— Мы направили в ирландский архив запрос о предоставлении копии свидетельства о рождении Джессики Коллинз и попросили прислать ответ сразу же, как откроется загс.

— Босс, на ваше имя поступил факс, — доложил Джон, кивая на экран своего компьютера.

— Что ж ты сидишь, распечатай! — велела Эрика.

— Слушаюсь, босс.

Эрика прошла к принтеру в глубине оперативного отдела, ощущая на себе взгляды всех, кто был в комнате. Казалось, миновала целая вечность, прежде чем принтер зажужжал и начал печатать. Из аппарата медленно выползал скан свидетельства о рождении. Оно было выдано в восемьдесят третьем году, и в нем… вот оно, черным по белому, четким разборчивым почерком… Эрика не верила своим глазам. Она повернулась к своим сотрудникам и с торжествующими нотками в голосе прочитала:

— Мать — Лора Коллинз… и, постойте, отец здесь тоже указан. Это Джерри О’Райли. Проживал по адресу: Голуэй, Дорчестер-Корт, 4.

Мосс уже стояла у одной из демонстрационных досок, записывая новую информацию.

— Итак, нужно выяснить все что можно об этом Джерри О’Райли. Обстоятельства нам неизвестны, мы не знаем, старый он или молодой, но у нас есть фамилия и адрес.

Сотрудники оперативного отдела засуетились.

Через полтора часа им удалось установить, что по адресу Дорчестер-Корт, 4, были зарегистрированы два человека по имени Джерри О’Райли.

— Это отец и сын, полные тезки, — сообщила Мосс.

— Хорошо, но как узнать, кто из них отец Джессики? — спросила Эрика.

— Джерри О’Райли-старший родился 19 ноября 1941 года, значит, ему было… — начала Мосс.

— В апреле 1983-го, когда родилась Джессика, ему было сорок два года — закончил Джон.

— Быстро считаешь, — с улыбкой похвалила его Эрика.

— Джерри-младший, — продолжала Мосс, — родился в том же году, что и Лора, в 1970-м. Когда Джессика появилась на свет, ему было тринадцать лет.

— Проклятье. Ее отцом может быть и тот, и другой, — заключила Эрика.

Приготовления у Джерри О’Райли заняли чуть больше времени, чем ему хотелось бы. Он оценил степень риска, прикинул, какие улики против него могли быть у полиции, и пришел к выводу, что женщина, на которую он напал в квартире Эрики Фостер, вряд ли сумеет его опознать. Только она одна его и видела, и то во время короткой драки в темноте.

Двое полицейских, которые тоже его видели, были мертвы.

Джерри подумывал о том, чтобы убить и Триш, несколько минут наблюдал за ней — она сидела на диване перед телевизором, — взвешивая все за и против. Потом, приняв решение, прошел к кухонным шкафам и вытащил резиновые перчатки с большим пластиковым пакетом.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила она при его приближении.

— Поможешь мне убрать квартиру. Вытри начисто все поверхности. Чтоб ни волоска, ни соринки не осталось.

— Съезжаешь?

— Да. И залог еще нужно забрать.

Квартиру они покинули поздно вечером. Джерри с сожалением попрощался с Триш на железнодорожном мосту в Мордене. Она стояла на холоде и смотрела ему вслед, из ее рта и ноздрей шел пар. Жаль, что он не встретил ее раньше: пригодилась бы в работе.

Низко надвинув на лицо козырек бейсболки, он сел в метро и по Северной линии доехал до «Чаринг-Кросс», потом добрался до Гудж-стрит, где заселился в молодежный хостел. Все, что ему требовалось, это ночлег и приличный вай-фай.

До глубокой ночи Джерри просидел в небольшом кофе-баре, работая за компьютером. На следующий день рано утром принял душ, начисто побрился. Потом отправился в Сохо, где приобрел черный костюм облегающего кроя, приталенную белую сорочку и дорогие черные туфли. Его следующей остановкой стал салон-парикмахерская в Нилс-Ярд, где он заплатил за то, чтобы его буйную кудрявую шевелюру коротко остригли и уложили в модную прическу. Затем в универмаге Selfridge’s он купил дорожную сумку и вместе с ней заперся в туалетной кабинке для инвалидов, откуда вышел через несколько минут — уже в новом костюме, с новой сумкой, в которой лежали его вещи. Старую одежду и обувь он запихнул на самое дно урны.

Спустившись на нижний этаж, Джерри зашагал мимо витрин с косметикой, пока не увидел молодого стройного парня с рыжими волосами, работающего в отделе продукции фирмы «МАС».

— Привет, — поздоровался Джерри, сверкнув лучезарной улыбкой.

— Привет, — ответил парень, смерив его взглядом с головы до ног.

Джерри извлек из кармана фотографию американского певца Адама Ламберта.

— Можешь накрасить меня под него? — спросил он, глядя парню прямо в глаза, умышленно флиртуя с ним.

Тот глянул на фотографию, снова поднял глаза на Джерри. На его узких бедрах сидел небольшой кожаный фартук, из кармашков которого торчали несколько макияжных кистей.

— Конечно, — кокетливо улыбнулся в ответ парень, выбирая карандаш для подводки глаз. — Мне нравится твой ирландский акцент. Каким ветром тебя занесло так далеко от родины?

— Да так. Думаешь, сумеешь замаскировать мои синяки? А то у меня собеседование. Устраиваюсь на работу. В кинокомпанию.

— Хочешь произвести впечатление?

— Что-то вроде. Ты уж постарайся, а я в долгу не останусь, — с улыбкой сказал Джерри.

В четверг около одиннадцати часов дня Джерри сидел в «Старбаксе» на вокзале Сент-Панкрас. Перед ним на столе лежал открытый ноутбук. Он допил кофе, дописал сообщение, что собирался послать по электронной почте, прикрепил файл и затем, активировав фотокамеру, раздвинул губы в широкой улыбке, поднял вверх средний палец и сфотографировал себя. Снимок вложил в сообщение, которое запрограммировал на отправку тем же вечером.

Выбросив пустой стакан из-под кофе в урну, Джерри покинул кафе, пересек зал в здании вокзала и по эскалатору, перескакивая сразу через две ступеньки, поднялся к платформе, с которой отходили поезда «Евростар». Его поезд отправлялся через семь минут. Теперь или никогда, решил Джерри. Ощущая гудение адреналина в крови, он поставил сумку на поддон для прохождения досмотра. Двадцать пять тысяч, что лежали на кухонном столе, он обменял на купюры по €100 и €500. Часть из них убрал в сумку, часть — в бумажник, часть — в карман пиджака.

Он протянул свой паспорт какой-то надутой корове. Та взяла его, внимательно посмотрела на фото, сделанное несколько лет назад. На снимке он выглядел не столь благообразным, но она даже бровью не повела. Она приложила паспорт к сканеру и, держа его открытым в своей маленькой ручке, на долгое ужасное мгновение приковалась взглядом к экрану. Экран пикнул, и она, с восковой улыбкой на лице, вернула ему документ и пожелала доброго пути. Далее ему предстояло пройти контроль безопасности. Он встал в конец короткой очереди, состоявшей в основном из командированных, и посмотрел, кто осуществляет проверку пассажиров у металлодетекторов.

Ага, вон тот парень — типичный гомик, — определил Джерри, приближаясь к металлодетекторам. Укладывая сумку, он постарался исключить все, что могло бы вызвать подозрения, а также заранее снял с себя ремень и выложил в поддон все, что у него было металлического. Фактически он не нарушал закона, везя через границу двадцать пять тысяч евро, поскольку ехал из одной страны Евросоюза в другую, но ему не хотелось, чтобы его остановили пограничники.

Наконец подошла и его очередь. Он с легкостью проскочил через сканеры и еще минуту ждал, когда из рентгено-инспекционной установки выползет его сумка.

— Доброго пути, — с улыбкой напутствовал его парень на контроле. Джерри подмигнул ему, взял сумку и поспешил к поезду, до отхода которого оставалось три минуты.

Только он отыскал свое место, поезд тронулся, а через полчаса покинул пределы Великобритании и помчался по подводному тоннелю к материковой Европе.

В то время как «Евростар» с Джерри покинул пределы Великобритании и покатил по Евротоннелю, преодолевая расстояние в двадцать шесть миль, Эрика, Мосс и Питерсон изнывали от нетерпения, стоя у принтеров в глубине оперативного отдела в Бромли. Они выяснили, что старший Джерри О’Райли скончался перед самым Рождеством в 1982 году, за год с небольшим до рождения Джессики. Жужжание, гудок, а потом замигала красная лампочка.