало. Она умерла, уже давно. До сильных запоев не доходило, но она бывала агрессивна и осложняла всем жизнь.

Дон кивнул. У него были грустные глаза, с мешками. Он принялся намазывать маслом тост.

— О чем вы хотите меня спросить?

— Вы сказали, что видели Мариссу за день до Рождества на станции Брокли?

— Да, когда Джанет… перекинулась с ней парой слов, скажем так.

— Вы не помните, на Мариссе были серьги? Вы бы их заметили, они были с бриллиантами.

Дон выложил из сковороды два яйца себе на тост.

— Настоящие бриллианты? Откуда они у нее?

— Не могу сообщить подробности. Были на ней серьги в тот вечер?

— У нее было много поклонников. Уверен, она могла бы выпросить дорогой подарок у какого-нибудь бедолаги.

— Дон. Пожалуйста, вспомните. Что на ней было тогда, на станции? Опишите.

— Помню только, что она была в длинном черном пальто.

— А прическа? Косметика?

— Она была накрашена. И с накладными ресницами… Не могу вспомнить, были ли серьги.

— Можно я спрошу Джанет?

— Сомневаюсь, что она вспомнит.

— Это очень важно для расследования.

Дон поставил тарелку на стол, и Эрика пошла за ним в гостиную. Джанет лежала на диване, мокрые волосы паклями свисали ей прямо на лицо. Она смотрела утреннее шоу, включив звук погромче.

— Джанет. Инспектор хочет с тобой поговорить, — сказал Дон так, чтобы та услышала. Потом он удалился на кухню.

Джанет смотрела на Эрику из-под нависших прядей.

— Что?

— Я хочу задать один вопрос.

— Давайте.

— Можете приглушить звук?

Джанет недовольно нажала на кнопку.

— Спасибо. Вы и Дон видели Мариссу Льюис накануне Рождества.

— Шлюха она, — отрезала Джанет.