— Вот и Ночной Охотник сказала мне то же самое по телефону.

— Что она прочитала половину «Щегла»?

Эрика сердито взглянула на Мосс.

— Простите, босс, просто пытаюсь поднять настроение…

— Она сказала мне по телефону, что не считает себя умной, — объяснила Эрика.

— Но она умна. Или ей чертовски везет. Три трупа и фактически никаких улик. Она заходит и выходит незамеченной, — возразила Мосс, откусывая пиццу.

Эрика покачала головой.

— Не пойму, зачем тратить столько сил, чтобы узнать, где я живу, проникнуть в дом и оставить открытку? Да еще и подписаться: «Ночной Охотник».

— Босс, возможно, она думает, что нашла в вас новую подругу или союзницу.

— Тогда почему не подписалась своим настоящим именем, если так уверена в себе? Серийные убийцы ненавидят прозвища, которыми нарекают их журналисты. Считают, что они дают о них неверное представление. Они убеждены, что выполняют важную миссию: делают благородное дело, служат обществу.

— Возможно, она просто хочет сбить вас с толку, — предположила Мосс.

— Я заново изучила личности жертв, пытаясь понять, что их связывает, но они абсолютно разные люди. Общего между ними только то, что они все мужчины и были убиты одним и тем же способом, разве что Стивену, ко всему прочему еще, и голову размозжили. А еще я снова просмотрела список людей, которые приобретали «суицидальные» пакеты через Интернет.

— Я тоже его просматривала. Очень много женщин из числа жительниц Лондона, которые их купили, действительно покончили с собой, — сказала Мосс.

— Сегодня утром во время свидания Айзек сообщил мне кое-что интересное. Когда он обнаружил тело Стивена, дверь в его квартиру он открыл своим ключом. Она была закрыта и заперта на замок. Никакого насильственного проникновения. Квартира расположена на втором этаже, не имеет ни балкона, ни других дверей.

— То есть у Ночного Охотника был ключ? — уточнила Мосс.

— Да. Я получила отчет о результатах осмотра места преступления. Замок был взломан. На внутреннем механизме есть царапины от отмычки.

— Отмычки часто используют при кражах со взломом. Сегодня их за бесценок можно купить через Интернет, — заметила Мосс.

— Вот именно. И в списке покупателей «суицидальных» пакетов есть человек, который приобрел и отмычку, — сообщила Эрика.

— Вот как?

— Да. Отрабатывая имена по списку, мы проверили банковские счета этих людей, их банковские операции. Этот человек три года назад приобрел один «суицидальный» пакет, а в последние три месяца — еще пять. Кому могут понадобиться пять «суицидальных» пакетов? И три месяца назад он приобрел через Интернет и отмычку.

— Проклятье! Как же мы раньше не заметили? — удивилась Мосс.

— Видать, просмотрели. Мы не искали отмычку и были сосредоточены на женщинах. А этот человек — мужчина тридцати пяти лет. Инвалид с детства, колясочник. Живет в Уэртинге, на южном побережье, недалеко от Лондона.

— Маршу сообщили?

— Пока нет.

— И что намерены делать? На денек съездите к морю? — спросила Мосс.

— А вы не хотите провести денек у моря? — вопросом на вопрос ответила Эрика.

Мосс помолчала.

— Простите, но завтра я должна быть в отделе по размещению камер видеонаблюдения. Не могу… Нет, рисковать не могу.

— Ничего страшного, — улыбнулась Эрика.

— Но я готова помочь. Буду делать все, что нужно, не привлекая внимания.

— Спасибо.

— Только будьте осторожны, босс, ладно? Вы уже разозлили очень многих.

— А людей часто приходиться злить, чтобы докопаться до правды. Но я это делаю не для того, чтобы потешить собственное эго, — сказала Эрика. — Видели бы вы Айзека. Он не убивал. И я это докажу.

Сбежав с места убийства Стивена Линли, Симона затаилась. От удара пепельницей у нее распухла губа, на щеке остался безобразный синяк. А еще она повредила зуб: левый резец сломался почти до десны. Симона не знала, проглотила его или зуб отскочил куда-то в темный уголок в квартире Стивена Линли. Оголенные нервы причиняли жуткую боль, но к стоматологу идти она боялась. Наверняка он сделает ей рентген зубов, и эти снимки попадут в базу данных.

Симона пыталась вспомнить, делали ли ей снимки зубов в прошлом. Она смутно припоминала, как однажды ее оставили одну в большой комнате с изоляционной обшивкой на стенах и велели лежать неподвижно. Мама тогда ждала за дверью. Значит, ей делали рентген? Трудно сказать. Она точно знала, что у нее никогда не снимали отпечатки пальцев и не брали образец на анализ ДНК.

Поначалу она была уверена, что все кончено. Она совершила ошибку, убийство пошло не по плану. Сказавшись больной, Симона не вышла на работу. Она совсем не могла спать. Никакое снотворное не помогало, даже в больших дозах.

На третью бессонную ночь в начале первого, лежа в постели, она услышала тихое шлеп-шлеп, доносившееся из-за двери в спальню. Будто вода капала на ковер. Капанье сопровождалось затрудненным дыханием, словно через зажатый нос.

Симона вскочила с кровати и втиснула под дверь стул, что обычно стоял перед туалетным столиком. Тревожные звуки не затихали: шлеп, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп… Вдох, выдох.

Она зажала ладонями ноющие пульсирующие виски. Это галлюцинация. Однако шум не прекращался.

Шлеп, шлеп. Вдох, выдох. Мокрый клокочущий кашель.

— Ты не настоящий! — крикнула она. — Уйди отсюда, Стэн!

Шлеп, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп… Вдох, выдох.

Симона убрала стул и, повернув ручку, открыла дверь. Горло сдавило, когда она увидела, что в коридоре стоит не мокрый Стэн.

Это был Стивен Линли. В кроссовках, синих джинсах, белой футболке и тонком черном пиджаке. С пластиковым пакетом на голове, наполовину наполненным слизью и кровью, которая сочилась из-под туго затянутого на шее шнурка и, стекая по одежде, капала на светлый ковер.

Шлеп, шлеп, шлеп…

Его лоб, по которому Симона заехала пепельницей, был вдавлен, лицо обезображено почти до неузнаваемости. А рот под полиэтиленом шевелился. Разбитое лицо пыталось дышать.

— НЕТ! — крикнула Симона. — ТЫ УМЕР! — С каждым словом она подступала на шаг к уродливому трупу, тыкая в него пальцем. Тот, взмахивая руками, попятился к лестнице.

— ТЫ ЗАСЛУЖИЛ СМЕРТЬ! — заорала она. Они дошли до лестницы. Симона толкнула труп. Тот опрокинулся, покатился вниз, подпрыгивая на ступеньках, и бесформенной грудой осел у подножия лестницы.

Она зажмурилась, досчитала до десяти, затем открыла глаза. Труп исчез. Все вернулось на круги своя. Она была одна. Дрожа, Симона спустилась вниз, проверила гостиную и кухню. Никого и ничего. Она подошла к компьютеру, включила его. Когда он загрузился, она начала печатать:

СОВА: Ты здесь?

Несколько минут ответа не было, и только Симона хотела пойти налить себе что-нибудь, как Герцог вышел на связь.

ГЕРЦОГ: Привет, Сова, что новенького?

СОВА: Я соскучилась по тебе.

ГЕРЦОГ: Я тоже по тебе соскучился.

СОВА: Мне страшно. У меня снова видения.

ГЕРЦОГ: Новые таблетки принимаешь?

СОВА: Нет, я перестала их принимать.

ГЕРЦОГ: Я боялся, что с тобой что-то случилось.

СОВА: Да все нормально.

ГЕРЦОГ: Получилось?

СОВА: И да, и нет. По морде схлопотала. Губы распухли.

ГЕРЦОГ: Врешь ты все. Поди, готовишься к нашему совместному путешествию, губы надуваешь! Коллагеном. Ха-ха.

СОВА: Распухла только нижняя губа.

ГЕРЦОГ: Весьма разумно. Значит, теперь копишь на верхнюю.

Рассмеявшись, Симона тронула руками лицо. До сих пор малейшее прикосновение к нему отзывалось болью. Она соскучилась по общению с Герцогом. Компьютер пикнул, и она увидела на экране бегущий текст.

ГЕРЦОГ: Ну как, Сова? Едем?

СОВА: Куда?

ГЕРЦОГ: В путешествие. Мы так много говорили об этом. Пора претворить наш план в жизнь!