— Я в порядке, — сказала она и положила трубку.

Но телефон зазвонил снова. В этот раз это был Тристан. Кейт кратко пересказала ему все, что случилось, умолчав про то, что она чуть не выпила.

— Я успею приехать к трехчасовой лекции, — сказала она.

— Здорово. Слушайте, я только что увидел в интернете, что сегодня в семь часов вечера, в Топшеме, в городке, где жила третья жертва, Лайла, будет траурное шествие со свечами в память о ней. Это всего в десяти километрах от Эшдина. Там можно будет поговорить с людьми, узнать больше информации, тем более если городок маленький…

«У меня лекция с трех до четырех, в пять встреча с Майрой на собрании анонимных алкоголиков. Потом можно поехать в Топшем», — быстро прикинула Кейт.

— Хорошо, давай съездим, — сказала Кейт. Ей необходимо занять себя. Это поможет отвлечься от всего остального.

В тот же день вечером Питер отжимался у себя в камере, когда раздался стук в дверь. Уинстон открыл окошко.

— Питер, нам необходимо обыскать твою комнату, — сказал он.

— Зачем?

— Обычная проверка, — сказал Уинстон, бесстрастно глядя на него.

Питер подошел к окошку, на него надели наручники, капюшон и вывели в коридор. Уинстон стоял рядом с ним, пока Тэррелл натягивал свежую пару резиновых перчаток.

— Ничего не хочешь мне рассказать, перед тем как я войду? — спросил он.

— Нет, — ответил Питер. Тэррелл зашел в камеру и закрыл дверь.

Питер старался сохранять спокойствие. Он хранил письма от Энид и от Фаната в капсулах, в большом пузырьке с витамином С. Он решил, что рулончики белой бумаги, спрятанные внутри, выглядели просто как полные капсулы. Он надеялся, что Тэррелл не заметит, что ручка радиатора неплотно прилегает к стене. Жаль было бы лишиться этого тайника.

— С тобой все в порядке, Питер? — спросил Уинстон. — Ты вспотел.

— Я делал упражнения, — ответил Питер, радуясь, что в этот раз ответил правду. Он заметил, что одежда на нем стала сидеть намного лучше.

Рация Уинстона засигналила. Вызывали медиков в одиночную палату.

— Срочно. У нас тут пациент запутался в новой колючей проволоке… — Уинстон потянулся к колесику на рации и убавил громкость.

— Новая колючая проволока? — спросил Питер. — Кто-то пытался сбежать? Я не слышал, чтобы срабатывала сигнализация.

— На стенах во дворе для тех, кто находится в изоляторе, поставили новую колючую проволоку, — сказал Уинстон.

— Как он пробрался через сетку? — спросил Питер.

— Ее убрали, — сказал Уинстон. — Слишком уж много птиц в них попадает и умирает. Каждый раз доставать их оттуда очень дорого… — Уинстон понял, что сказал лишнего, и замолчал. Питер был одним из немногих вменяемых пациентов, а Уинстон — приятным парнем, и Питер заметил, что тот время от времени начинал разговаривать с ним, как с обычным человеком. Дверь открылась, и из камеры Питера вышел Тэррелл.

— Все хорошо, — сказал он. — Нам просто нужно тебя проверить, Питер.

Они зашли в камеру и провели личный досмотр, светя маленьким фонариком во все места, где он мог что-нибудь спрятать.

Питер услышал, как они пошли дальше по коридору, проверять другие палаты.

«Теперь во дворе нет сетки, — подумал он. — Это все меняет».

Он оторвал клочок бумаги и начал писать еще одну записку, чтобы при встрече передать Энид.

Мередит ждала Уинстона и Тэррелла у входа в крыло G. Встреча с Кейт напугала ее, и по дороге обратно в лечебницу ее беспокойство по поводу того, что Питер может каким-то образом тайно с кем-то общаться, только выросло.

— Во всех комнатах чисто, — сказал Уинстон. — Мы нашли несколько заначек с едой, но это все. Никаких писем. Никакого оружия, и ничего запрещенного.

Мередит кивнула и зашагала взад-вперед.

— Вы на сто процентов уверены, что проверили всех пациентов, кто вступал хоть в какой-то контакт с Питером? — спросила она.

— Он контактирует с другими пациентами только во время групповой терапии с вами каждую неделю, — сказал Уинстон. — И мы просмотрели все.

— А что насчет сотрудников? — спросила она.

— Мои ребята вне подозрений, — сказал Уинстон, помрачнев. — Мы проходим досмотр, когда приходим и уходим.

— Я хочу, чтобы вы проверили все помещения для сотрудников, и хочу поговорить со всеми, кто работает и работал в крыле G за последние три месяца. И хочу все это немедленно.

— Разумеется, — сказал Уинстон. — Только и я хочу сразу сказать, что у меня работают верные и порядочные ребята, они все — надежные люди. Иначе и быть не может. Я с уверенностью могу заявить, что никто из них не будет помогать заключенному, передавая ему сообщения или запрещенные предметы.

Мередит посмотрела на Уинстона. Он сильно рисковал, говоря это.

— Я это учту. Пожалуйста, осмотреть все нужно сейчас же. Закройте все помещения. Никто никуда не уйдет, пока мы не закончим.

Кейт и Тристан приехали в Топшем в половине седьмого и припарковались на жилой улице на окраине городка. При себе у них были два маленьких фонарика, несколько свечек и спички они сложили все в рюкзак Тристана и пошли вниз в сторону главной улицы города. Кейт постаралась отодвинуть воспоминания об утренних событиях как можно дальше. Она сходила на собрание одна и сидела в дальнем ряду, слушая вполуха и размышляя о деле. Кейт понимала, что надо поговорить с Майрой, но ей не хотелось упустить возможность присоединиться к шествию и собрать новую информацию.

Приблизившись к главной улице, они оказались в толпе. На рыночной площади стояли припаркованные фургоны BBC и нескольких местных телеканалов. Воздух был заряжен энергией, которую Кейт никак не могла объяснить. Складывалось ощущение, что у людей, у которых никогда не было голоса, он вдруг появился. Топшем производил впечатление благополучного, приятного для жизни места, в городке было полным полно традиционных лавок, переживающих второе рождение: сырные и мясные лавки, пекарни пристроились рядом типичными для центральных улиц почтовыми и банковскими отделениями. Для автомобилей главная улица была перекрыта, дежурил полицейский патруль: небольшой полицейский фургон и шесть слоняющихся вокруг офицеров в форме.

Кейт и Тристан порадовались, что надели шерстяные шапки и перчатки, потому что воздух был морозный и по мере того, как чернело небо и зажигались уличные фонари, становилось только холоднее.

Шествие должно было пройти вверх по главной улице и завершиться у церкви.

— Все эти магазинчики должны были закрыться полшестого или в шесть, — сказал Тристан, когда они проходили мимо мясной лавки и пекарни.

— Не закрываются из-за собравшейся толпы, — сказала Кейт. — Не могу представить, что друзья или кто-то из членов семьи задержится здесь, после того как все закончится, если они вообще придут.

Глядя на это все, Кейт уже не была уверена, что у них будет возможность поговорить с кем-нибудь, а если она и представится, то начать допрашивать людей по поводу их алиби будет не очень уместно.

В начале центральной улицы репортер местного телеканала, пробившийся в центр толпы, брал интервью у мужчины и женщины. Они оба были хорошо одеты и стояли с грустными и подавленными лицами, по бокам от них были мальчик и девочка.

Пальто на них были расстегнуты, и внизу виднелись футболки с надписью «ВЫ ВИДЕЛИ ЛАЙЛУ? ПОЗВОНИТЕ 0845 951 237» и фотографией улыбающейся в камеру девушки.

— Мы хотим почтить память нашей дочери и хотим, чтобы расследование продолжилось, — сказал отец Лайлы. Он был очень привлекателен и вел себя весьма сдержанно. — Мы обращаемся ко всем, кто располагает какой-либо информацией, и просим этих людей связаться с полицией по этому номеру.

Мать Лайлы, неспособная говорить, жалась к мужу. Брат и сестра молчали и, казалось, до сих пор пребывали в шоке. Кейт почувствовала, как в груди у нее что-то перевернулось, Тристан опустил голову. Выше по улице рядом с тремя полицейскими в форме стояли старший инспектор Варя Кэмпбелл и детектив Джон Мерси. Они стояли в стороне, потому что не зажигали свечей и наблюдали за толпой.