– По землям таганов, – охотно ответил илгизит.

– И бальчи не заметили?

– Когда хотим, мы становимся невидимками, – сказал он и улыбнулся. – А ты всё такая же любопытная.

– Любознательная, – машинально поправила я.

– И стала еще красивей, – закончил пятый подручный. – Огонь тебе идет больше снега.

Этот комплимент я оставила без внимания и вернулась к своим рассуждениям. Итак, к чему мы пришли? К тому, что пока мне усомниться не в чем. Алтаах здесь, его сильнейшие подручные тоже здесь, и верные псы идут следом. Невозможно не верить глазам, когда то, что я наблюдаю, неоспоримо.

Взгляд мой остановился на Архаме. Поджав губы, я отвернулась, смотреть на него было противно. А когда перед внутренним взором всплыла его рука на горле моего мальчика… И я выругалась на родном языке, грязно и ожесточенно. Мне захотелось самой вцепиться ему в глотку, но сделать этого я не могла уже по той причине, что на руках моих лежал Тамин, и потому мне оставалось только браниться.

Он же и вправду стал мне братом! Открылся, доверился, защищал, оберегал. Один вставал против нескольких противников, и не только против деревенщины, но и против обученных воинов, не имея даже ленгена, а лишь один нож… Или же не было угрозы и это я уверилась, что он защищает? А что если и побег, и драка на лестнице были лишь для отвода глаз? А воинами у озера, которые сопровождали нас из Дааса, просто пожертвовали? Их-то Архам точно убил!

Но ведь он был искренен. Я нутром чувствовала, что говорит от души, когда открывался мне. А еще видела, как был рад вернуться. Встреча с дочерями, с Эчиль. Он был счастлив! И должность ман-ердэма не была в тягость. Архам исполнял свои обязанности охотно. Это я тоже видела. У меня была немалая практика в общении с различными исполнителями, и потому я прекрасно разбиралась, когда человек хочет работать, а когда тяготится или же пренебрегает взятыми на себя обязательствами. Архаму его дело нравилось. Хотя… он мог попросту учиться, чтобы после…

И я усмехнулась. После? А что после? Возможно, после вообще не настанет, и Архам это знает. Если Илгиз вырвется на волю, то может не остаться ничего. Впрочем, если он пошел в свою мать и все-таки жаждет властвовать, то ему легко было наобещать и дайнат, и вообще весь мир. К тому же если он по-прежнему любит Акмаль, то мог уйти из Дааса, чтобы добыть для них трон брата, а ценой назначено святилище.

Я нахмурилась. Было острое чувство, что я что-то упускаю, что-то важное. И это что-то нужно было учесть обязательно.

«Глазам не верь, верь мыслям, тогда не ошибешься».

Но я ведь и думаю! Размышляю, делаю выводы. И сейчас мои глаза и мысли говорят в унисон. Архам предал, а раз предал, то и не был никогда верен. Помог сбежать и защищал, чтобы втереться в доверие мне и брату. Оказался близок ко всем тайнам и намерениям. Узнавал обо всем в числе первых, а потом, должно быть, сообщал своим хозяевам…

– Стоп! – воскликнула я, и Тамин скривился и завозился на моих руках.

Я поспешно прижала его к себе и заворковала, успокаивая. Однако мой возглас потревожил не только сына, остановился и махир, а следом за ним и все остальные.

– Что, Ашити? – спросил Рахон.

Я перевела на него взгляд, но в голове прозвучали совсем иные слова, сказанные им совсем недавно: «Когда хотим, мы становимся невидимками». И это не в прямом смысле, а путем влияния на сознание. Так он увел Селек и Архама с берега Куншале под носом у соглядатаев. И те были уверены, что беглецы просто исчезли.

Рахон умел влиять на сознание, и третий подручный Улсун может. А еще может Алтаах. Селек он лишил разума, даже не прикоснувшись к ней, и глаза его не чернели, как у Рахона. То есть не прилагая усилий. И с Архамом он однажды встречался и разговаривал. Может, и не однажды, особенно после того, как мы с деверем начали разговаривать.

То, что Архам не был связан напрямую с илгизитами, я уверена. Элькос после того, как сумел сохранить энергию каменных столбов, опробовал свои амулеты-поисковики, кажется, на каждом иртэгенце, и на брате дайна в том числе. Не из недоверия, всего лишь проводил исследования, проверял что-то там в отклике плетений. Так вроде бы говорил. Так вот, Архам был так же чист, как сам хамче, Танияр и я.

Итак, мой деверь – жертва? Ну, хорошо-хорошо! Что следует из всего того, что я сейчас успела надумать? А то, что первый вывод сделан на основании очевидного. Он заманил меня на свое подворье, потом, используя сына, вывел из надежных стен Иртэгена и угрозой жизни Тамина вынудил не сопротивляться. Из этого выходит, что он предатель, и я нашла обоснования этому, найдя основания все-таки в том, что видят глаза. Однако второй вывод я сделала, доверившись размышлениям. И тогда… верен именно он?

Ах, мама, как же ты меня запутала! Твои слова можно отнести ко всему на свете. Даже вообразить, что илгизиты идут поклониться святилищу, а не использовать его, чтобы дать свободу своему покровителю. Но это уж совсем немыслимо.

– Алтаах, – позвала я и прибавила шаг, чтобы нагнать махира.

Меня окружили бальчи, так и не дав добраться до цели, и деверь вновь остался безучастен. Но вот главный илгизит поднял руку, и его телохранители пропустили меня. И только сейчас я увидела, что мы уже вышли к границе священных земель. Алтаах остановился и обернулся ко мне.

– Что, Ашити?

– Как давно ты управляешь Архамом? – Я поравнялась с ним и остановилась, не спеша пересечь запретную для илгизитов грань.

Махир вздернул бровь в фальшивой иронии, но я лишь покривилась, не приняв его игры.

– Ответь, – попросила я.

Алтаах усмехнулся. Он развернулся лицом к священным землям и сделал приглашающий жест. Похоже, мне опять предлагали сделку: послушание в обмен на искренность. Чуть помедлив, я все-таки перешагнула границу, а следом за мной сдвинулись с места и илгизиты. Возможно, им и вправду был закрыт этот путь, раз махир пропустил меня вперед. Иначе что мешало обследовать степь в поисках святилища?

– Вы не можете зайти на священные земли? – тут же озвучила я новый вопрос. – Вам нужен для этого проводник? – Махир не ответил, но с интересом наблюдал за ходом моих мыслей. – И не просто проводник, иначе ты отправил бы вперед Архама, а тот, кому доверяет Создатель, так?

Алтаах улыбнулся и втянул носом нагретый солнцем воздух. По лицу его разлилось блаженное выражение, и я бы даже сказала, что он наслаждается тем умиротворением, какое чувствуешь, едва появившись в степи, но, скорее всего, это было всего лишь предвкушение.

– Это земля шамана, – наконец заговорил махир. – Он пропускает только тех, в ком нет силы Покровителя.

– Тогда и Архам бы мог, – возразила я.

– Сейчас не может, – ответил мой собеседник, и я тут же прищурилась.

– Почему он сейчас не может? Потому что ты подчинил его? То есть подчинил только сегодня? Архам бывал на священных землях, и один заезжал, когда хотел проведать меня после рождения Тамина.

Алтаах рассмеялся, но все-таки кивнул.

– Тогда он был собой, сейчас в нем моя сила. Но подчинил я его не сейчас. Еще в Даасе, когда только увидел впервые.

– То есть вывел он меня по твоему приказу? – стараясь не выдать чувств, которые охватили меня в эту минуту, спросила я.

И вновь глаза махира сверкнули лукавством. Он забавлялся, а я страдала от желания вцепиться ему в лицо и содрать эту раздражавшую меня ухмылку.

– Нет, Ашити, – снова заговорил махир, – увел он тебя по собственному желанию. До этого дня Архам принадлежал себе, но в его разуме жила моя метка. И когда я призвал, сила Покровителя покорила его. Однако я знал, что он задумал, но не стал мешать вашему побегу. Так было легче получить от тебя то, что я хотел, чем снова и снова натыкаться на защиту Урунжана.

Я остановилась и воззрилась на него с недоумением. Не стал мешать? В смысле, не мешать? А что же тогда было на лестнице? Пока мы выбирали скрытый путь, нас опередили и ожидали в засаде. И явно отпускать не собирались, меня по крайней мере. Подозреваю, Архаму и вовсе грозила гибель, если бы не урхи.