– Ах, кабы сюда сейчас отца! Он бы непременно все понял быстрей, чем я.

– Вот только твоего отца на моем корабле и не хватало, – желчно отозвался Вэй. – Одного Литина за глаза и за уши.

– Вы что-то имеете против Литинов? – Альен поднял голову, прищуриваясь одним глазом от яркого света, и улыбнулся.

– Возможно, – проворчал Лоет, отходя от молодого человека.

– Я требую объяснений, Вэйлр! – крикнул ему вслед Альен. – Но потом, все потом.

Последнее прозвучало рассеянно, и, когда капитан обернулся, Литин уже был вновь погружен в свою работу, исчерчивая очередной схемой очередной лист. Лоет покачал головой и направился к дочери.

– Ну что, Сопляк, умаялся? – поинтересовался суровый папенька.

– Было бы с чего, – пробурчала Тина.

– Не слышу.

– Нет, капитан! – выкрикнула девушка, и Вэй поморщился, прочищая ухо пальцем.

– Глотка луженая, добротная глотка, как труба, – усмехнулся капитан Лоет.

– Мы одной крови, капитан, – ответствовала Тина, устремляя взгляд в сторону Литина.

Однако тут же передернула плечами и отвернулась, протяжно вздохнув.

– Причина скорби? – без всяких предисловий поинтересовался Лоет, мучимый любопытством по поводу причины размолвки.

Мадемуазель Лоет шмыгнула носом и снова горестно вздохнула.

– Голова, – жалобно произнесла она.

– Что голова? – недоуменно переспросил Вэй. – Болит?

– Как голос, – пояснила Тина.

– Э-э-э…

– Труба, – проворчала девушка. – Такая же пустая, разума нет и вряд ли появится.

Лоет почесал в затылке, затем положил ладони на плечи дочери, прижимая ее спиной к своей груди.

– Не все так плохо, дитя мое, – произнес Вэй и звонко поцеловал дочь в макушку. – Осознание недостатка – уже шаг по верному пути. Не останавливайся, и разум найдется.

– Вам бы все шуточки, папенька, – Тина развернулась и уткнулась лбом в отцовскую грудь. – А мне хоть вой.

– Да что случилось-то?! – воскликнул вконец заинтригованный Лоет.

– Очередная глупость случилась, – отмахнулась девушка и проворчала: – А этому хлыщу хоть бы что. Сидит себе, пишет что-то и даже не смотрит в мою сторону. Бездушный негодяй.

Капитан хмыкнул, встрепал дочери волосы и гаркнул:

– А ну утри сопли! Я брал себе матроса или слюнтяя? Подбери волосы и приведи мысли в порядок, все, какие есть. – А затем добавил тише и даже ласково: – Вот здесь, – палец отца постучал по лбу девушки, после переместился туда, где билось юное сердце, – и здесь должно быть согласие. Когда найдешь его и поймешь, что для тебя важно и нужно, тогда хлюпать носом будешь гораздо реже. И за работу! Нет работы – я найду. Вперед, Сопляк!

Тина сорвалась с места, а Альен, машинально следивший за их разговором, но чьи мысли витали далеко, повторил вполголоса:

– Здесь и здесь должно быть согласие… Согласие… Здесь и здесь, сверху и снизу, да! Дьявол меня дери, капитан! – выкрикнул молодой человек, вскакивая на ноги. – Идемте, вы мне нужны.

– И мою дочь ему, и самого меня ему… Как бы морда от жадности не треснула, – ворчливо произнес себе под нос Лоет и отозвался громче: – Иду!

Литин первым ворвался в капитанскую каюту и схватился за первую попавшуюся карту, осмотрел и недовольно откинул ее в сторону. Вэй с некоторым возмущением наблюдал, как по каюте летают его карты, листки Альена, а когда досадливо отброшенный грифель едва не угодил в лоб приблизившемуся капитану, Лоет рявкнул:

– Хватит учинять бесчинства! Ты не умник, ты разбойник и разоритель!

– Что? – Альен посмотрел на него отсутствующим взглядом. – А, Вэй, вы здесь…

– Я? Здесь? – изумился бывший пират. – Ты же сам меня позвал!

– Может быть, может быть, – пробормотал молодой человек, раскатал на полу самую большую карту и удовлетворенно хмыкнул. – Ну вот, то, что надо.

Он шагнул на карту под фырканье капитана и уселся в ее центре, скользя пальцами по цифрам, указывавшим широту и долготу. Вэйлр подобрался ближе и уставился на алфавит, появившийся на одном из немногих оставшихся чистых листов бумаги. Затем присел на корточки, наблюдая, как Альен, сверяясь с посланием Биглоу, что-то высчитывает и записывает.

– Мало света, – нервно произнес молодой человек, вскочил на ноги, и Лоет еле успел отпрянуть, чтобы не получить макушкой Альена в подбородок.

Схватив карту, Литин обогнул недоумевающего капитана и устремился на палубу. Вэй покрутил пальцем у виска, но последовал за ним, преисполняясь исследовательским азартом.

– Все вон! – гаркнул он матросам, едва не топтавшимся по расстеленной карте.

– Угу, – кивнул Альен и углубился в шифр, уже ни на кого не обращая внимания.

Лоет так и остался рядом. Он опустился на колени и внимательно следил за манипуляциями Литина, постепенно начиная находить в них смысл. Отметив, как молодой человек отсчитывает буквы снизу или сверху алфавита, в зависимости от расположения координат на карте, Вэйлр выхватил у него лист с переписанным шифром, но тут же охнул, когда к его горлу прижалось острие ножа, висевшего на поясе Литина.

– Мое, – голосом законченного скряги произнес Альен, возвращая себе шифр.

– Жадина, – обозвал его Лоет и поднялся на ноги. – Тебя за жадность черти будут жарить.

– Угу, – кивнул молодой человек.

– Что – угу? Жмот ты, говорю, – усмехнулся капитан.

– Вэйлр, исчезните, не до вас, – отмахнулся Литин.

– Нет, каково хамство?! – обиженно воскликнул Лоет, озираясь вокруг в поисках поддержки у команды. – Меня, на моем же корабле – и к дьяволу под хвост послали!

– Угу, – промычал Альен.

– Негодяй, – с чувством ответствовал Вэйлр, передернул плечами и наконец отошел от молодого человека, тут же забывшего о его существовании.

Тина вошла в свою каюту, чтобы выполнить повеление папеньки. Она приблизилась к зеркалу, закрепленному на переборке специально для нее, остановилась перед ним и с пристрастием оглядела свое отражение. Волосы, выгоревшие от частого нахождения на солнце, взлохмаченные ветром и папенькиной дланью, казались похожими на паклю. Кожа приобрела совсем неблагородный темный загар. Взгляд девушки опустился вниз, она рассмотрела мозоли на своих ладонях, ссадины, обломанные ногти. Затем нагнулась, разглядывая босые ноги, открытые бриджами ниже колен. Снова подняла голову и вгляделась в лицо девушки, глядевшей на нее сквозь зеркало.

– Какой ужас, – сокрушенно вздохнула мадемуазель Лоет, никогда особо не думавшая о своей принадлежности к женскому полу. – И что тут можно любить? Нос обветрен, губы сухие, ресницы посветлели, волосы… Ох, маменька.

Неожиданно Тине пришло в голову, что Альен ни разу не видел ее в платье. Отчаянно захотелось, чтобы он взглянул на нее, когда мадемуазель выглядит как мадемуазель, а не как сорванец. Вдруг стало жаль обрезанных волос, густых и блестящих, жаль любимого нежно-голубого платья, и аккуратных туфелек с кокетливыми бантиками тоже было жаль. Схватив гребень, девушка с ожесточением запустила его в волосы, стремясь разодрать спутанные пряди.

Попискивая и бранясь, Тина привела волосы в порядок, затем собрала в хвост, подобрав волосок к волоску, скрепила ремешком и придирчиво оглядела себя снова. В одно мгновение она заметила, что рубашка криво заправлена в бриджи, на жилете осталось пятно от смолы, колени на штанах затерты. Покачав головой, мадемуазель Лоет достала запасной комплект одежды, переоделась, даже свежий платок на шею повязала. Снова оценила себя и направилась к кувшину с водой, чтобы умыть лицо, забрызгала одежду и едва не расплакалась:

– Да что же за растяпа такая. Надо опять переодеваться.

И хорошо, что папенька позаботился о дочери! Тина переоделась во второй раз, опять причесалась и решилась выйти на палубу, волнуясь так, будто ее везли в Благородное собрание на дебютный бал… Подумать только, у нее же даже не было дебютного бала! Девиц вывозили в свет в семнадцать лет, но Тина в это время умудрилась искупаться в реке и простудиться. Лежала дома, тряслась перед визитом их доктора и радовалась, что не придется кривляться вместе с мадемуазель Нири и ее подругами.