– Доброго вечера тебе, дайнани, – произнес махир, входя в дверь столовой, и я, поперхнувшись, отчаянно закашлялась. Визит произошел во время ужина.

Он приблизился, устроился напротив и покачал головой с заметной укоризной.

– И тебе доброго вечера, – ответила я сипло. После смахнула с глаз набежавшие слезы и со светской вежливостью спросила: – Отужинаешь ли со мной?

– Я сыт, – улыбнулся Алтаах. – А ты ешь.

Есть? Да мне кусок теперь в горло не лез! Махир продолжал с благожелательной, почти умильной улыбкой наблюдать за мной, и я выдавила ответную улыбку. После вытерла руки и предложила:

– Прогуляемся?

– Ты еще не нагулялась? – усмехнулся мой незваный гость, но возражать не стал: – Куда ты хочешь гулять?

– Не знаю, – честно призналась я.

– Тогда никуда не пойдем, – решил за меня Алтаах. – Много ли ты успела выучить ирэ?

– Еще есть чему учиться, – заверила я. – Ты хотел поговорить со мной об учебе?

Я понимала, о чем мы будем разговаривать, и оттягивать не хотелось. Лучше уж пусть выскажется и уйдет, чем мы будем заниматься словоблудием.

– Мне хотелось посидеть с тобой, Ашити, – сказал он. – Просто так.

Я усмехнулась, впрочем, про себя, на губах же моих продолжала играть прежняя светская улыбка.

– Поговорили вы с Акмаль? – спросила я первое, что пришло в голову.

– Да, – кивнул махир. – Моя дочь печалилась, думая, что я недоволен ею. Мы так долго не виделись, а я был занят и не мог уделить ей время. Теперь она успокоилась.

– Хорошо, родители и дети должны жить в мире и согласии между собой, что бы ни случилось, – ответила я.

– Между нами мир, дайнани, – заверил меня Алтаах. – Между тобой и братом твоего мужа тоже, кажется, появилось согласие. Дочь говорила, что прежде вы не были дружны.

Вот теперь я поглядела на гостя более внимательно и задалась вопросом: выясняет, насколько мы сблизились с Архамом? Для чего? Все-таки подслушал нас бальчи, и теперь Алтаах желает показать мне это, или же просто выясняет, что может происходить между нами?

– Я бы не стала утверждать, что мы были враждебны друг к другу, – ответила я. – Я бы вообще не стала говорить о наших прежних взаимоотношениях, их попросту не было. Мы виделись всего раз, если не считать знакомства в праздник лета. Разговаривали тоже раз, так что подружиться или же испытать неприязнь попросту не успели. Но мы и сейчас толком не видимся. Архам проводит время с женой, я – за занятиями.

– И всё же ты приводила его сюда, – махир чуть прищурился, и я усмехнулась уже открыто.

– Конечно, приводила. Бальчи говорил, что мне не запрещено принимать гостей, а Архаму тогда надо было отвлечься. Селек и Акмаль грызлись, он выглядел уставшим от их склок. А так как он мне не чужой человек, я попросту увела брата моего мужа, чтобы он мог выдохнуть. Да он был и не против. Махари пришлось не по нраву, что ее муж был у меня? – изумилась я. – Неужто пожаловалась? Так ведь у вас мужчина главенствует, а значит, ему и решать, что делать.

Теперь усмехнулся Алтаах и заметил:

– Она – махари.

– А он сын каана, был кааном и вообще брат дайна. К тому же мужчина, а по вашим законам это уже ставит его выше женщины, даже махари. Но теперь уж Акмаль не о чем переживать. Ругаться стало не с кем, и Архаму не придется искать укрытия от женских склок.

– Акмаль не жаловалась, – все-таки сказал махир. – Нам было о чем поговорить, кроме ее мужа. Ты сожалеешь о Селек? – вдруг спросил Алтаах.

– Нет, – ответила я. – Эта женщина была мне неприятна, но Архам, кажется, сильно переживает смерть матери. Они были сильно привязаны друг к другу. Он столько лет оберегал ее, даже разорвал все связи с тагайни, когда помог сбежать.

– Акмаль его утешит, – отмахнулся махир. – О чем же вы говорили с моим зятем, когда виделись?

– О доме, – не стала я врать. – Архаму было интересно узнать, что произошло в Зеленых землях. Думаю, ты не станешь его порицать… ругать за это.

– Не стану, – улыбнулся Алтаах. – И что он сказал на твой рассказ?

Я пожала плечами:

– Что Танияр со всем справится, вот что сказал.

– Но с братом они не были дружны, – заметил махир.

– Между ними стояла Селек. Архам выбрал мать, но это его право. Танияр верно служил брату, так что я бы не стала утверждать, что они были врагами. Почему ты спрашиваешь меня о брате моего мужа? Хочешь знать, сгодится ли он для ваших целей?

– Каких целей? – вздернул в изумлении брови Алтаах. – Моя единственная цель – служение Покровителю, дайнани. Мне просто любопытно узнать о том, с кем моя дочь связала свою судьбу, только и всего.

Сделав вид, что задумалась, я помолчала некоторое время и наконец, снова пожав плечами, ответила:

– Пути назад у него нет. Танияр был оскорблен тем, что брат увел убийцу их отца, да и тагайни его не простят. Мнение матери больше не может довлеть над сыном, так что Акмаль сейчас единственная, кто способна дать ему утешение и покой. Ее любовь исцелит мужа и придаст сил.

– Может, и так, – не стал спорить махир. – Когда он пришел сюда, я заглянул в его душу. Он был потерян, но тосковал по моей дочери. Да, она исцелит раны мужа. – Он улыбнулся и задал новый вопрос: – Значит, тебе нравится наш мир?

Ну, вот мы и подошли к главной цели его появления – возвращаемся к прерванному разговору.

– Я нашла здесь дом и любовь. Да, мне хорошо в этом мире, – заверила я.

– Я слышал, что в тагане тебя приняли не сразу, – заметил махир. – Но ты сумела покорить сердца иртэгенцев. Акмаль говорила, что ты вела речи о законах Урунжана и тем заставила тагайни тебя слушать.

– Моя названая мать – шаманка, она мне рассказала о моем новом доме и с его законами познакомила, как и с заповедями Создателя, – ответила я. – Она хорошо меня подготовила к встрече с детьми Белого Духа.

– Стало быть, ты увидела кого-то, кроме шаманки, только летом?

– Почему? С Танияром я познакомилась еще зимой, когда его принесли израненным к моей матери.

– И ни в одном из таганов о тебе даже не слышали, пока вы не пришли на праздник лета?

– Откуда же им было услышать обо мне, если мама подобрала меня в священных землях и до лета я оставалась в ее доме? – удивилась я.

– Мне почему-то думалось, что ты попала в таган и оттуда шаманка тебя забрала, – ответил Алтаах.

Я отрицательно покачала головой:

– Нет.

– Значит, ты попала сразу к ее дому, – снова покивал Алтаах, а я усмехнулась:

– Вовсе нет. Я попала в пещеру охо на священных землях. А вот когда выбралась оттуда, мама подобрала меня через некоторое время. Я тогда уже замерзала, лежа в снегу. Вот тогда она и появилась, а как добирались до ее дома, я уже не помню. Мама выходила меня, потом учила, ну а там…

Я, разведя руками, многозначительно замолчала. Алтаах улыбнулся и, потянувшись через столик, пожал мое плечо:

– Хорошо, что она успела. Было бы жаль, если бы тебя съел охо или ты замерзла насмерть. Наши зимы суровые.

– Зато летом хорошо, – ответила я, и махир улыбнулся:

– Это верно, дайнани. – А потом неожиданно спросил: – А что ответишь мне?

– На что? – удивилась я, понимая, к чему он клонит.

Алтаах добродушно рассмеялся и погрозил мне пальцем.

– Ты меня поняла. Неужели всё еще не решилась? – Я ответила внимательным взглядом. – Ты мне не веришь, – теперь улыбка его стала немного грустной. Махир вздохнул и покачал головой. – Я честен с тобой, дайнани, но… – Он поднялся на ноги. – Я дам тебе еще немного времени. Отдыхай, Ашити, добрых снов.

И направился к двери. Я покусывала губы и смотрела ему вслед. Значит, времени у меня осталось совсем мало, а после всё начнет меняться.

– Если он не решится, я пропала, – прошептала я на родном языке, думая об Архаме.

И вот он вышел на назначенное место. В эту минуту бальчи мешал мне как никогда. Нужно было спровадить его, чтобы поговорить с братом моего мужа без помех. Единственным поводом было отправить его за едой, но так я поступала уже не в первый раз, а махир показал, что заинтересован нашими встречами с Архамом. Значит, не стоит рисковать, поступая так в очередной раз. И бежать сразу в садик было нельзя. Но земля жгла ноги, и волнение было столь велико, что хотелось плюнуть на всё и сделать, как хочется. И…