– Разберусь, – сказала я самой себе и поднялась на ноги. – Сумею, – заверила я снова саму себя и направилась на выход из садика.

В руке моей была сжата бутылочка. Мне хотелось выплеснуть ее в лицо бальчи прямо сейчас, но разум уже включился в работу, и я отвергла эту затею как глупую и опасную. Если глазами прислужника и сейчас глядит махир, то он увидит мое действие. Его шпион заснет, но не Алтаах, и тогда всё может закончиться плачевно. Нет, надо было действовать осторожнее и не спешить.

И с этой мыслью я вернулась в дом, бальчи остался на своем коврике неподалеку от двери. Я ушла в спальню и вновь некоторое время сидела на кровати, выжидая, когда мой страж задремлет. А пока прислужник еще бодрствовал, что я ясно слышала по шуршанию с улицы, набралась терпения.

– Что же ты такое? – спросила я флакончик шепотом.

Разумеется, сосуд не спешил открыть мне свои тайны. Любопытство и желание хоть чем-то отвлечь себя подталкивали к самой великой глупости, которую только можно было придумать, – открыть и понюхать.

– Вот уж нет, – сердито сказала я себе. – Совершенно обезумела.

Впрочем, подозрения о том, что это было, у меня имелись. Должно быть, это то же самое средство, которое использовал Рахон в Иртэгене и от которого заснуло всё старое подворье, включая и меня саму. Скорее всего, так и было, но проверять я, конечно же, не стала, как ни уговаривало меня проклятое любопытство. На него я управу нашла, а вот на нетерпение и волнение накинуть удила было совершенно невозможно. Они томили, свербели и подталкивали поспешить, однако я стиснула зубы и терпела.

А когда наступила тишина, я прошла на цыпочках в «гардеробную», достала два широких кушака и уже после этого прокралась к двери, ведущей на улицу. Здесь я повязала первый кушак себе на лицо, а затем, поглубже вдохнув, открыла бутылочку и вылила ее содержимое на узел, завязанный на втором кушаке для утяжеления. После чуть приоткрыла створку и бросила смоченный конец к своему стражу.

– Бальчи, – немного подождав, тихо позвала я.

Он не откликнулся, и я выбралась на улицу. Пощелкав пальцами перед лицом шпиона, а после и хлопнув его по щеке, я распрямилась и усмехнулась – сработало. А в следующее мгновение вскинула руки кверху.

– Сработало! – все-таки шепотом воскликнула я. – Отец, благодарю!

Для пущей верности я уложила кушак на грудь бальчи, чуть подумала и накрыла им и подбородок. Пусть спит крепче и дольше. Но вот после этого поспешила вернуться в дом, потому что знакомый удушливый сладковатый запах ощущался сильно. Заснуть на пути к свободе было бы весьма неразумно, и это еще мягко сказано.

Вот теперь у меня задрожали руки. И пока я одевалась и причесывалась, несколько раз что-то роняла и бранилась себе под нос. Наконец протяжно выдохнула и направилась в сад, где решила ждать появления Архама. Впрочем, покрывало захватила на случай, если станет прохладно. А проходя мимо бальчи, я приостановилась, прислушалась к его ровному дыханию и уже не задерживалась. Да и невозможно было медлить, хоть до назначенного часа оставалось еще немало времени, я бы этого попросту не вынесла.

Даже в саду я продолжала прохаживаться между аккуратными рядами кустов, чтобы хоть как-то скоротать часы, тянувшиеся подобно незастывшей карамели.

– О-ох, – время от времени вздыхала я, потирая руки, и снова шагала.

Однако в голову мне вдруг пришла мысль, что я загоняю себя раньше, чем успею выйти даже из своей части дартана. Мне нужны были силы не только душевные, но и телесные, а потому я зашла в беседку. Книгу пока не доставала, мало ли. Вдруг махир что-то почувствует, или же бальчи окажется сильнее зелья, а может, оно попросту выветрится, но рисковать не хотелось.

Вскоре я завернулась в покрывало. От нервов или вправду стало прохладно, но меня трясло всё сильнее.

– Да скорей бы уже, скорей, – пробормотала я, ожесточенно растирая ладони.

Взгляд мой почти не отрывался от того клочка неба, что был виден мне из-под крыши беседки. А в какой-то момент, несмотря на сильнейшее волнение, я клюнула носом и потому тихое «Ашити» показалось мне долгожданным призывом, но иным…

– Танияр! – вскинула я голову, и неподалеку зашипели:

– Тс-с, тихо.

– Ох, – выдохнула я, прижав ладонь к груди, где, словно обезумев, билось сердце. – Архам.

– Я, – ответил деверь, и я поспешила к калитке.

Отодвинув засов, я впервые убрала преграду между нами. Бывший каан, оглядев меня пристальным взглядом, сунул мне сверток.

– Переоденься, – велел он.

– Что это? – удивилась я, впрочем приняв то, что принес брат моего мужа.

– Одежда моей жены, – ответил он и, усмехнувшись, произнес, подняв лицо к небу: – Отпускаю Акмаль – дочь Алтааха.

Усмехнувшись в ответ, потому что Архам только что развелся на моих глазах, я скинула свою накидку и натянула светлое платье махари поверх уже надетого. После надела ее накидку. Деверь помог поднять на голову ту часть широкого отворота, который заменял капюшон, и я скрепила концы зажимом, который здесь имелся.

– Никто не будет смотреть тебе в лицо, – сказал Архам. – Я проверил. Они кланяются и проходят мимо.

– Но как мы…

– Я всё расскажу позже, – ответил деверь. – Сейчас мы пойдем вниз, и, если кто-то встретится, не разговаривай. Она просто кивает, совсем чуть-чуть, иногда щелкает пальцами и указывает на то, что хочет, но не говорит ни с кем. Недостойны, – уже со злой усмешкой произнес Архам, и я поняла, насколько стала ему неприятна некогда любимая женщина.

– Как нас выпустят?

– Выпустят и даже проводят, а потом мы уйдем, – сказал бывший каан и закончил: – Идем.

Я подчинилась, но теперь незнание того, что произойдет после, взбудоражило до предела. Если и можно с чем-то сравнить меня в тот момент, то только со струной, которую перетянули и она вот-вот готова лопнуть. Я судорожно вздохнула, и Архам сжал мою ладонь. И этот простой и бесхитростный жест неожиданно придал мне сил. Отчего-то в этот момент я знала точно, что рядом не просто союзник – друг. А другу довериться было легко. И это придало сил и вернуло утраченную уверенность. Пусть не до конца, но мне стало много лучше.

– Еще мгновение, – шепнула я и, освободившись от ладони Архама, поспешила к беседке.

– Ашити, – строго позвал меня бывший каан.

– Сейчас, – отозвалась я, доставая книгу из тайника.

После сунула ее под одежду, выдохнула и поспешила обратно. Архам не стал меня спрашивать о причинах этой задержки, да я бы пока и не рассказала. Не раньше, чем мы окажемся вдали от Дааса и илгизитов. Впрочем, разговоров вообще не было, брат Танияра снова взял меня за руку и повел по саду к дому махари. Я впервые была в этой части дартана, но даже и мысли не возникло озираться по сторонам. До любопытства ли было, когда разум пребывал в напряженном ожидания развития событий?

– Не дыши, – велел мне Архам, едва мы приблизилось к двери в дартан его жены.

Я не смогу передать ничего о том, как был устроен сад и дом Акмаль, лишь то, что там все спали, а в воздухе витал знакомый приторный запах. А мы бежали до самого выхода на знакомую мне террасу, откуда открывался вид на храм Белого Духа. И лишь когда мы оказались на свежем воздухе, шаг наш замедлился. Мы перевели дыхание, и Архам потянул меня дальше. Но я снова задержалась, всего на миг. И когда деверь посмотрел на меня, я шепнула, указав взглядом на руины:

– Это Его савалар, последний савалар, разрушенный илгизитами.

– Откуда знаешь? – спросил Архам, сам впившись взглядом в развалины, которые видел до этого сотню раз.

– Он показал, – ответила я. – Потом расскажу.

Бывший каан приложил ладонь к груди и почтительно склонил голову.

– Отец, – донесся до меня едва уловимый шепот.

А затем мы продолжили наш путь.

– Акмаль выпросила разрешение на прогулку, – быстро и тихо говорил мне Архам. – Обещала показать какое-то место в горах. Нас сейчас встретят и выведут из Дааса. Помни: не заговаривать, не вертеть головой, не спешить.