Эрика повесила трубку с чувством, что следствие идет где-то в другой галактике.

Следующим утром Мосс сидела в кухне со стеклянным взглядом и ела хлопья. Вбежал Джейкоб и начал играть на гитаре песню собственного сочинения. Когда же он запел, Мосс потребовала тишины. Джейкоб, не привыкший к такому обращению, заплакал.

— У мамочки сегодня голова болит. Отложи пока гитару, оденься, а я тебе приготовлю горячий шоколад, — сказала ему Силия.

— Ты же хотела, чтобы я сочинил для тебя песню! Вчера ты сама меня попросила, и вот я сочинил…

— Мне просто нужно побыть в тишине сейчас, — выпалила Мосс.

Силия вывела Джейкоба из кухни и вернулась несколько минут спустя.

— Не надо приучать его к горячему шоколаду на ежедневной основе, — буркнула Мосс.

— Он же только в Рождество его пьет.

— Да, только послезавтра уже Новый год. Значит, он его пьет уже десять дней.

— Ты уверена, что недовольна именно горячим шоколадом? Или ты выплескиваешь на него и на меня свои рабочие неприятности?

— У меня нет неприятностей на работе! — возразила Мосс, вставая и выливая половину хлопьев в раковину. — Мне просто нужно время подумать. Ты не представляешь себе, какое это сложное дело. А здесь столько шума.

— У нас в доме пятилетний ребенок. Ты вчера говорила ему, что очень хочешь, чтобы он написал тебе песню. А на самом деле ты просто хотела от него отделаться!

Раздался звонок — звонил Питерсон.

— Мы нашли Дона Уолпола. Позавчера его жене стало плохо, сейчас он с ней в больнице Университетского колледжа. Это нам сообщили по системе распознавания номеров.

— Отлично. Сможешь меня туда отвезти?

Мосс положила трубку и вышла из кухни, а через несколько секунд Силия услышала, как хлопнула входная дверь.

— Прекрасно. Не успела она стать и.о., как я уже просто обслуживающий персонал. Ни «до свидания», ни поцелуя на прощанье.

— Я тебя поцелую, мамочка, — сказал Джейкоб, входя в комнату с гитарой в руках.

Мосс и Питерсон приехали в больницу в начале десятого. Джанет Уолпол лежала в нефрологическом отделении, и им пришлось узнавать на ресепшене, как туда пройти.

— Нефрология — это же почки, да? — спросил Питерсон, когда они зашли в лифт.

Мосс кивнула.

— У тебя все с собой? Документы, набор?

Он кивнул, демонстрируя толстую папку. Под набором имелся в виду ДНК-тест.

— У тебя все нормально? — спросил он, глядя на ее напряженное лицо.

— Поссорилась сегодня с Силией и наорала на Джейкоба, когда он шумел.

— А мне нравится шум, нравится, что в доме ребенок.

Питерсон достал свой телефон, провел по экрану и продемонстрировал Мосс видео, на котором Кайл барабанил по кастрюлям и сковородкам. Он сидел на полу в простыне, изображавшей плащ супергероя, и стучал деревянной ложкой по расставленным в ряд перевернутым кастрюлям.

— Очень мелодично, — сказала Мосс, почти не отрывая глаз от лифтового дисплея, на котором мелькали номера этажей. Лифт остановился, и внутрь ввезли длинный металлический контейнер, в котором, как они с Питерсоном прекрасно знали, находился труп. — Как вообще дела?

— Хорошо, даже отлично. Они поживут со мной, пока мы не решим, что делать дальше, — сказал он.

— Я так понимаю, ты хочешь, чтобы они остались.

— Да.

— Ты говорил с Эрикой?

— Я решил, что у нее и так сейчас много забот со свекром, поэтому лучше скажу ей при личной встрече, когда она вернется.

— Главное — не затягивай, не давай ранам гноиться. Хотя, мне кажется, она сама это делает в большей степени.

— У меня еще есть видео, где Кайл поет, — гордо сказал Питерсон и принялся искать нужный файл.

— Джеймс, давай потом. У нас тут дело.

Двери лифта открылись, и они боком пробрались мимо длинного контейнера, направляющегося в морг. Мосс и Питерсон вышли и оказались перед запертыми дверями нефрологического отделения. Мосс пыталась что-то рассмотреть через стекло.

— Никого не вижу. И звонка нет, — она принялась стучать ладонью по стеклу. — Эй! Эй!

— Мосс, да успокойся ты!

— Ну, не часами же здесь стоять!

В конце коридора появилась медсестра и пошла к ним.

— Видишь — расслабляемся, и все разруливается.

Мосс кивнула и сделала пару глубоких вдохов.

— Я буду рада, если ДНК совпадет и Дон Уолпол окажется убийцей. Тогда можно будет закрыть дело и вернуться на мою любимую должность.

Медсестра открыла дверь, и они предъявили удостоверения. Она отвела их в палату в конце коридора.

— Миссис Уолпол лежит здесь, — сказала она, открывая дверь.

Джанет сидела в постели, подключенная к аппарату диализа. Кожа у нее была ярко-желтого цвета, дышала она с трудом. Дон сидел рядом. Когда они вошли, он вопросительно посмотрел на Мосс и Питерсон.

— Мы бы хотели поговорить с вами в коридоре, — сказала Мосс.

Дон поцеловал руку Джанет и вышел. Мосс и Питерсон показали удостоверения.

— Мы пытались найти вас, мистер Уолпол, — сказала Мосс.

— Как видите, моя жена серьезно больна.

— Нам нужно взять у вас образец ДНК, — сказал Питерсон.

Дон внимательно оглядел его.

— Вы меня арестовываете?

— Нет.

— Значит, от меня требуется добровольное согласие. Я не готов сейчас думать об этом.

— Мистер Уолпол, согласно законодательству, мы можем брать образец ДНК, если у нас есть основания подозревать, что вы причастны к преступлению. Мы можем найти место и сделать все здесь, либо можем поехать в участок, — сказала Мосс.

Дон нерешительно переводил взгляд с нее на Питерсона.

— У меня есть документы, в которых подробно прописаны ваши права, — сказал Питерсон. — Мы можем дать вам время на ознакомление.

Дон посмотрел через стеклянную полоску в двери на Джанет, которая лежала на кровати с закрытыми глазами.

— Хорошо, — сказал он.

Питерсон заметил, что рядом с палатой Джанет есть маленькая кухня. Они направились туда и закрыли за собой дверь. Дон сел на маленький столик. Питерсон достал перчатки и пластиковую трубку с длинной ватной палочкой.

— Мне нужен образец клеток из области глотки, — сказал он.

Дон открыл рот, Питерсон взял необходимую пробу, вернул палочку в контейнер и запечатал его.

Мосс поблагодарила Дона и передала сопроводительные документы, которые он бегло посмотрел и подписал.

— Она умирает. Организм просто отказывает.

— Сожалею, — сказала Мосс. — Результаты ДНК должны быть готовы в течение суток.

Когда они выходили из больницы, из-за облаков пробивалось солнце.

— Отвезу образец в лабораторию в Воксхол, — сказал Питерсон.

— Отлично. А я поеду к миссис Фрятт. Надо раскрыть тайну сережек и взять образец ДНК у Чарльза Фрятта.

— Хочешь, я проеду через Хэттон-Гарден? У меня есть с собой еще один набор.

— Нет, отвези этот. Я ее еще порасспрашиваю… Чтобы браться за сына, одного совпадения недостаточно.

Похоже, в доме миссис Фрятт никого не было. Мосс несколько раз нажимала на звонок и заглядывала в окна. В конце концов, она вернулась на тротуар и оглянулась на особняк. В отполированных окнах отражалось серое небо, а сами они равнодушно смотрели на Мосс.

Она облокотилась на поручень и ощутила прилив страха и тревоги — совершенно несвойственные для нее эмоции. Вспомнив, что утром ушла, не попрощавшись с Силией и Джейкобом, она достала телефон и хотела позвонить им, но телефон сам зазвонил у нее в руке. Номер был незнакомый.

— Здравствуйте, это Лиза Хоторн из центра занятости района Форест-Хилл. С нами связывались ваши сотрудники и просили информацию о последнем месте работы Джозефа Питкина.

— А, да, но…

— Прошу прощения, что так поздно перезваниваю — мы завалены работой. Джозеф Питкин стоял на учете четыре последних года. В периоды, когда он не работал, ему выплачивалась соответствующая компенсация. За эти годы у него было четыре места работа. Трижды он устраивался в бар в парке Онор-Оук — в декабре 2014, 2015 и 2016 годов.