– Бр-р, – передернула я плечами, продолжая болтаться вниз головой.

Ни первого, ни второго мне бы очень не хотелось. Моему собрату по несчастью, думаю, тоже. Пока салгар был жив, о чем время от времени сообщал жалобным мычанием. Навязанное нам с «козлом» общество одинаково не нравилось обоим. Однако стоило найти хотя бы один положительный момент. Он был – я живая, а это не может не радовать. Что еще есть из добрых вестей? Живой салгар – это тоже важно. Может быть, нам удастся сбежать, может быть, побег даже пройдет успешно. А это уже надежда, которая придает сил.

Что еще есть из положительного? Ну, я не у илгизитов, и никто не попытается влезть мне в голову. Хорошо, посчитаем и это добрым знаком. Но тут же напоминает о себе и жирный минус – во мне видят самку, и тогда уж лучше илгизиты и голова, чем урхи и моя женская суть.

– Ох, – вздохнула я.

В эту минуту мой лохматый и пахучий похититель завел назад длинную лапу и почесал седалище. Меня замутило.

– Будь любезен так больше не делать, – потребовала я. – Это отвратительно. В конце концов, подобное можно делать, когда нет свидетелей. Но я тут, и мне, знаешь ли, совершенно неинтересно наблюдать за сим действом.

Говорила я на родном языке, зная, что урхам безразлично, что и как я произношу. Создание и вправду проигнорировало мою речь, даже не повернуло головы. Вздохнув, я приподнялась и попыталась заглянуть за спину второму урху в надежде увидеть там Архама, который следует за нами. Никого я там не увидела, но и не сильно огорчилась, потому что была уверена, что никто, кроме таких же урхов, не сумел бы сейчас преследовать нас.

– Хоть бы недалеко ушли, – проворчала я.

Но они всё шли и шли. Я порядком устала болтаться кулем с мукой. Да и подпрыгивания на плече урха, когда он перескакивал по камням, становились уже болезненными, и ужесточала неприятные ощущения книга, когда сильнее впивалась в меня углами. И до ужаса хотелось вцепиться новому похитителю в шерсть на спине, чтобы хоть как-то выразить свое негодование. Но, во-первых, запах существа вызывал брезгливость, а во-вторых, разум был при мне и вызывать его агрессию не хотелось. Как он ответит, мне было неизвестно, да и проверять вовсе не хотелось. Потому я продолжала страдать, лишь изредка ворча себе под нос ругательства.

– Долго еще будем скакать? – не выдержав, с раздражением спросила я, подпрыгнув на урховом плече в очередной раз.

– Ур-рх, – прорычал похититель.

– Знаю-знаю, – заверила я. – О тебе вообще все знают. И никто еще ничего хорошего не сказал.

– Ур-рурых, – пророкотало существо в ответ.

Уж не знаю, понимал ли он меня, сейчас я говорила на языке Белого мира, но я его не понимала так уж точно, а потому толковала так, как мне было удобно.

– Нет, а за что тебя хвалить? Вот скажи, – продолжила я наш диалог. – Ты же разбойник, как есть разбойник. Женщину украл, а я, чтоб ты знал, целая дайнани. И салгара утащили, зачем? Ездить на нем не сможете, великоваты вы для этого и тяжеловаты. Сожрать? Так знай, я против.

– Ур-ру, – ответствовал похититель.

– А я сказала – против, – отчеканила я. – Он, кстати, не пахнет так ужасно, как ты. Вот скажи, отчего ты так благоухаешь? Слышал, что порядочные люди хотя бы иногда моются? А это, между прочим, гигиена. И для здоровья весьма полезно. Кстати, – я поерзала и настороженно вгляделась в спину урха, – у тебя блох нет? Я, знаешь ли, не хочу после тебя чесаться.

И эта мысль вдруг так глубоко запала мне в голову, что я невольно почесала руку. Затем вторую, а после чес пошел по всему телу. Урх заворчал, я продолжила начесываться.

– Рур-рух! – рявкнуло существо.

– Отстань, – буркнула я и, возмущенно вскрикнув, полетела на камни. – Больно!

Урх навис надо мной, а я потерла ушибленное бедро. А так как я уже успела немало себя расчесать, то эти места зудели, и пальцы снова невольно заскребли по коже. И знаете что?! Пахучее чудовище отшатнулось! Я ощутила прилив возмущения и вскочила на ноги. После нацелила на похитителя палец:

– То есть ты хочешь сказать, что брезгуешь? Ты брезгуешь мной?!

– Ур-рх! – рявкнул урх.

– Невероятно, – всплеснула я руками. – Значит, смердишь ты, а брезгуешь мной?

– Рух, – сказал как отрезал дитя Дэрбинэйских гор.

– Просто восхитительно, – усмехнулась я.

А через мгновение прищурилась. У меня появилось оружие воздействия? И в эту минуту я вспомнила, что вооружена до зубов. Впрочем, пушки пускать в ход было рано, я решила придержать свой козырь. И пока урх настороженно смотрел на меня, я глядела на него. В упор. Так я прощупывала великана, готовая дать отпор в первое же мгновение, если это его разозлит. Не разозлило.

Поворчав немного, мой похититель сделал ко мне шаг, и я почесала плечо. Урх остановился. Стоял и второй, продолжая удерживать салгара, вдруг решившего напомнить, что он тоже всё еще тут и не согласен с позицией горжетки на плечах своего пленителя. «Козлик» громогласно объявил о своем протесте, вдруг перейдя на трубный рев. Признаться, я опешила. Подобной мощи я не ожидала.

Похоже, не ожидал и урх, несший салгара, потому что пророкотал что-то явно бранное. Скакун не согласился с протестом, высказанным ему в ответ, и перешел к мерам физического воздействия. Он задергался, да так рьяно, что мохнатого горного разбойника повело, и он едва не упал. Салгар, перейдя в фазу активного несогласия, теперь ревел и дергался не переставая, и урх разъярился.

Я уже отмечала силу этих созданий, но не думала, что она столь велика. Урх стянул салгара с шеи и, сжав задние ноги, размахнулся бедным животным, и вот тут взбунтовалась и я.

– Не тронь козла!!! – заорала я что есть мочи.

И едва не поплатилась за свою самоотверженность. Мой урх, использовав момент, шагнул ко мне, но я вовремя опомнилась и остервенело зачесалась, и похититель отпрянул. Но я все-таки ошеломила второго урха напором и резким вскриком на высоких нотах. Он замешкался, и этого хватило салгару, чтобы вывернуться, отскочить в сторону, а после дать стрекоча, бросив меня, свою спасительницу.

– Неблагодарный! – гаркнула я.

После перевела взгляд на урхов. Теперь их было двое против меня одной. К тому же второй негодяй оказался не на шутку разгневан бегством своей добычи. Он громогласно зарычал, ударил кулаками по скале, а после и вовсе попрыгал, не переставая горланить проклятия на своем невразумительном языке. Его приятель, полюбовавшись с минуту на ярость напарника, снова обернулся ко мне. Он протяжно вздохнул, потряс башкой и все-таки направился ко мне, несмотря на то что я продолжала демонстративно чесаться. Я поняла – пора. И запела.

Урхи застыли на месте, даже тот, кто продолжал браниться. Он встал рядом с моим похитителем, и теперь они вдвоем смотрели на меня, не отрывая взглядов. А дальше произошло то, чего я ожидала менее всего, – мохнатые разбойники уселись, скрестив ноги, и одобрительно загорланили, взмахивая ручищами. Им нравилось! Мое пение нравилось!!!

– Уму непостижимо, – пробормотала я, прервавшись, чтобы перевести дыхание.

Даже рырхи с трудом выносили мои фальшивые завывания, а урхам нравилось! И они это ясно показали, вновь загорланив в желании слушать мои рулады и дальше.

– Ур-рх! – ревели первые и единственные ценители моего певческого таланта. – Р-рух ур-рух! Ур-ру-рух!

Я, вдруг вдохновившись, отказывать благодарной публике не стала. Впрочем, буду честной. У моего вдохновения была вполне приземленная подоплека – так я надеялась подать сигнал Архаму, если он все-таки был где-то позади. А еще, пока я пела, урхи никуда не шли. И пусть репертуар мой был небогат, но моим слушателям разнообразие было неважно, это я поняла, когда затянула одну из нескольких запомнившихся мне песен в третий раз. А потом я и вовсе начала петь всё, что приходило мне на ум, а урхам всё равно нравилось!

Они слушали, гомонили, лупили кулаками по камням и вызывали, и вызывали меня на «бис» уже хорошо понятным «Ур-ру-рух!».