— Послушайте, Спаркс, несмотря на наши с вами разногласия, я бы очень хотела, чтобы ваша версия подтвердилась. Но вы же понимаете, что на мотив это вряд ли тянет. Сколько человек были приглашены по тому адресному списку? — спросила Эрика.

— Три тысячи.

— Три тысячи. И почему вы решили, что Андреа отправилась в «Риволи»? Ее тело нашли в полумиле от станции Форест-Хилл, где она сошла с поезда.

Марш продолжал кружить по комнате, размышляя.

— У меня теперь два свидетеля, которые видели Андреа в «Клееварке» в тот вечер, когда она пропала, — не сдавалась Эрика.

— Одна из них исчезла, вторая — наркоманка, алкоголичка и проститутка, — указал Марш.

— Но, сэр, я думаю, что Айви Норрис…

— Айви Норрис — отребье, — перебил ее Спаркс. — Один из ее коронных номеров — гадить на капоты полицейских автомобилей на стоянке.

— Сэр, по крайней мере, признайте, что следствие разрабатывает две версии, — сказала Эрика. — Если моя, на ваш взгляд, сомнительная, тогда вы должны признать, что версия Спаркса строится на косвенных уликах! Я думаю, на сегодняшней пресс-конференции мы могли бы упомянуть, что Андреа видели в «Клееварке» в обществе неизвестных мужчины и женщины.

Марш покачал головой.

— Старший инспектор Фостер, речь идет о людях, которых пресса мечтает разорвать на куски. Это — лорд Дуглас-Браун, его жена, семья и, конечно, Андреа, которая, к сожалению, уже не может сама защитить себя от подобных нападок.

— Сэр, это не нападки!

— Сэр, «Клееварка» всем известна как пристанище проституток, — сказал Спаркс. — Полиция регулярно наведывается туда с рейдами. Там был задержан подонок, который в квартире на верхнем этаже снимал детское порно.

— Я согласен со Спарксом, — произнес Марш. — Стоит нам хоть как-то связать Андреа Дуглас-Браун с этим заведением, пресса мгновенно перекрутит информацию на свой лад и раздует из этого бог весть что. Мы должны оперировать достоверными фактами.

— А если я приведу сюда Айви Норрис и она даст показания?

— Ей нельзя доверять. Она и прежде давала ложные показания, — отверг предложение Эрики Марш.

— Но сэр!

— Это не обсуждается, старший инспектор Фостер. Вместе со старшим инспектором Спарксом вы будете разрабатывать версию Марко Фроста, который, как и Андреа, получил приглашение на вечеринку в танцевальном зале «Риволи». Это ясно?

— Да, сэр, — просиял Спаркс.

Эрика кивнула.

— Спаркс, я вас больше не задерживаю. И не очень-то радуйтесь. Убийство девушки еще не раскрыто. — Спаркс, изобразив пристыженный вид, удалился.

Марш с минуту пристально смотрел на Эрику.

— Эрика, попытайтесь наладить хоть некое подобие личной жизни. Я полностью за то, чтобы мои сотрудники проявляли инициативу, но вы должны работать по правилам и сообщать мне о своих действиях. Устройте себе свободный вечер, одежду хотя бы постирайте.

Эрика осознала, что на ее кожаной куртке до сих пор липкий налет от пива, которое выплеснули на нее минувшим вечером.

— У врача были? — спросил Марш.

— Нет.

— Вечером после работы сходите на прием к дежурному врачу. Это приказ.

— Слушаюсь, сэр, — пообещала Эрика. — Вот договор на квартиру.

— Отлично. Ну, как вам квартира? Нормально устроились?

— Да.

Эрика вышла из кабинета Марша. В коридоре ее ждал Вулф.

— Я вас не сдавал. Ему позвонил хозяин «Короны». И тогда он затребовал у меня регистрационный журнал.

— Не переживайте. Спасибо.

Вулф пошел сдавать дежурство и собираться домой после долгой ночной смены, а Эрика задумалась о том, кто еще из преступного мира Лондона считает себя вправе снять трубку и позвонить напрямую старшему суперинтенданту Маршу.

Часам к десяти утра оперативный отдел отделения полиции Луишем-Роу уже походил на разворошенный улей. Звонили телефоны, жужжали факсы и принтеры, полицейские сновали туда-сюда. Эрика и Спаркс сидели в углу с Маршем и Коллин Скэнлан, суровой и степенной, как матрона, сотрудницей пресс-службы полиции — решали, кто что будет говорить на пресс-конференции.

— Мое вступительное слово, затем обращение сэра Саймона, — сказал Марш. — Кажется, он просил, чтобы был телесуфлер. Мы сможем это организовать?

— Проблем быть не должно. В ближайшие два часа мы должны подготовить окончательный вариант его выступления, отправим текст по электронной почте, и его загрузят, — успокоила начальника Коллин.

— Ладно, — продолжал Марш. — Значит, сэр Саймон скажет: «Андреа было всего двадцать три года. Невинная, веселая девушка, вся жизнь была у нее впереди…». Потом на экране за нами появляется ее фотография. «Она никому не делала зла, никому не причиняла боли, и вот я, убитый горем отец, теперь стою перед вами, взывая к свидетелям этого ужасающего преступления, убийства моей дочери…». Может, лучше «особо тяжкого преступления»?

— Мы же хотим, чтобы эта пресс-конференция стала открытым, доступным обращением к народу, — сердито бросила Эрика. — Так давайте обойдемся без казенщины!

— Хорошо, пусть будет «ужасающее преступление», — согласился Марш.

Эрику огорчало, что пресс-конференция строится на уликах, которые, по ее мнению, были косвенными. Ей было обидно, что команда, с которой, как ей казалось, она нашла взаимопонимание, с радостью ухватилась за хлипкую версию Спаркса. Правда, приходилось признать, что у непосвященного человека версия с танцевальным залом «Риволи» вызывала больше доверия. Эрика проклинала себя, что по глупости в одиночку отправилась на поиски барменши из «Клееварки» и Айви Норрис. Ей следовало взять с собой Мосс и Питерсона. Она взглянула на них. Оба сидели на телефонах, пытаясь отыскать Марко Фроста.

Анализируя версию с Фростом, Эрика начала сомневаться в логичности собственных рассуждений, но как быть с ее внутренним чутьем. Оно подсказывало, что Андреа действительно была в «Клееварке» и встречалась там с брюнетом и блондинкой. Даже если ее свидетели ненадежны, почему тогда они утверждают одно и то же? И Айви, и Кристина — люди, ведущие опасное существование по другую сторону закона. Им было бы проще сказать, что они ничего не знают, никакую Андреа в глаза не видели… Эрика встрепенулась, вдруг осознав, что к ней обращается Марш.

— Старший инспектор Фостер, ваше мнение? Должны мы упомянуть про видео Тины Тернер? Коллин считает, что должны.

— Что?

— «Риволи» — знаменитый старинный танцевальный зал, и Коллин считает, что столь яркое событие отложится в памяти народа, а вместе с ним — и наше обращение, которое будет передаваться из уст в уста.

В лице Эрики по-прежнему отражалось недоумение.

— В 1984 году в «Риволи» Тина Тернер записала видеоролик на свою песню Private Dancer, — объяснила Коллин.

— Вот как? — отозвалась Эрика.

— Да. Так будем упоминать это в обращении с демонстрацией фото зала?

Эрика кивнула и пробежала глазами программу пресс-конференции.

— А где мы скажем, что Андреа находилась в Форест-Хилл? Ее сумочка была найдена на Лондон-роуд.

— Делая заявление в прессе, лучше не распыляться. Обращение должно быть сжатым и четким. Если мы скажем, что она была в одном месте, а потом в другом, многих это приведет в замешательство. Здесь нужна последовательность, — объяснила Коллин с нотками снисходительности в голосе.

— Механизм мне знаком, спасибо. Но мы делаем заявление в прессе, в том числе и с целью получения информации. А в этом тексте совершенно не упоминаются важнейшие факты, приведшие к исчезновению Андреа, — заметила Эрика.

— Не исключено, что она действительно была в том районе, о котором идет речь, но у нас нет твердых доказательств. Ни записей с камер видеонаблюдения, ни свидетелей. Убийца, вероятно, был на машине. Он мог просто выбросить ее сумочку из окна автомобиля на Лондон-роуд, — указал Марш.

— Мне известны подробности дела, которое я расследую, сэр!

Через час они завершили подготовку к пресс-конференции, и Эрика нехотя одобрила содержание обращения, в котором про «Клееварку» вообще не упоминалось, а то, что Андреа, возможно, была на Лондон-роуд, говорилось лишь вскользь.