— Я знаю, что оплачиваешь.

— А потом сломалось отопление. Я пытался обойтись камином. Но отключили электричество. Я всегда плачу по счетам, Эрика. Ты же знаешь.

Она кивнула.

— Я здесь, и я все устрою.

— Ты хорошая девушка.

Эрика замотала головой.

— Тебе заменили сустав?

— Да, и спицы туда вставили. Так доктор сказал…

Он сглотнул и закашлялся. Эрика достала из шкафа чашку и налила ему воды из графина.

— Спасибо, дорогая, — он выпил всю воду и передал ей пустую чашку. — Я быстро поправлюсь. Правда, не знаю, как мне теперь в магазины ходить.

— А в чем проблема?

— Спицы же будут пищать, когда я буду заходить и выходить? Мне будет очень неудобно каждый раз.

— Нет, в магазинах нет металлодетекторов. Они только в аэропортах.

— А, — засмеялся он. — Ну, я никуда не собираюсь, поэтому и говорить не о чем. Я так рад тебя видеть. Ты надолго?

— На столько, на сколько нужно.

Он отмахнулся. В палату зашел Айзек, и Эрика жестом подозвала его.

— Это мой друг и коллега — Айзек Стронг, — представила его Эрика. Эдвард поднял голову и пожал ему руку.

— Приятно с вами познакомиться, мистер Фостер. Эрика много о вас рассказывала.

— Думаю, вы пришли к выводу, что я самый обычный придурок.

Айзек покачал головой и улыбнулся.

— А вы большой и высокий.

— Ну, да. Правда, в спорте успеха не достиг.

Эдвард присмотрелся к нему.

— А жаль, вы бы отменно прыгали в высоту.

— Айзек — врач, патологоанатом, — пояснила Эрика.

— Это который с трупами?

— Да, — улыбнулся Айзек.

Эдвард усмехнулся.

— А я уже был готов воспользоваться вашими услугами. Но, к счастью, меня нашел почтальон.

— О нет! — тревожно повел бровями Айзек.

— Я шучу. Приятно с вами познакомиться! Друзья Эрики — мои друзья.

В палату вошел доктор и пригласил Эрику поговорить. Она оставила Айзека с Эдвардом и последовала за доктором к посту медсестер.

— Операция была достаточно простая. Мы уже даже поднимали его на ноги. Восстановится он быстро.

— Хорошо.

— Но мы обеспокоены тем, как он живет. У Эдварда дефицит веса и витаминов. Плюс он поступил к нам с серьезной инфекцией мочевыводящих путей. Обычно мы не оперируем, когда человек находится в таком состоянии, но перелом оказался серьезным. К счастью, организм хорошо реагирует на антибиотики, но мы не сможем его выписать, не будучи уверены, что за ним есть необходимый уход и присмотр. Вы живете здесь?

Эрика рассказала, что живет в Лондоне, и пересказала разговор с Эдвардом в Рождество, когда он путался в словах. Доктор внимательно слушал и кивал.

— Это один из частых симптомов такой инфекции — спутанность сознания и даже галлюцинации, — с очень серьезным видом сказал он. — Значит, нужно решить проблему его одинокого проживания и беззащитности. Я свяжусь с социальными службами и попрошу его навестить, чтобы они сами дали оценку его ситуации.

Доктор попрощался с Эрикой и продолжил обход палат, а она стояла в коридоре и пыталась понять, как же так быстро пролетело время — ее настиг средний возраст, а свекру нужен уход.

Вот поэтому она и уходит в работу с головой. Работа помогает ей чувствовать себя живой и молодой, она — вне времени. Преступники есть всегда, у них нет возрастных ограничений… Эрика решила не думать об этом.

— Что за бардак, — сказала она самой себе, пригладила волосы и вернулась в палату.

Мосс поняла, что теряет контроль над делом Мариссы Льюис, осложнившимся нападениями человека в противогазе. Ей — и.о. старшего следователя — никак не удавалось поймать убийцу. Она отдавала себе отчет в том, что привыкла играть роль винтика. Более того, ей нравилось быть винтиком, который смазывает детали механизма, дает поддержку и разряжает напряженность шутками.

А теперь, став боссом, пусть даже на время, она заметила, что отношение к ней коллег изменилось. Ее стали называть «мэм». Когда сержант Крейн обратился к ней так в первый раз, ей захотелось в шутку ответить «нет проблэм», но она сдержалась, понимая, что ей теперь нужно сохранять серьезность.

Еще ей очень мешали воспоминания о стиле работы Эрики. Та почти ничего не записывала, держа все в голове, и Мосс большую часть времени пыталась ей подражать. Когда Хадсон спросила ее про постель Мэнди, матери Мариссы, Мосс сломала голову, вспоминая, о чем речь: о мужчинах или просто о том, где она спала? В последнюю секунду Мосс вспомнила, что в ночь убийства Мэнди находилась внизу, и речь об этом, но тот факт, что ей стоило таких трудов это вспомнить, ее потряс. Ей было страшно, что ее могут снять с новой должности еще до окончания следствия. У нее не было никакого представления о том, как его вести, и сможет ли она это сделать в принципе. У Эрики же это получалось — она всегда знала, что кому поручить. Теперь Мосс в полной мере ощутила, как же ей нравится исполнять чужие приказы.

Поговорив с Хадсон, она отправилась в безлюдный туалет на верхнем этаже, заперлась в кабинке и позвонила Силии. С трудом сдерживая слезы, она поделилась с ней своими огорчениями.

— Это ведь самое первое твое дело. Будь снисходительнее к себе, — сказала Силия. — Плюс ты приняла его с середины. В коллективе тебя любят. Выдай пару шуток, чтобы разбавить напряжение. Есть у вас кто-нибудь новенький, кто еще не знает, что тебя зовут Кейт?

Мосс засмеялась и промокнула щеки смятым комком туалетной бумаги.

— Я теперь начальник и не могу позволить себе шутки про Кейт Мосс. Люди ожидают от меня решений, мудрости, стратегического мышления. И мне нужно как-то расследовать это дело, не забывая жонглировать папками с документами и… — подступившие слезы не дали ей закончить.

— Списки! — осенило Силию. — Ты же мастер по составлению списков. У тебя весь холодильник заклеен стикерами, мы просто идем по ним, и как-то дела делаются и проблемы решаются. Тебе нужно разделить цели на задачи, на мелкие кусочки, а не пытаться съесть слона целиком.

— Ты права. Буду думать, что это дело — всего лишь перечень задач.

После обеда Мосс засела за свой заваленный бумагами стол. Ей предложили перейти в отдельный кабинет, но времени, чтобы перенести рабочее место, просто не было. По совету Силии она составила длиннейший список задач, и ей стало легче. В конце концов, большинство из них можно делегировать.

— Что там с местонахождением Дона Уолпола? — крикнула она.

— Все еще ждем ответа от системы распознавания номеров, — сказал Крейн. — Как только он пересечет порог платной зоны, его засекут.

— Поторопи их, пожалуйста. Скажи, мы же не за себя просим! — сказала она, просматривая свой список. — И уже пришло время начать проверять его паспорта и кредитки. Он наш главный подозреваемый.

Крейн кивнул и взялся за телефон.

— А что там с сережками? Где Макгорри?

Не успела Мосс задать вопрос, как в комнату вошел Макгорри.

— Ты ведь сегодня ездил в Хаттон-Гарден, да?

— Да, Мосс. В смысле, босс.

— Давай лучше Мосс.

— Ладно. Ювелир Литман вспомнил, как Элла приходила с Мариссой оценить серьги. Он подтвердил, что они настоящие и стоят десять с половиной тысяч. Потом я пошел к миссис Фрятт, чтобы еще раз спросить ее про серьги. У меня даже было их описание: это бриллианты с огранкой «принцесса» в обрамлении золота 999 пробы, — Макгорри раздраженно выдул воздух из щек. — Противная старая корова, она начала меня обвинять, что я копаю не туда, и что все ее драгоценности лежат в сейфе целы и невредимы.

— Ты попросил взглянуть на сейф?

— Да, и она сказала, что он в ее спальне, а туда она молодых людей приглашает только при наличии ордера на обыск.

Питерсон и Крейн рассмеялись, чего Мосс больше не могла себе позволить. Она чуть было не заявила, что к ней в трусы все всегда лазили без ордера, всего-то нужно было накормить ее вкусным ужином в ресторане. Но она вовремя вспомнила, что теперь она — старший следователь.