Я продолжала свое выступление и даже не заметила, в какой момент начала приплясывать, чем вызвала у моих поклонников явное одобрение. Впрочем, вскоре поняла, что петь и отплясывать вовсе нехорошо, потому что дыхание сбивалось и усталость настигала меня всё быстрее. А потому я отказалась от этой затеи.

– Рухарух! – рявкнул тот урх, который упустил салгара.

И, судя по всему, это было резкое неодобрение моего решения, но скакать на потребу публике я не стала. И даже оборвала пение, когда возмущение приобрело массовую форму протеста. Теперь и мой похититель ревел и лупил себя кулаком в грудь.

– Сам попробуй петь и скакать, – задрав нос, ответила я. – Хм…

Эта идея мне понравилась. Осторожно приблизившись к моему пахучему знакомцу, я, поколебавшись недолго, всё же взяла его за палец и потянула на себя. Урх неожиданно послушался. Он встал на ноги и вопросил:

– У?

– Танцуй, – сказала я и отошла на пару шагов назад.

После приподняла подол, чтобы было видно мои ноги, и начала пританцовывать.

– Ну, давай же, – подбодрила я урха.

Он почесал макушку, а после поднял ногу. Я живо закивала, показывая одобрение. Урх вернул ногу на место и поднял вторую, а затем проделал это уже без всяких на то моих понуканий. Рассмеявшись, я захлопала в ладоши и возобновила пение, продолжая пританцовывать вместе с урхом.

– Ур-рух! – гаркнул тот, задирая ноги, помолотил себя по груди кулаком, и веселье продолжилось.

Нет, правда! Мы веселились! Я бы и сама не могла предположить подобного исхода чуть менее часа назад, когда болталась на плече урха. Но вот прошло не так много времени, и всё переменилось. Я пела, не попадая в ноты, урхи отплясывали, не попадая в ритм, и нам было и вправду весело! Безумие, согласна, но совершенно нестрашное. И потому я голосила уже не столько ради того, чтобы меня заметил Архам, а просто потому, что мне нравилось происходящее.

Подобной легкости я не испытывала с тех пор, как оказалась вдали от мужа, Иртэгена и всех, с кем успела подружиться. Я не чувствовала себя в опасности и не ощущала злости на двух лохматых созданий, которые помешали моему возвращению домой. Ну, тут я чуть кривлю душой. Домой мне хотелось ничуть не меньше, и я верила, что задержка не продлится долго, но вот злости, как на илгизитов, не было.

И когда я замолчала, переводя дыхание, урхи ударили кулаками себя по коленям и издали странноватые звуки, сильно напомнившие одышку, но я быстро поняла, что они смеются. Мои мохнатые друзья веселились! От души и совершенно искренне.

– Как же замечательно, – умилилась я и рассмеялась сама.

– Рух, – выдохнув, махнул лапищей один из урхов, и второй поддержал:

– Рух, рух.

– Еще? – переспросила я.

– Рух, – подтвердил первый громила.

– Хорошо, – не стала я кокетничать и ломаться.

Никогда у меня не было и не будет более благодарных слушателей, чем урхи, и осознание этого факта открывало второе дыхание. Мое издевательство над вокальным искусством продолжилось, как продолжилось и издевательство над искусством танца. Да здравствует хаос! Да здравствует свобода в своем самом диком проявлении! Похитители и их добыча предавались безудержному веселью, попирая всякие законы и правила.

И спустя некоторое время я сама начала отплясывать, уже даже не утруждаясь словами. Мое фальшивое и прерывистое «ла-ла-ла» неслось среди горных склонов, а ему вторило грубое и надрывное:

– У-у-у!

– Рухурух, у-у-у!

Урхи разошлись не на шутку. Ноги и руки их были гораздо длиннее моих, и мне пришлось отступить к выступу. Здесь остановилась и привалилась плечом к неровной холодной поверхности. А мои почитатели продолжали свои пляски. Они уже несколько раз задели друг друга, обменялись затрещинами и продолжили прыгать под мой аккомпанемент.

Еще чуть погодя они опять столкнулись, порычали друг на друга и вроде бы претензий друг к другу не имели, пока один из них не дал случайно пинка второму. Отчего-то именно это оскорбило жертву не злонамеренного удара.

– Ур-р-рх! – пророкотал он и отвесил обидчику ответного пинка.

Аргумент произвел побуждающее к продолжению спора действие, и в ответ обидчик отвесил обиженному увесистую оплеуху. Однако сразу же получил зуботычину и нанес контраргумент кулаком по темени. А потом они сцепились. Колошматя друг друга так же неистово, как только что предавались веселью, урхи ревели на весь Дэрбинэ.

– Господа, право слово, ну что же вы! Да разве же так можно?! – воскликнула я, не заметив, что перешла на родной язык.

Я даже попыталась петь, надеясь их успокоить и вразумить, но меня уже не замечали. Скандалисты расходились не на шутку, и я была вынуждена отступить еще дальше, потому что едва не оказалась втянута в чужой конфликт. Однако урхам места оказалось мало, и от неминуемой катастрофы меня спасло неожиданное вмешательство. Из-за выступа вытянулась рука и дернула меня к тому, кто был скрыт от моего взора до настоящего времени.

– Ар… – начала я радостно, но деверь приложил палец к губам, и я послушно замолчала.

Мы осторожно выглянули из-за уступа, и я вновь едва не вскрикнула, но сама себе зажала рот ладонью. Два лохматых буяна додрались до того, что оказались на краю склона. Один залепил кулаком по физиономии второму, да с такой силой, что тот отшатнулся. Он мгновение балансировал и покатился вниз. Первый урх победно потряс кулаками, после схватился за голову и заревел вслед, ну а потом поспешил на помощь.

– Хорошо она муженька приложила, – констатировал Архам и потянул меня за собой.

Я, разумеется, и не думала сопротивляться, но не могла не спросить:

– Муженька? Почему муженька?

– Это же пара. Тебя тащила самка, самец взял салгара, – ответил бывший каан. – Разве сама не видела? Они без одежды, всё на виду.

– И не думала смотреть, – фыркнула я. – Значит, самка? Зачем же я ей понадобилась?

– Может, приглянулась чем, – пожал плечами деверь. – Может, игрушку детям несла. Откуда мне знать, что в голове у урха.

– А куда мы идем?

– Тут недалеко, – сказал Архам, так и не дав толком ответа. – Надо успеть, пока они не спохватились. Как только начнем спускаться, они уже не пойдут, вниз урхи не сходят никогда. Поторопимся.

– Куда вниз?

– К Курменаю.

– Курменай?! – воскликнула я. – Но как?

– Тс-с, – зашипел Архам. – Потом поговорим. – Я спорить не стала.

Небо за то время, что мы с урхами предавались веселью, посветлело, и горы перестали казаться черной громадой. Рассвет продолжал набирать свою силу, и, словно желая помочь двум беглецам, на пути перестали попадаться препятствия, на преодоление которых требовались усилия и трата времени. В какой-то момент мы с Архамом и вовсе побежали. И хоть на салгарах было бы быстрее и удобнее, но у нас их уже не было.

– А где твой салгар? – спросила я.

– Сбежал, – коротко ответил деверь.

– Когда?

– Еще на стоянке, когда урх пытался его схватить, я ловить не стал. Старался сильно не отстать от вас.

– Так ты был неподалеку? – я посмотрела на бывшего каана и едва не поплатилась за это.

На пути все-таки появилась неровность, за которую я запнулась. И только Архам удержал меня от неминуемого падения.

– Смотри под ноги, – велел брат Танияра, и я согласно выдохнула:

– Уф.

После обернулась назад, но моих мохнатых друзей не было видно. Наверное, урха еще спасала супруга после собственного сокрушительного удара.

– Хоть бы не разбился, – пробормотала я.

Архам обернулся.

– Что говоришь? – спросил он.

– Хоть бы урх не разбился, говорю, – ответила я. – Мне было бы жаль. До сегодняшней ночи эти существа представлялись мне чем-то отвратительным, но они милые… хоть и пахучие. Темпераментные, правда, но забавные.

– Какие?

– Темпераментные… горячего норова.

– Только урхам могло понравиться твое пение, – усмехнулся Архам. – Я выдержал всего три песни, а потом пошел оглядеться. С души воротило…