– Капризничать начала? – догадалась я, о чем хочет сказать деверь, и усмехнулась. – Ты прав, я капризничаю. Думала, что вспомню еще что-то, но только голова начала болеть.

– Ты сама говорила, что всё приходит в свое время, зачем торопишься?

Я пожала плечами и улыбнулась:

– Ты снова прав. Всему свое время. Я вспомнила Хэлла, вспомню и свою жизнь, а может, и собственное имя. Хотя мне нравится то, которое дала мне мама.

– Хорошее имя, – ответил Архам и перешел к иному: – Будем ехать, пока йенахи не устанут. Потом остановимся на большой отдых. Там и поедим, Найни дала нам много еды, а Фендар отсыпал кэсы и дал несколько арчэ, голодать больше не будем.

– И это прекрасная весть! – воскликнула я, а после добавила уже серьезно: – Надо будет отблагодарить Фендара и его семью за гостеприимство и за их доброту.

– Зачем? – искренне удивился Архам. – Они сделали, что велит Отец. Я сделал бы для гостя то же самое.

Я отвернулась и решила, что сделаю, как сказала. Но в чем Архам прав, так это в том, что Фендар не понял бы нарочитой благодарности, потому что действительно сделал то, что велит Создатель. А потому стоило преподнести ему дар как знак уважения. Да, как знак уважения, вот так будет правильно. И с этой мыслью я ощутила, как вернулось благодушие.

Между тем наш путь продолжался. Йенахи резво бежали вперед, кажется вовсе забыв об усталости, и мне подумалось, что надо бы и в Айдыгере начать разводить этих маленьких, но выносливых ездовых животных. Рохи – хорошо, саулы – прекрасно, но йенахи точно не помешают. Маме ее Малыш полюбился, и она не отказывала себе в удовольствии проехаться на нем, вместо того чтобы топтать ноги. Да, определенно мы начнем разводить йенахов.

– Уже граница? – изумилась я, увидев на дороге столб, на котором был прибит щит с тем же изображением, что и на туниках курменайских ягиров. – Такой маленький таган?

А изумиться и вправду было чему. Если Зеленые земли даже на сауле невозможно было проехать за один день, то Курменай остался за спиной всего за каких-нибудь часа два-три.

– Как поняла? – полюбопытствовал Архам, и я кивнула на дорожный указатель. Деверь усмехнулся: – Верно. Только здесь есть такие столбы.

– Не только, – улыбнулась я. – Границы Зеленых земель тоже были отмечены, теперь так должны были поступить и в Айдыгере. Так почему этот таган такой маленький?

– Он не маленький, – ответил бывший каан. – Он вытянут вдоль скал.

– А в какой таган мы сейчас въехали?

– Холодный ключ, – сказал Архам, и я охнула – тот самый, где жили настоящие Хенар и Мейлик.

Мне вдруг захотелось заехать в их поселение и справиться, как живут вдовец и осиротевший сын, но тут же сама себя и отругала – блажь. Во-первых, они были в Курменае, а во-вторых, незачем бередить раны людей, которые ничего не знают о том, как были использованы имена погибших женщин, и уж тем более им неизвестны ни бывший каан и муж мнимой Мейлик, ни дайнани Айдыгера с зелеными глазами пагчи. Лишнее.

По причине ненужных споров и вопросов мы проехали мимо нескольких поселений. Впрочем, и нужды заезжать туда пока не было. У нас имелась еда, были покрывала, притороченные к седлам. А у Архама к его ножу добавился лук со стрелами для охоты. И чем разжечь костер, у нас тоже было. Так что даже для ночлега мы могли выбрать место под открытым небом. Впрочем, как раз спать на улице в эту ночь нам нужды не было.

– Скоро доедем, – сказал деверь, заметив, как я скрыла зевок за тыльной стороной ладони.

Мы ехали весь день. Остановились лишь раз, чтобы перекусить, а потом снова забрались в седла и уже не останавливались до места, где Архам определил нам привал на ночь.

– Мы переночуем в доме для путников, – сказал бывший каан, когда я спросила, где остановимся на ночной отдых.

– Постоялый двор? – округлила я в изумлении глаза.

– Не знаю, о каком дворе ты говоришь, но у этого дома двора совсем нет, – ответил Архам. – Это старый дом в лесу. Я не знаю, почему он там, но знаю, что есть. Жители тагана в него не заходят, а проезжие, если им известно это место, могут заночевать, но редко. Людям больше нравится спать в мягких теплых постелях, потому лучше попросятся к кому-нибудь.

– Откуда ты о нем знаешь? – живо заинтересовалась я.

– На обратном пути из Курменая отец привез нас туда с Танияром, я запомнил, где этот дом. Место приметное, скоро там будем.

– С одного раза запомнил? – удивилась я.

– Да, – кивнул деверь. – Сама поймешь, когда увидишь. – И я преисполнилась любопытством.

Вскоре мы добрались до развилки. Большая наезженная дорога продолжала бежать дальше, а вторая дорога, больше напоминавшая широкую тропу, уводила в сторону. На нее мы и свернули. Если это было ориентиром, то я, наверное, вряд ли бы запомнила в точности, на какой развилке стоило свернуть, потому что она была не единственной. Разве что чаще были перекрестки на четыре дороги, на три гораздо реже. Пожалуй, эта была первой после Курменая, но вряд ли единственная на всем протяжении пути. Впрочем, может, потому Архам и запомнил путь к дому для путников, как он сказал.

– Почему ты не охаешь и не взмахиваешь руками? – неожиданно полюбопытствовал деверь.

– Почему я должна охать и взмахивать руками? – удивилась я в ответ.

– Мы проехали каменный столб, – Архам развернулся ко мне. – Не заметила?

– Не-ет, – выворачиваясь назад, протянула я. – Где?

– Да вот же, – бывший каан указал направо. – Оплетен аймалем.

Остановив йенаха, я зашарила взглядом в указанном направлении. Нашла. Заметить столб было непросто, особенно не зная, что надо искать. Он стоял в зарослях между деревьями, и по покрытому наростами местного мха каменному телу ползли тонкие стебли аймаля.

– Хочу посмотреть поближе, – сказала я и направила йенаха к столбу.

– Когда мы здесь были с отцом, он был приметен лучше, – произнес Архам, то ли оправдывая мою невнимательность, то ли извиняясь за то, что не указал прямо. – Эти деревья были еще совсем юными, они не скрывали столб.

Спешившись, я потрепала своего бегуна между ушей и подошла ближе. Пока ничего примечательного, кроме того, что это было явно деяние человеческих рук, я не заметила.

– Дай нож, – попросила я и, не обернувшись, протянула руку.

Архам жадничать не стал, и скоро моей ладони коснулась рукоять, оплетенная кожей. Кивнув, благодаря, я поскребла столб, убирая мох. И вновь ничего примечательного. Ни ирэ, ни узора. Хмыкнув, я обошла непонятное сооружение по кругу, снова поскребла и отступила на шаг назад.

– Пока ничего любопытного не вижу, – подвела я итог своему короткому осмотру.

– Почему? – удивление деверя было неподдельным. – Он же каменный.

– И что? – я обернулась к нему.

– Ты от всего каменного охаешь, – Архам встал рядом и забрал у меня нож. Он смахнул с клинка кусочек мха, бережно огладил его и со звонким «щелк» убрал в ножны. После снова посмотрел на меня. – Разве не охаешь?

– Охаю, когда есть над чем, – ответила я, пожав плечами. – Хотя я несправедлива, уже само его существование примечательно. Чем бы он ни был раньше, но этот столб является подтверждением, что каменные строения были не только в Курменае, однако сохранились лишь там. Впрочем, это легко объяснимо предубеждением тагайни против камня из-за того, что его повелителем является Илгиз. На нем точно нет никаких надписей? – с надеждой спросила я и посмотрела на бывшего каана.

– Я не видел ничего такого, – теперь пожал плечами Архам и спросил сам: – Едем дальше?

– Да, – кивнула я, затем в последний раз посмотрела на столб и вернулась к йенаху.

А еще спустя несколько минут мы покинули и эту широкую тропу, сменив ее на узкую тропинку, едва приметную в быстро сгущающихся сумерках.

– Надо поторопиться, – сказал Архам. – Поедешь за мной.

Его йенах прибавил в шаге, вырываясь вперед, мне осталось направить своего следом. До домика, стоявшего в лесу, мы добрались спустя минут десять, и само местоположение не подразумевало даже намека на именование «дом для путников». Если, конечно, путник не шел по лесу и случайно не набрел на ветхое строение, явно не имевшее хозяина очень и очень долго.