– Айдыгер, – сказала шаманка и встала из-за стола.

– А в другую сторону?

– Я туда не ходила, – ответила Ашит. Она уселась около окошка. – И сюда оттуда никто не приходил.

Вытерев руки о тряпицу, я подошла к окну и уселась рядом на скамейку. После устремила взгляд на улицу и улыбнулась, глядя на то, как звери играли в догонялки. Теперь к ним присоединился и Ветер. Йенах Малыш вышел из сарая, но пока только наблюдал. Впрочем, причиной тому мог стать пучок травы, который он жевал.

– Неужели тебе было неинтересно узнать, что находится с той стороны? – спросила я, вновь посмотрев на мать.

– Отец не приказывал смотреть, а мне там делать нечего, – ответила она.

Взгляд Ашит не отрывался от моего плеча, и я невольно поглядела туда же. Ничего примечательного, просто солнечный луч попал на прядку, создав легкий ореол. Шаманка взяла эту прядку пальцами и осторожно провела по ее длине.

– Знаешь, что означает мое имя? – неожиданно спросила она.

– Что?

– Ашит – это свет. А ты, выходит, маленький свет. Ашити – луч, – пояснила мама.

– Значит, я – луч света, – улыбнувшись, уточнила я. – Как солнечный луч…

– Знаете, магистр, когда она родилась… Простите, господин Элькос, я сегодня совсем расчувствовалась… Так вот, когда я увидела свое дитя, мне показалось, что мой мир озарился светом. Еще и этот рыжий пушок на ее головке…

– И вы дали ей имя Шанриз. Солнечный луч.

– Шанриз, – произнесла я, плавая в вязком мареве, вдруг охватившем сознание.

Из-за стола встал Танияр. Он подошел ко мне и, присев на корточки, обнял лицо ладонями.

– Ашити, тебе плохо? Ты побелела. Ашити?

Я перевела на него невидящий взгляд. После, слабо отдавая себе отчет, убрала его руки от своего лица и поднялась на ноги. Сделав несколько неверных шагов, я все-таки обернулась и произнесла:

– Мое имя Шанриз. Баронесса Тенерис из высокого рода Доло.

И закричала от ослепительной вспышки, разорвавшей мне голову. Будто безудержный водопад, на меня разом обрушился поток видений, лиц, имен и событий. Они придавили к полу каменной плитой, распластали, расплющили. Дыхание мое стало хриплым и прерывистым, а потом свет померк, и я провалилась в спасительное забытье.

– Вещая, что с ней?

Встревоженный голос мужа я узнала сразу, но глаза не открыла. В голове моей был туман, но постепенно он прояснялся. А вместе с этим выстраивалась четкая цепь воспоминаний моей прошлой жизни.

– Уже всё хорошо, – ответила шаманка. – Очнулась.

Более прятаться не имело смысла, и я открыла глаза. Надо мной склонился Танияр. Взгляд его вправду был обеспокоенным. Он провел ладонью по моим волосам, и я выдавила слабую улыбку. После схватила его за руку и прижала ладонью к своей щеке. Зажмурилась что есть сил и прошептала:

– Я так сильно тебя люблю.

Супруг присел рядом на лежанку, немного помолчал, а после рывком поднял меня и усадил к себе на колени.

– Ты вспомнила, – уверенно произнес он и добавил: – Шанриз.

Вот теперь я вновь посмотрела на него и встретилась с настороженным взглядом. Значит, не победил свои опасения, просто задавил их. Или же они вернулись в эту минуту. В любом случае дайн был напряжен, и теперь я сжала его лицо ладонями и приникла к губам. Я чувствовала, как расслабляются мышцы, а через мгновение охнула, сдавленная в сильных объятиях. Однако протестовать и не думала.

Поцелуй вдруг стал отчаянным и жадным, я сама цеплялась за плечи супруга, будто за соломинку. И пока я целовала его, перед внутренним взором один за другим проходили до боли знакомые образы. Вот матушка отчитывает меня и рассказывает очередную поучительную историю из жизни страдалицы девицы О. А вот батюшка сидит со своей вечной газетой, но взгляд, брошенный на меня, полон тепла. А вот мы бежим с сестрицей Амберли по саду, падаем на траву, и я щекочу ее. Амбер заходится от смеха, взвизгивает, а вместе с ней смеюсь я. А вот я сижу напротив своего дядюшки – его сиятельства графа Доло, и мы беседуем с ним как равный с равным.

Не удержавшись, я всхлипнула, и из глаз моих побежали слезы. Сердце сжалось от боли – как же они там, что сталось с моими родными? Должно быть, переживают…

– Ашити… Шанриз, – позвал меня Танияр.

– Дай мне немного времени, – попросила я, вымученно улыбнувшись. – Это было слишком неожиданно, мне надо прийти в себя.

Я слезла с его колен, направилась к двери, но вдруг изменила направление и подошла к Ашит, возившейся со своими травами. Обняв со спины, я уместила подбородок на ее плече.

– Ты всё равно моя мама, – негромко сказала я. – В этом мире я иной матери не знаю.

Шаманка перелила из глиняного горшочка ароматный настой в кружку и, повернувшись, дала его мне:

– Выпей, станет легче.

– Мама…

Она с улыбкой провела ладонью по моей щеке и строго велела:

– Пей.

Послушно осушив кружку, я поставила ее на стол и все-таки направилась к двери – хотелось выйти на воздух.

– Дайнани, – позвал меня Юглус, и я обернулась. – Кто же ты?

Приподняв брови в деланом удивлении, я ответила:

– Я – Ашити, дочь шаманки Ашит и жена дайна Айдыгера. – Однако я понимала, о чем спрашивает ягир, потому произнесла: – Герцогиня Канаторская, графиня Тибадская, баронесса из рода Доло – ее светлость Шанриз Тенерис. А еще невеста короля Камерата – Ивера Второго Стренхетта. И хвала богам и духам, что так и не стала женой. Муж мне нашелся благородней и честней. А главное, любимый.

Скользнув по Танияру взглядом, я развернулась и вышла на улицу. Здесь присела на ступеньку крыльца и устремила взгляд на животных. Они уже не носились перед домом. Все трое рырхов растянулись на земле. Ветер щипал траву, щипал ее и Малыш. Уруш, заметив мое появление, взобрался по ступенькам наверх, уселся рядом и уместил голову на моих коленях. Улыбнувшись, я потрепала его между ушами и закрыла глаза.

Теперь у меня были ответы на все вопросы. И кто такой Э. Г., и откуда у меня знания, которых быть не должно, и даже как я лишилась памяти, кто забрал ее, и как попала в Белый мир. «Теперь у нас с моей дорогой невестой всё будет так, как я желаю. Восхитительно. Любовь моя, всё хорошо. Подойди ко мне, и я расскажу тебе обо всем, о чем ты забыла. Ты вспомнишь, какой ты была покорной, нежной и терпеливой».

– Мерзость какая, – покривившись, пробормотала я.

Уруш поднял голову и посмотрел на меня, я улыбнулась ему, снова потрепала и протяжно вздохнула. Значит, и вправду была и фрейлиной, и фавориткой, а потом чуть не стала женой. Хороша карьера. Усмехнувшись, я покачала головой. Все-таки как любопытно нами играют боги. Мне надо было попасть в постель короля, чтобы получить необходимые знания и очутиться в Белом мире, где меня уже ждала иная судьба и иная встреча, предначертанная еще в пору, когда не родилась даже прабабка моей прабабки.

За спиной послышались шаги. Я обернулась. Это был Танияр, он обошел меня и, спустившись на пару ступенек ниже, присел на корточки и заглянул в глаза. Я улыбнулась ему, после взяла за руку и вновь прижалась к ней щекой.

– Расскажешь? – спросил дайн.

Я кивнула. Теперь я уже ничего не хотела скрывать от него. И наверное, это будет даже проще – разделить свой груз с человеком, которого по-настоящему любила первый и единственный раз за всю свою жизнь.

– Что-то дурное вспомнила? – всё еще не дождавшись моих откровений, спросил супруг.

– Нет, – я пожала плечами. – Просто всё это обрушилось разом, я не была готова.

– Ты про что-то сказала «мерзость», – произнес супруг, показав, что был рядом, хоть и незрим.

– Вспомнила о поступке мужчины, с которым меня связала судьба, но, не будь которого, я бы не оказалась здесь.

– Он обижал тебя? – нахмурился Танияр.

– И да, и нет, смотря из чего исходить, – усмехнулась я. – Он полная противоположность тебе, и внешне, и внутренне. Тоже правитель, неплохой правитель, стоит отметить. Умный, хитрый, но… себя он любил больше, чем кого бы то ни было. Хотя почему «любил»? Он всегда будет любить себя больше других. В какой-то момент я стала не только его женщиной, но и соперницей. Ивер Стренхетт не терпит соперников ни в любви, ни во власти. Да и верным его не назовешь. Я знаю об одной его измене, но, думаю, их было больше, потому что он привык так жить. В общем, он такой, какой есть, но не для меня. Наверное, потому я никогда его по-настоящему не любила. Была увлечена, потом была привычка и некое чувство близости, но не любовь. И должно быть, именно потому оставалась для него притягательной дольше остальных. Однако давай уж обо всем по порядку. О моих родных мне говорить приятней, – я снова улыбнулась, и Танияр согласно кивнул.