– А сапоги, мадам? – изумился Эрмин.

Я задрала подол и продемонстрировала ему так же и штаны.

– Подол все скроет. Так мне удобней, – ответила я, и мы вышли на дорогу. – Ох, – только и сказала я, глядя на своих спутников.

Господин Даэль был одет в черный сюртук и брюки. Его галстук не уступал в щеголеватости галстуку лекаря, а бриллиантовая булавка красиво переливалась в лунном свете. На ногах боцмана красовались лакированные ботинки. Мужчина небрежно опирался на трость и с ухмылкой посматривал на меня. Да, однако, неожиданно. Теперь было видно, что Даэль не просто знаком с манерами – он на них воспитан, как и капитан Лоет. Самель и Мельник красовались в одинаковых темно-серых жилетах и таких же штанах. Светлые рубашки подчеркивали смуглость их кожи. Борода Самеля была аккуратно подстрижена и уменьшилась от этого вдвое. Кузнечик и Эрмин, оторванный мной от одевания и теперь спешно облачавшийся, были наряжены в синие ливреи. Кузнечику ливрея немного жала в плечах, и он оставил ее расстегнутой. Я поаплодировала пиратам, они выглядели… цивилизованно.

– Дорогая, сколько можно вас ждать, – обратился ко мне боцман. – Так вы рискуете остаться без любовника.

– Ох, Всевышний, – вырвалось у меня, и мужчина рассмеялся.

– Ангелок, какая же вы у нас красавица, – умиленно вздохнул Самель.

– Ага, – кивнул Мельник, не сводивший с меня взгляда.

– Настоящий ангел, – вставил Кузнечик.

– Но-но, своей жене комплименты могу говорить только я, – одернул их боцман. – Дорогая, вы очаровательны, – сказал он, взял меня за руку и коснулся ее губами.

– Очень красивый, – согласно кивнул Бонг.

– А теперь вперед, спасать капитана, – уже привычным тоном произнес господин Даэль.

Мы дружно кивнули и поспешили в карету. Пока мы доехали до места, я узнала, что ношу титул графини. К тому же имя мое сменилось на Ангелар Даэлано. Моего нынешнего супруга зовут Нартан; впрочем, имя боцмана осталось прежним. Лекарю тоже ничего менять не стали, он сам не захотел ничего выдумывать. Охранников назвали просто и без затей; Дуболом и Молот – причуда «графа», мужчинам понравилось. Эрмину и Кузнечику предстояло ждать в карете, потому их не затронули изменения.

Моя решительность несколько поколебалась, когда мы въезжали в городские ворота, не запиравшиеся на ночь. Но нас все равно остановили, чтобы узнать, с какой целью мы въезжаем в Ардос ночью. Самель – Дуболом проревел с козел, что его хозяева вольны развлекаться, где, когда и как вздумается.

– В чем дело? – напыщенно вопросил «граф», выглядывая в окошко.

Набравшись смелости, я громко и капризно спросила:

– Дорогой, долго еще?

– Терпение, моя прелесть, – елейным голосом ответил боцман, оглядываясь на меня. – Только узнаю, что нужно этому господину.

Бонг и Мельник, нынче Молот, усмехнулись. «Графу» пришлось блеснуть золотой монетой, после этого нас пропустили и сразу забыли, что такие тут проезжали. Когда карета остановилась через улицу от здания тюрьмы, к нам черной тенью метнулся один из матросов, отправленный сюда заранее, чтобы выяснить необходимые сведения.

– Разрешение на осмотр товара дает только начальник тюрьмы, – сказал он. – Его дом через квартал.

Вскоре Даэль уже стоял у дома начальника тюрьмы и стучал набалдашником трости в дверь. Ему открыл сонный привратник.

– Могу я видеть господина начальника тюрьмы по срочному делу? – гордо осведомился «граф».

Его впустили, и мы остались мучиться неизвестностью. Меня начало лихорадить от волнения и, что уж скрывать, страха. И как матушка умудряется проделывать все свои номера? Так ведь и от разрыва сердца умереть можно. Бонг протянул руку и сжал мои пальцы.

– Смотреть в глаза, – велел он.

– Я их толком не вижу, – виновато ответила я.

– Слушать голос. Ты смелый женщина. Ты нужен Вэю. Ты сможешь.

Я прикрыла глаза и выровняла дыхание. Не знаю, как у него это получалось, но голос словно задел в моей душе нужную струну, и я расслабилась, снова поверив, что у меня все получится.

– Главное – поймать кураж, – сказала я. – Так говорит моя матушка.

В этот момент вернулся наш граф. Он заглянул в карету и протянул мне руку.

– Идемте, моя прелесть, начальник тюрьмы любезно согласился отвезти нас лично. Тин, Дуболом и Молот, за мной. Эрмин, карету остановишь недалеко от тюрьмы.

Я вложила пальцы в предложенную мне ладонь, и она ободряюще сжалась. Я улыбнулась боцману, выбираясь из кареты. Оглядевшись, я заметила другой экипаж, выезжающий из ворот особняка начальника тюрьмы. Я положила пальцы на согнутый локоть Даэля, и он повел меня к чужой карете. К счастью, она оказалась достаточно вместительной, чтобы мы все смогли в нее сесть. Самель опять разместился на козлах, рядом с кучером. По-моему, тот испугался нашего кока.

– К чему вам столько народа, любезный граф Даэлано? – удивился начальник тюрьмы. Говорил он с небольшим акцентом, но голос казался приятным.

– Вы смотрите на мою жену и спрашиваете, зачем?! – возмутился боцман и закончил ревнивым голосом: – На такую красавицу всегда найдутся охотники.

– Ах, возлюбленный мой, вы, как всегда, завышаете мне цену, – кокетливо отозвалась я и сама поразилась, насколько естественно это вышло.

– Если бы, – проворчал «граф». – Кстати, позволь представить тебе сего любезного человека. Начальник тюрьмы, господин Агеро. Моя супруга, господин Агеро, ее сиятельство графиня Ангелар Даэлано. Целовать руку – лишнее, – тут же остановил он мужчину в его попытке быть галантным.

До тюрьмы разговор вели только «граф» и начальник тюрьмы. Я слушала, как боцман расспрашивает о живом товаре, чтобы узнать, кто есть требуемого нам возраста. Агеро уверял, что выбор имеется и что дражайшая графиня непременно найдет слугу на свой вкус. Для чего нужен раб их сиятельствам, мы пока не оглашали. В ворота тюрьмы нас пропустили без проволочек, что было понятно – все-таки мы ехали в карете начальника.

Господин Агеро провел нас в достаточно светлую комнату. Мы с «мужем» расположились на стульях, лекарь и Молот – за нашими спинами. Дуболом встал у дверей. Пока мы ждали «товар», нам принесли вина и фруктов.

– Однако покупателей здесь ценят, – усмехнулся Даэль. – Ангелок, – тихо продолжал он, – капитана нам не покажут, поэтому приготовьте весь ваш арсенал капризов и стервозности, чтобы вытребовать его появления, а также продажи. Будем надеяться, что алчность победит страх начальника.

– А если нет? – с содроганием спросила я.

– Будем надеяться на лучшее.

Обсудить наши действия в случае неудачных торгов мы так и не успели. Двери открылись, и к нам вывели десять человек. От запаха их грязных тел я зажала нос и скривилась. Тут даже ничего придумывать не пришлось.

– Это что? – вопросила я, указывая пальчиком на мужчин, закованных в цепи. – Я с этим?! Никогда!

– Дорогая, – увещевал меня «супруг», – вы не смотрите на то, как они выглядят сейчас. Мы же отмоем, отчистим, надушим. Приглядитесь хорошенько.

Он подал мне руку, и мы подошли к узникам. Молодой человек, лет двадцати пяти, растянул губы в ухмылке, обнажая гнилые зубы. Меня тут же окутал смрад его дыхания, и я еле удержала позыв тошноты.

– Убрать это дерьмо! – рявкнул «граф».

Самель споро оттащил неприятного человека в сторону и вышвырнул его за дверь, брезгливо отряхнув руки.

– Прелесть моя, вам совсем нехорошо? – закружил вокруг меня «супруг».

– Вы мне за это ответите, негодный вы выдумщик, – в моем голосе зазвенели истеричные нотки, но закончила я уже более деловито: – Это было отвратительно! Пусть остальные покажут зубы.

– Откройте пасти, рвань, – велел надзиратель, приставленный к заключенным.

Более-менее хорошие зубы нашлись только у четверых из оставшихся девяти. Я брезгливо скривила губы.

– Этот страшный, фи, – указала я на первого веером. – Этот тощий. Этот совсем дурно пахнет. А этот рябой. Нет, мне никто не нравится.

– Курва богатенькая, – презрительно сплюнул на пол дурно пахнущий, оказавшийся нашим соотечественником.