— Дорогой вы мой, — пересев к графу, произнесла я, сжав его руку между ладонями, — мы ведь уже говорили об этом. Не в интересах герцога совершать фатальные ошибки. Он знает, что я не прощу ему подлости и коварства, а Ришем желает получить ту Шанриз, какую знал еще десять лет назад. Ее нет уже в любом случае, и в этом его светлость убедится очень быстро. Та, в кого он был влюблен, исчезла три года назад, обратно же вернулась дайнани Ашити — жена дайна Айдыгерского. И хоть я напоминаю ему ту женщину, но во мне нет ее устремлений и желаний. Всё это я донесу до герцога, если, конечно, ему по-прежнему интересна чужая беременная жена. Что касаемо тех фантазий, что он нам озвучивал когда-то, то он и сам понимает, что исполнить их он не в силах. Ему никак не совместить сохранность моей тайны и моего участия в делах герцогства. А так как его светлость человек умный и осторожный, он не станет совать голову в петлю, удерживая меня рядом. Однако благодаря памяти, в которой живет Шанриз Тенерис-Доло, он поможет Ашити Айдыгерской вернуться в ее мир к мужу и отцу ее ребенка. И вы сами понимаете, что лучшей охраны в дороге мне не найти. Ни один наемник не будет заботиться обо мне так, как сделает это Нибо Ришемский.

— Но магистр…

— И вновь мы с вами говорили об этом дядюшка, — я опять пожала ему руку. — Мы не можем покинуть столицу вместе с ним, даже одновременно. Сестра Дайни завершила здесь дела и отправилась дальше, магистр же продолжает свои изыскания. Через несколько дней он закончит походы в архив, сообщив, что приступает к практике. И после этого уедет. Если же у кого-то возникнут вопросы, то Гаппар и его помощники расскажут о том, чем занимался Элькос. И увязать его и сестру Дайни будет совершенно невозможно. Как и с Фьером Гардом, как и с герцогом Ришемским, который и без того покинул столицу еще до отъезда королевского Двора.

Граф помолчал немного, но вскоре все-таки возразил:

— Мы могли бы с вами это время пожить в какой-нибудь гостинице за пределами столицы…

— И тогда возник бы вопрос, куда вы выезжали с вашей гостьей, и почему вернулись после того, как столицу покинул магистр? Нет, дядюшка, всё выходит превосходно. Ваша гостья уехала, вы лишь немного проводили ее, как воспитанный человек. После вернулись и занялись своими привычными делами. Магистр завершает свои теоретические исследования. А когда уедет и он, то сестры Дайни не будет в городе уже несколько дней. Все эти события невозможно увязать, если не знать о посреднике. Гард у вас не появляется, да он никуда и не девался. Господин прокурор продолжает служить своему Отечеству и государю. Что до герцога, то он, как мы уже сказали, отбыл в Ришем еще в начале лета. А больше нет никого, кто смог бы стать мостиком между вами, сестрой Дайни и магистром, который остается в столице. А потому, мой обожаемый глава рода, вам пора уже успокоиться. Волнения вредны для вашего здоровья, а я хочу быть уверенной, что оставляю вас в добром здравии.

— Ох, Шанни, — вздохнул дядюшка, — мне безумно не хочется отпускать вас. Я хотел бы быть рядом, пока вы не отправитесь к мужу. Так мне и вправду было бы спокойней.

— Ваше сиятельство, — я с укоризной покачала головой, — мы ведь и это уже обсуждали. Вы же сами признали разумным остаться в столице. Нам ни к чему лишние подозрения. Если это и не навредит мне, то для вас может оказаться губительным. Будь нашим монархом не Ивер Стренхетт, то переживать было бы не о чем. Но король мстителен и тем опасен. Уж лучше попрощаемся, где решили. И если Боги и Духи будут к нам милостивы, то мы непременно еще свидимся. Кто знает, может, однажды вы навестите нас в Айдыгере и поглядите своими глазами на всё, о чем я вам рассказывала. Загадывать мы не станем, но ведь ничего нельзя отрицать, верно?

Граф рассеянно улыбнулся. Он накрыл второй ладонью мои руки, сжимавшие его ладонь.

— Я уже счастлив тем, что вы живы, дитя мое, что мы встретились и прожили бок о бок целых два месяца. Это было замечательное время. Пусть и вынуждено, но вы задержались под моей крышей. И потому, даже если мы уже никогда не увидимся, на моей душе более не будет тяжести. Я буду скучать по вас, это точно. Наверное, даже буду грустить и впадать в меланхолию, но прежней боли уже ощущать не стану. Напротив, я рад, что наша малышка Шанни нашла себя и встретила, наконец, человека, который ее заслуживает. А в нашем роду прибавится еще один славный представитель. Мальчик это или девочка, неважно, главное, что вы его мать. Да и льстит мне, что этот ребенок превыше по положению даже меня, главы вашего рода. Пусть Духи Белого мира будут добры к нему, к вам и к вашему супругу. Больше мне желать нечего. А я в свою очередь заверяю вас, что даже после меня наше дело не останется брошенным на произвол судьбы. Наш род начал его, продолжает и будет продолжать и развивать успехи. И у меня есть повод говорить об этом с уверенностью. Вы мне верите, дитя мое?

— Кому же, как не вам, верить мне, вашей ученице и воспитаннице? — с улыбкой ответила я и уместила голову на плече графа.

А вскоре мы свернули к городку, носившему название Бран. Именно здесь находилась пристань, куда приставали речные корабли, и именно сюда мы прибыли с сестрой Хагнис и отсюда поехали на дорожном экипаже в столицу. Сюда же его сиятельство привез свою гостью, чтобы она «могла отправиться в обратный путь». На деле же в Бране меня ожидал его светлость, и продолжить путь мы должны были в его карете, а не на корабле.

Впрочем, для кучера дядюшки дело обстояло, как я и сказала — сестра Дайни отправлялась дальше по реке. Его с каретой мы оставили на маленькой площади, где стояли наемные экипажи, а сами направились навстречу с герцогом Ришемским, которого кучер, разумеется, уже не увидел. Да и не узнал бы, потому что Нибо вновь был в образе несуразного господина с неопрятной бородкой и в очках.

Именно такого герцога мы обнаружили на малолюдной части побережья. Он сидел в тени на изрядно облупленной скамеечке и выбивал каблуком камешек из земли. Камешек не поддавался, но ведь и его светлость был из Ришема, а потому упорства обоим было не занимать.

— Однако какое увлекательное занятие, — усмехнулся дядюшка, когда мы подошли ближе.

Нибо поднял голову и развел руками:

— Более увлекательного здесь найти сложно. — После поднялся на ноги и склонил голову: — Доброго дня, — здороваясь разом с нами обоими.

— Доброго дня, — ответил граф, я просто кивнула с улыбкой.

На миг повисла неловкая тишина. Нужно было прощаться с дядюшкой, чтобы отправиться дальше уже с герцогом, и я развернулась к главе моего рода, пытаясь найти слова более теплые, чем те, что уже лежали на языке. Порождены они были всё той же самой неловкостью. Да и осознание, что вот в это вот самое мгновение я, скорей всего, вижу дорогого мне человека в последний раз, встало в горле комом. И я продолжила молчать. Зато его сиятельство молчать не стал.

— Я доверяю вам эту женщину и надеюсь на ваши такт, заботу и порядочность, — начал дядюшка, глядя на герцога. — Прошу не забывать о ее положении и проявить должное терпение и мягкость.

— Помилуйте, — сухо ответил Ришем, — разве же я не доказал всё то, о чем вы говорите?

— И тем не менее, — продолжил граф. — Эта женщина беременна, и ей требуется удвоенное внимание и опека.

— Что ж я, по-вашему, с беременной женщиной дел не имел? — возмутился Нибо. — Я трижды отец, если вам не изменяет память…

— Не изменяет, — согласился дядюшка. — Но дважды вы вряд ли были чересчур внимательны. К тому же вам предстоит не просто навещать, но находиться рядом какое-то время. Я полагаюсь на вас, на ваш разум, которым вы, бесспорно, обладаете, и на доброе отношение. Я бы даже сказал — дружеское отношение к вашей спутнице. Оно ведь дружеское? — граф многозначительно замолчал, но взор его оставался по-прежнему пристальным.

— Разумеется! — воскликнул герцог. — Ваши намеки совершенно ни к чему, ибо, как вы сами справедливо заметили, мой разум при мне. И благодарю, что хотя бы в нем вы мне не отказали, раз уж отказываете в благородстве и способности ухаживать за беременным другом… — Нибо оборвал сам себя, осознав несуразность фразы, и передернул плечами: — Смотрите, что вы наделали. Теперь и в моем разуме усомнитесь? — закончил он ядовито.