— Ну да. Если еще учесть, что познакомились мы с ней в реанимационной палате, где Джеймс лежал весь в проводах и трубках, подключенный ко всяким-разным аппаратам…

Айзек стиснул ее за плечо.

— Ты хоть спишь?

— Удается за ночь забыться на несколько часов.

Айзек в озабоченности сдвинул тонкие брови. Потом встал, прошел к кулеру и наполнил водой один стаканчик.

— Может, выписать тебе что-нибудь? — предложил он, подавая ей стакан с водой.

— Исключено. Я не могу расследовать двойное убийство с глазами враскоряку, как у зомби.

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

— Ладно. Только не замыкайся в себе. В ближайшее время приходи на ужин. Хорошенько поесть тебе не помешает.

— После того как установлю личности жертв. — Эрика допила воду и бросила стакан в урну. — Я позвоню.

Она пошла из морга. Айзек смотрел ей вслед, переживая за друга. Эрика работала на износ, не жалея себя, и он со страхом думал, что однажды настанет день, когда она не выдержит напряжения и сломается.

Макгорри вернулся в отделение Луишем-роу, а Эрика поехала в Воксхолл — к экспертам-криминалистам. Они размещались в одном из огромных стеклянных административных зданий на берегу Темзы. Она въехала на подземную парковку, затем на лифте поднялась на шестой этаж и позвонила в дверь, что вела в их лаборатории. В маленькое застекленное окошко Эрика увидела, как из двери в конце коридора появился Нилз Акерман. Она работала с ним по трем резонансным делам, каждое из которых увенчалось осуждением преступников, но он по-прежнему оставался для нее загадкой. Нилзу было под пятьдесят, кожа у него была почти прозрачная, а его обычно белые волосы сегодня имели ярко-голубой цвет. То немногое, что она знала о нем, оставляло впечатление двусмысленности: ему одинаково нравились как мужчины, так и женщины (Айзек говорил, что, по слухам, в родной Швеции у него есть ребенок), и Эрика понятия не имела, кто он по политическим убеждениям — правый или левый. Но, разумеется, все это не имело значения, поскольку Нилз зарекомендовал себя экспертом-криминалистом высочайшего класса.

— Доброе утро, Эрика, — поприветствовал он ее, открывая дверь. — Как продвигается следствие по делу убитого мужчины, труп которого обнаружили в чемодане? А мы сейчас занимаемся убитой женщиной, которую тоже нашли в чемодане.

— Да. Я как раз по этому поводу. Подумала, что личное общение всегда предпочтительнее электронной переписки, — объяснила Эрика.

— Конечно. Пройдемте в мой кабинет, — пригласил Нилз.

Эрика последовала за ним по коридору, мимо окон лабораторий, в которых трудились специалисты, и помещений поменьше, где сидели за компьютерами технические работники. Оперативные отделы в полицейских участках — это источники стресса, там стоит шум-гам, царит суета, висит тяжелый запах застоялого пота и фастфуда. Экспертно-криминалистический центр был полной противоположностью. Здесь властвовала атмосфера тишины и кропотливых исследований, и витал приятный аромат мятного дезинфектанта.

Кабинет Нилза отличали чистота и элегантность. Рабочий стол, длинный и широкий книжный шкаф, высокий холодильник. Под окном с видом на реку — два красивых фиолетовых кресла и журнальный столик с мраморной поверхностью. В центре стола — небольшое оранжево-черное папье-маше из крапчатого муранского стекла.

— Кофе хотите? С тортиком? — Нилз подошел к холодильнику, взял оттуда большой сочный морковный торт и с улыбкой повернулся к ней. Белоснежная сахарная глазурь на торте была сформована в виде мерцающих гор. Эрику раздирали противоречивые чувства: ей не терпелось продолжить расследование, но от душистого аромата глазури у нее засосало под ложечкой.

— Я целый день не ел, — сказал Нилз.

— Я тоже, — улыбнулась Эрика.

— Тогда решено. На голодный желудок трудно работать.

Нилз поставил торт на журнальный столик, отрезал два куска, разложил их на тарелки и убрал торт в холодильник.

— Эспрессо? Макиато? Капучино? Аль Пачино? — с каменным лицом добавил он, подходя к кофемашине, что стояла у него на столе.

— Капучино. Спасибо.

Нилз вытащил из выдвижного ящика две фарфоровые чашки и стал возиться с кофе. Эрика тем временем остановилась перед маленьким окном, которое было чуть приоткрыто, впуская в комнату холодный ветерок. Вверх по реке плыло против течения большое судно. Нилз приготовил кофе, и они сели. Эрика смотрела, как он уминает торт, отхватывая от торта солидные куски и один за одним отправляя их в рот. Кожа его на фоне голубых волос имела желтоватый цвет, нос сопливил. Нилз вытащил салфетку и высморкался.

— Простите, аллергия, — объяснил он с набитым ртом. — Даже в это время года.

— Моя сестра тоже мучается, — сказала Эрика. В нескольких словах она обрисовала обстоятельства дела и в заключение сообщила, что в том чемодане, где лежала женщина, обнаружен кусок бетона, которым, возможно, убили одну или обе жертвы. — Я знаю, что вы будете прогонять ДНК жертв через национальную криминалистическую базу данных, — добавила она.

— Да, мы взяли образцы и скоро их обработаем.

— Я приехала, чтобы узнать: можно что-то сделать с куском бетона? Я слышала, в отдельных случаях удается снять отпечатки пальцев с бетонной поверхности.

— Да, это трудно, но возможно, — подтвердил Нилз, проглатывая последний кусок торта. — Существует метод выявления отпечатков пальцев под названием «окуривание суперклеем». Прикасаясь к какой-либо поверхности, мы оставляем на ней отпечатки. — Нилз показал на свою вилку и затем слизнул с нее глазировку. — Отпечаток пальца состоит из различных компонентов: влаги, воды, аминокислот, жирных кислот и протеинов. На гладкой поверхности зафиксировать следы не составляет труда, а вот снять отпечатки с негладкой или пористой поверхности гораздо труднее, поэтому мы прибегаем к методу окуривания суперклеем, в частности с использованием химического вещества цианоакрилат, которое содержится в большинстве суперклеев. Мы помещаем предмет — в данном случае кусок бетона — а также небольшое количество суперклея в герметичный контейнер, который затем нагреваем. Пары суперклея вступают в реакцию с химическими веществами, содержащимися в отпечатках пальцев. В результате данной реакции образуется белый налет, который можно сфотографировать или скопировать на дактилоскопическую пленку. А цианоакрилат в составе суперклея вступает в реакцию с кислотами, оставленными пальцем на предмете, вследствие чего на гребнях отпечатка формируется видимое липкое белесое вещество. Полученный след мы затем фотографируем или делаем его более контрастным и изымаем.

— Суд примет это в качестве вещественного доказательства? — спросила Эрика, внезапно почувствовав, как в ней просыпается надежда.

— Сам метод надежный. Проблема в другом: мы имеем дело с предметом, который несколько дней находился в движущейся воде.

— Но ведь современные методы криминалистической экспертизы позволяют получать доказательства на основе минимального количества ДНК и улик?

— Да, — подтвердил Нилз, глотнув кофе. — Мы сделаем все, что от нас зависит. Обещаю.

— Спасибо. Теперь еще такое дело. У убитого мужчины в желудке были обнаружены капсулы с кокаином.

Нилз мгновенно оживился.

— Наркокурьер?

— Похоже на то. Капсул было примерно пятьдесят штук. Скажите, можно получить с них какие-то улики?

— Отпечатки?

— Вряд ли тот, кто упаковывал кокаин, оставил на капсулах отпечатки, но, возможно, на слоях упаковок сохранилась чья-то ДНК.

— Задача не из простых.

— Поэтому, Нилз, как я объясняла, я и приехала к вам сама. Возможно, это двойное убийство. Мне нужно установить связь между этими двумя преступлениями, найти подозреваемого. Ну и где-то есть наркодилер, который ищет свой товар на тридцать тысяч. Дело сложное и, возможно, повлечет за собой не один арест.

— Ладно. Пожалуй, завтра начну процедуру окуривания суперклеем. — Нилз встал и подошел к компьютеру, стоявшему на его столе. — Что касается капсул с кокаином, сейчас посмотрим, когда сможем ими заняться… Не раньше пятницы, — сказал он, поворачиваясь к Эрике.