Вэйлр уже почти дошел до того, кто сидел за последним столиком, но вдруг свернул и решительно приблизился к одинокому посетителю, потягивающему эль и, казалось, никого не замечавшему. Лоет приподнял стул напротив и с силой опустил его на пол, отчего кружка в руках мужчины дрогнула и несколько капель пенного напитка упало на темные доски стола.

– Где моя дочь? – спросил Вэй, усаживаясь на стул.

– А вы наблюдательны, – усмехнулся мужчина, чьи волосы имели цвет потемневшей меди. – Приятно иметь дело с умным человеком, так нам будет легче понять друг друга.

– Ты же понимаешь, что я хочу вырвать тебе сердце? – скрестив руки на груди и буравя взглядом Урсуса Ржавого, спросил Лоет. – Прочь славословие, к делу.

Тот с интересом разглядывал бывшего пирата, не спеша начать разговор. Вэй ничем не выдал своего нетерпения, сохраняя на лице каменную маску. Его взгляд так же скользил по лицу врага, запоминая каждую черточку. В пирате, прославившемся своей кровожадностью, ощущалась порода. И если он и не являлся аристократом, то кто-то из дворян был явно причастен к созданию Урсуса Варда, прозванного Ржавым за цвет волос. Пирата можно было смело назвать привлекательным. У него были располагающее лицо и открытая мальчишеская улыбка. На такую обычно хочется так же ответить улыбкой. Умные васильковые глаза в обрамлении густых длинных ресниц того же цвета потемневшей меди, прямой тонкий нос, четко очерченные губы, волевой подбородок и несколько задорных веснушек, так неуместно расположившихся на лице мстительного убийцы.

Ржавый поглаживал длинными изящными пальцами кружку с элем, поблескивая массивным перстнем с большим рубином. В нем чувствовалось знание манер. Аристократ, все-таки решил Вэй. Перстень фамильный, наверняка с обратной стороны можно найти чеканку родового герба. Возможно, обнищавший род, раз его представитель занялся разбоем на морских просторах, а не упражняется в остротах в светских салонах. Значит, образован. Умен, видно сразу. Опасен, очень опасен. Но и Вэйлр Лоет, урожденный граф Мовильяр, не был сосунком. Он спокойно выдержал затяжное молчание, зная, что дергаться нет смысла, это только откроет его слабые стороны.

– Мне нравится ваша хватка, – с легкой улыбкой ответил Ржавый. – И выдержка тоже. Надоели, знаете ли, простофили и дураки.

– К делу, – отчеканил Лоет.

– К делу так к делу, – вновь улыбнулся пират, продемонстрировав крепкие белые зубы, не испорченные гниением и курением табака. Вэю очень хотелось подправить эту слегка ироничную ухмылочку, но он пока оставил свои желания при себе. Ржавый сделал глоток, промокнул платком губы, отставил кружку и сцепил перед собой пальцы в замок. – Карту.

– Дочь, – не согласился Лоет.

– Она пока побудет с нами, – ответил пират. – Вам не о чем беспокоиться, малышке не причинят вреда, пока, по крайней мере. Видите ли, господин Лоет, у меня к вам деловое предложение. – Вэйлр скептически фыркнул. – Не спешите, для начала выслушайте.

– Ну и?

– К острову Беса мы пойдем вместе, – Урсус Вард подался вперед, не сводя с Вэя въедливого взгляда. – Залогом нашей дружбы станет ваша дочь.

– Отдай дочь, забери карту и оставь себе проклятые сокровища. Я иду туда только потому, что пообещал своей девчонке. Без нее мне этот чертов клад не нужен, – Лоет смотрел на своего противника не менее въедливо. Они будто прощупывали друг друга, отыскивая все слабые места, пытаясь понять друг о друге как можно больше.

– Карту я возьму, – чуть растягивая слова, произнес Ржавый. – Думается мне, что вам она уже известна до мельчайших подробностей. Но ваша дочь останется на борту «Зари». Вы мне нужны, господин Лоет.

– Зачем? – прищурился капитан «Счастливчика». – Насколько я о тебе наслышан, Урсус Ржавый, умение делиться не входит в число твоих добродетелей.

– Вы обо мне слышали, и это уже приятно, – усмехнулся пират. – В свою очередь могу сказать, что тоже наслышан о вас, и мне импонирует то, что вы приверженец принципов. Один из немногих, кому можно довериться.

– Доверчивость – также не твое, – криво ухмыльнулся Вэй.

– Верно, но у меня есть гарантия вашей лояльности – мадемуазель Лоет, – Ржавый откинулся на спинку стула, прихватив со стола кружку, и сделал очередной глоток, глядя поверх нее на судовладельца, вновь поднявшего паруса своего брига. – Играем в открытую, господин Лоет. Мы оба знаем о скрытом послании старого ублюдка. Мне неведомо, сумели ли вы отыскать его и прочесть, и вряд ли вы скажете. Но даже если скажете, у меня нет уверенности в том, что это будет правда. И все же вы нужны мне. Так или иначе, вы станете моим проводником. «Счастливчик» пойдет первым, «Заря» – следом. Гарантия вашего благоразумия – ваша дочь. Что касаемо до дележа, то, как вы сами заметили, вам нужна дочь, а не сокровища. Быть по сему. Когда мы доберемся до клада, я возвращаю вам девчонку, и вы сможете убраться. Заметьте, я тоже лоялен к вам. Из уважения к вашим прежним заслугам и благородным сединам я даже сдержу слово. И выбора у вас нет.

– Зато у меня есть твоя шея, – ледяным тоном произнес Вэй.

– Но вам до нее не дотянуться, Вэйлр, – усмехнулся пират. – И вы это прекрасно понимаете. Отныне моя жизнь и жизнь вашей малышки переплетены столь плотно, что смерть одного повлечет смерть другого. Умру я – умрет она. Умрет она…

– Сдохнешь ты, – подтвердил Лоет.

– Об этом я и говорю. Поэтому мадемуазель Лоет неприкосновенна, и к ней никто не посмеет притронуться. Считайте, девочка под моей личной защитой.

– Я должен видеть ее ежедневно, Тина будет носить свою одежду. Одежда должна быть целой, как и моя дочь, – отчеканил Вэй. – Мои люди принесут ее вещи. Если на девочке появятся тряпки с чужого плеча, я буду подозревать тебя в вероломстве и причинении вреда моей дочери. Тина будет передвигаться свободно, никаких веревок. Находиться на палубе столько, сколько посчитает нужным. Если мне ее покажут и снова уберут, я буду подозревать тебя в вероломстве и причинении вреда моей дочери. Любая рана, ссадина, заплаканное лицо, синяки под глазами – я буду подозревать тебя в вероломстве и причинении вреда моей дочери. Если Тина хоть один день не появится на палубе, я буду подозревать тебя в вероломстве и причинении вреда моей дочери. И если у меня появятся такие подозрения, молись дьяволу, Урсус Ржавый, потому что за свою кровь я выжму тебя до последней капли. И не вздумай верить в то, что ты умен и изворотлив, потому что я сумею разуверить тебя в этом. – Лоет поднялся на ноги. – И еще. Ты должен знать, что врагов у тебя отныне вся моя команда, потому что каждый из моих парней готов перегрызть тебе глотку, Тина их любимица. Ах да, еще. К берегам Горастана тебе также не стоит приближаться, ты враг императорского дома. Ты все еще хочешь отправиться за сокровищами, удерживая мою дочь?

– Пожалуй, рискну, – сухо ответил пират.

– Твое право, – не менее сухо сказал Вэйлр. – Свои условия я огласил. Любое нарушение – и поводок, удерживающий меня, исчезнет. Отправляемся через два часа, время пошло.

Он развернулся и направился к выходу. Двое матросов и кок последовали за своим капитаном, продолжая удерживать в поле зрения пиратов с «Зари». Ржавый передернул плечами, ощутив тяжесть трех взглядов. Затем посмотрел в окно, проследил, как уходит Лоет со своими людьми, и потер подбородок.

– Любопытно, – произнес он задумчиво. – В итоге условия были выставлены мне, и ощущение, что меня отшлепали и оттаскали за уши, слишком стойкое, чтобы его не замечать. Действительно, Стальной Вэй. Однако время покажет, кто будет плясать на костях мертвеца. Убить вас, господин Лоет, будет для меня честью. Уходим. Через два часа у нас выход в море. – Он поднялся на ноги и направился на выход из трактира.

Четверо мужчин в молчании возвращались на «Счастливчик». Лоету было боязно не то что сказать слово, но даже взглянуть на него. Плотно сжатые губы выдавали внутреннее напряжение капитана, на лице застыла каменная маска, и только желваки, яростно двигающиеся под кожей, показывали, насколько Вэй взбешен. Уже поднявшись на борт, капитан обернулся к Самелю и отчеканил: