— Полиция, социальная служба. Вызов поступает в диспетчерский центр, — объяснил Кит. Эрика вышла из ванной и обратила взгляд на маленькое помещение с барахлом, что находилось напротив.

— А это что? — спросила она.

— Кладовка, — ответил Кит.

— Вы хотели сказать: вторая комната?

— Это кладовка, — процедил сквозь зубы Кит.

— Нет, Кит, это вторая комната, — стояла на своем Эрика.

— Кладовка, — упирался Кит.

— Нет, я бы определенно назвал это второй комнатой, — сказал Питерсон, выходя из ванной. Кит разволновался, вцепившись в подлокотники кресла.

— Сюда можно спокойно поставить большую кровать… Это явно вторая комната, — рассудила Эрика.

— Да, вторая комната, — поддержал ее Питерсон.

— Это НЕ комната! Вы ничего не знаете! — заорал Кит.

— О, мы много чего знаем! — возразила Эрика, подступая к Киту. — Мы ехали сюда за тридевять земель не для того, чтобы вы просто выставили нас вон! Нам известно, что правительство урезало вам пособие по нетрудоспособности из-за того, что у вас есть вторая комната… Нам также известно, что вам не удается ее сдать, и скоро жить здесь вам будет не по карману. И когда вас выселят отсюда, а вас выселят, куда вы пойдете? Полагаю, единственное жилье, которое вы сможете себе позволить, — это какой-нибудь приют в сельской глуши, вдали от магазинов, банков и врачей. С вонючими лифтами и мрачными аллеями, кишащими наркодилерами.

— И жизнь в таких приютах не сахар, тем более для такого бедолаги, как вы, — добавил Питерсон.

— Или сядете в тюрьму за препятствование правосудию, за помощь и содействие убийце. А тюрьма — не курорт. — Эрика помолчала для пущего эффекта. — Конечно, если вы перестанете лгать и будете сотрудничать со следствием, мы постараемся вам помочь.

— Ладно! — крикнул Кит. — Хорошо! — Он был весь в слезах, в возбуждении рвал на себе редкие волосы.

— Что «хорошо»? — спросила Эрика.

— Я расскажу. Расскажу все, что знаю… Думаю, это с ней я общаюсь в чате. С убийцей…

— Как ее зовут? — спросила Эрика.

— Не знаю… Ее настоящее имя мне неизвестно, а ей неизвестно мое. Она знает меня как Герцога.

— С Совой я познакомился в инете несколько лет назад, — рассказывал Кит. — Они снова сидели в его ярко освещенной тесной гостиной.

— С Совой? — переспросила Эрика.

— Да, это ее ник — имя, под которым она выступает в чатах. Я мало сплю, вот и общаюсь с людьми, у которых аналогичный склад ума.

Кит заметил, что Питерсон посмотрел на Эрику.

— Нет, у меня не такой склад ума, как у Совы… Просто со мной она другая. Нас связывает родство душ. Мы можем говорить друг другу все что угодно.

— Она назвала вам свое настоящее имя? — спросила Эрика.

— Нет, я знаю ее только как Сову… Но это не значит, что мы не близки. Я люблю ее.

Эрика поняла, что речь идет о чем-то очень сокровенном. Кит увяз по уши.

— О чем конкретно вы с ней говорили? — осведомился Питерсон.

— Обо всем. Сначала просто болтали — на протяжении многих месяцев — о любимых телепередачах, блюдах… А потом однажды в чате собралось слишком много народу, в наш разговор постоянно кто-то вмешивался, и я пригласил ее в отдельную «комнату», куда другим вход был заказан. И там пошел… откровенный разговор.

— Что значит «откровенный»? Киберсекс? — уточнил Питерсон.

— Не говорите «киберсекс» — это было нечто большее, — ответил Кит, смущенно заерзав в кресле.

— Понимаю, — сказала Эрика. — Что-то еще случилось в ту ночь?

— Она стала рассказывать про мужа, про то, как он ее насилует.

— Насилует? Где?

— Дома, в постели, по ночам… Просыпается и насилует. Она сказала, что многие не считают это изнасилованием, но ведь это изнасилование, верно?

— Да, — согласилась Эрика.

Кит помолчал, осмысливая ее ответ.

— Я просто слушал — то есть читал то, что она писала на экране. Она поведала мне все без утайки. Он был с ней груб и жесток, и она чувствовала себя в ловушке. Хуже того, она не могла спать. У нее бессонница. Как и у меня.

— Когда это было? — осведомилась Эрика.

— Четыре года назад.

— Вы общаетесь с ней четыре года? — уточнил Питерсон.

— Бывает, что она исчезает, и я, бывает, тоже, но в принципе мы переписываемся почти каждую ночь. Мы будем вместе. Она хочет убежать со мной… — Кит глянул на свои ноги, осознав, сколь нелепо это прозвучало. — Во всяком случае, такой был план.

— Что вы рассказали ей о себе? — спросила Эрика.

Кит несколько раз открывал рот и снова закрывал, не зная, что ответить.

— Она думает, что у меня свой бизнес, благотворительная компания по производству чистой питьевой воды. Она думает, что я несчастлив в браке. Что моя жена не понимает меня так, как она.

— А вы, насколько я понимаю, не женаты? Разведены? — поинтересовался Питерсон, обведя взглядом крошечную зону гостиной.

— Никогда не был женат и не разводился, — ответил Кит.

— Как вы описали себя — свою внешность? — спросил Питерсон. Эрика предостерегающе посмотрела на него. Она не хотела, чтобы Кит снова закрылся от них. Возникла неловкая пауза.

— Не хотите — не отвечайте. Очевидно, вы не были до конца правдивы с ней. Что было потом? — продолжала допытываться Эрика.

— Она сказала, что мечтает убить мужа… А я тогда переживал очень тяжелый период в жизни и искал способ покончить с собой. Видите ли, состояние моего здоровья таково, что я максимум проживу еще несколько лет. Меня часто мучают боли… Я посещал форум, где объяснялось, что можно купить «суицидальный» пакет и с помощью газового баллона совершить самоубийство. Никакой боли, просто засыпаешь и все.

Эрика с Питерсоном переглянулись.

— И вы рассказали ей про пакет и объяснили, как убить мужа?

Кит кивнул.

— И она попросила вас купить для нее один из таких пакетов?

— Нет. В ту пору у меня был один пакет. Я отправил его ей по почте.

— По почте?

— Поручил своей сиделке отнести его на почту и отправить на адрес почтового ящика в Аксбридже на западе Лондона. Она сказала, что специально завела его, этот почтовый ящик, чтобы муж не узнал. Он и не узнал. Но она не успела его убить, он сам умер.

— От чего? — спросила Эрика.

— Сердечный приступ. Я думал, она обрадуется, а она сочла себя обманутой из-за того, что лишилась возможности отомстить. Злилась на свою жизнь. Стала какой-то одержимой. Казалась растерянной. Начала говорить про всех мужчин, которых она хотела бы убить. Первым назвала своего врача: она пожаловалась ему на мужа, который стал всячески издеваться над ней. Облил ее кипятком.

— Боже. Это было в одном из романов Стивена Линли, — сообщила Эрика Питерсону.

— Потому он и стал ее третьей жертвой, — сказал Кит. — Она ненавидела Стивена Линли. Ее муж обожал его книги и разыгрывал многие из описанных в них сцен.

— А вы не подумали о том, чтобы сообщить об этом кому-то, поставить в известность полицию?

— Вы должны понимать… я вкратце передаю вам содержание нашей переписки, которую мы вели многие годы, многие часы.

— Кит, отвечайте!

— Я люблю ее! — вскричал он. — Вы не понимаете! Мы… мы собирались убежать вместе. Она должна была вытащить меня из… из… ЭТОГО!

Кит расплакался, рыдал, опустив голову на грудь. Эрика подошла к нему, обняла его за плечи.

— Кит, мне очень жаль. Вы до сих пор общаетесь с ней?

Он поднял голову и кивнул. Мутные линзы его очков были мокры от слез.

— И что же? Вы по-прежнему планируете уехать вместе?

Питерсон достал небольшую пачку салфеток и одну протянул Киту.

— Спасибо, — поблагодарил он сквозь всхлипы. — Мы планировали сесть на поезд до Франции. В «Евростаре» есть специальный вход для инвалидов. Я узнавал. А потом мы собирались, пересаживаясь с поезда на поезд, останавливаясь во французских замках, постепенно добраться до Испании и поселиться там у моря.

Эрика заметила над подставкой для компьютера фотографии Барселоны и какого-то испанского приморского города.