А еще дом был залит солнечными лучами, что было неудивительно при отсутствии глухих стен. Но что изумляло, так это отсутствие ветра, который должен был бы кружить по единственной комнате, из которой и состояло жилище. Однако сюда не проникал даже сквозняк, и я заподозрила, что причиной тому стекла, и они столь чисты, что их вовсе не видно. Мне даже захотелось подойти и проверить, но этого я делать не стала, по крайней мере с ходу.

Обстановка была скудной. Низкий помост, на котором был расстелен тюфяк, занимавший лишь половину помоста. На нем лежала одна небольшая подушка и покрывало. В ногах, там же на помосте, стоял маленький низкий столик. Его можно было пододвинуть к спальному месту, а можно и спустить на пол. Еще было два длинных ящика с плоской поверхностью, и, наверное, они заодно заменяли скамьи для посетителей. Эти ящики тянулись вдоль боковых окон. А вот напротив двери, у третьего окна, стояло низкое, но широкое кресло. На нем можно было сидеть, поджав или скрестив ноги.

Но сейчас это кресло пустовало, потому что его хозяин стоял у окна, заложив руки за спину, и глядел на горные вершины. Его волосы были белоснежными, но не седыми. Из одеяний я видела лишь белую накидку с рукавами, совсем как у подручных, с той лишь разницей, что у них она была черной. На спине я заметила всё тот же символ и окончательно уверилась, что это знак Илгиза. В этом знаке не было ни птиц, ни животных, лишь несколько переплетенных линий в круге, от нижней части которого отходили пять лучей.

– Доброго дня, – приветствовала я Алтааха, устав любоваться на его жилище и спину самого хозяина. – Ты ждал меня, и я пришла.

Мужчина неспешно обернулся, и я с удивлением обнаружила, что он далеко не стар, как мне думалось. Гладкая чистая кожа, приятные гармоничные черты лица и абсолютно черные глаза. И когда я говорю «абсолютно», то именно это и желаю сказать. Не было белков и радужки, только сплошная чернота. Жуткие и отталкивающие глаза.

Уголки губ едва приметно дрогнули, обозначив улыбку, и махир прикрыл веки. А когда снова поглядел на меня, то чернота начала таять, словно туман. И я снова говорю то, что имею в виду. Она медленно ползла по глазным яблокам, всё более открывая белизну белков и серый цвет радужки, пока не сжалась до размеров зрачка.

И пока эта метаморфоза происходила, великий махир продолжал меня рассматривать, а я его. Впрочем, более примечательных деталей не было. Под белой накидкой пряталось такое же серое одеяние, как и у подручных. Да еще был пояс, сплетенный из красных и белых нитей. Что надето на ногах, я не смотрела – мне это было неинтересно.

– Долог был твой путь, Ашити, – наконец произнес Алтаах, и я смысла его фразы не поняла. Возможно, он говорил о том, что заждался меня, а может, и просто о пути, который я проделала до Дааса. – Присядь.

Он указал рукой на кресло, я отказываться не стала. И снова его слова можно было толковать двояко. Забота об уставшем госте, нежелание затягивать с собственными намерениями или еще что-то – меня предложение хозяина домика на вершине насторожило. Однако я присела, вытянула ноги и помимо воли протяжно выдохнула, радуясь отдыху.

– Как любопытно, – произнес Алтаах, обходя меня по кругу. Я подняла на него вопросительный взгляд, и махир пояснил: – Ты ускользаешь от моего взора, Ашити. Как только я пытаюсь тебя рассмотреть, ты таешь, как утренняя дымка. Твои мысли скрыты за белым светом.

В этот момент он оказался у меня за спиной, и я улыбнулась, сообразив, о чем сейчас сказал илгизит. Значит, я для него «невидимка». В этот момент я ощутила заботу Белого Духа так явственно, будто он обнимал меня за плечи. Такие, знаете, теплые, уютные объятия.

– Урунжан прячет тебя, – озвучил мои мысли Алтаах.

Я ожидала, что дальше пойдут восхваления Илгиза и заверения в том, что великому махиру под силу уничтожить мою защиту, но ничего этого не последовало. Всего лишь констатация факта. А после он вновь обошел меня и опустился на колени. Мои глаза изумленно расширились, однако ни поклоняться мне, ни умолять Алтаах не собирался. Он вообще пока не спешил заговорить о том, для чего меня привели на его гору.

Великий махир взял меня за ногу, снял изрядно потрепанную туфельку и уместил ступню на своих коленях. Поддавшись нездоровому любопытству, я не стала сопротивляться и только выиграла от этого, несмотря на запылавшие щеки. Смущение было велико, и причиной тому стали пальцы Алтааха, скользнувшие мне под подол. О нет! Никаких домогательств! Даже не вздумайте заподозрить, что я стала бы терпеть подобное. Да и выше колена махир и не пытался проникнуть.

Он некоторое время поглаживал мою ногу кончиками пальцев, поднимаясь от ступни к колену и снова спускаясь, а после сжал ладонями щиколотку. Когда же отпустил, мне подумалось, что я могу пропрыгать на одной ножке весь свой путь заново. Потому вторую я доверила Алтааху, уже предвкушая телесную легкость и возвращение благодушия.

– Спрашивай, Ашити, – произнес махир, поглаживая мою вторую ногу. – Ты любишь спрашивать, я отвечу.

– Правда? – вырвалось у меня.

Подняв на меня взгляд, он улыбнулся, а затем кивнул и продолжил мое исцеление. И вот тут я растерялась. Бросаться в атаку и вываливать все имевшиеся у меня вопросы разом было преждевременно и не слишком умно. Я даже не успела присмотреться к своему противнику и оценить его в полной мере. Однако чуть подумав, я выбрала, о чем спросить. И пусть это было незначительно, но тем не менее позволяло лучше узнать людей, с которыми мне предстояло жить бок о бок.

– Почему салгаров не приняли у нас внизу, а забрали только здесь?

– Каждый, проходя свой путь, несет ношу, принятую в начале дороги, до конца. И лишь достигнув цели, можно от нее освободиться, – ответил махир.

Чуть подумав, я кивнула.

– Поняла. Символическое значение… – это я сказала на родном языке, потому пояснила, переведя на язык Белого мира: – Я говорю, что это символ, то есть…

– Я понял, – ответил Алтаах и распрямился. – Да, это символ. В Даасе многое является символом. И путь ко мне тоже.

– Упорный не свернет с дороги, слабый не дойдет и до середины? – догадавшись, уточнила я.

– Верно, – кивнул махир.

Он отошел назад к окну, я направилась следом. Теперь, когда усталость полностью исчезла, сидеть я уже не хотела. Пристроившись рядом с Алтаахом, я все-таки исполнила свое желание и протянула руку, ожидая наткнуться на прозрачную поверхность. Однако мои пальцы прошли сквозь оконный проем.

– Но почему же внутри нет ветра? – задумчиво спросила я, чувствуя, как мой невесомый друг касается моей ладони.

Я улыбнулась ветру, а затем перевела взгляд на махира. Он наблюдал за мной с заметным интересом.

– Когда-то здесь были стены, – ответил Алтаах. – Еще при прежнем великом махире. Когда я сменил его, то не думал ничего менять. Но однажды я был сильно зол и не рассчитал силы. Одна из стен разрушилась. Я посмотрел сквозь дыру и понял, что хочу видеть это, – он повел рукой перед собой, – каждый день. Потом я убрал и эти стены и закрыл их иначе. Я не знаю, как объяснить тебе то, что сделал, но это всё моя собственная сила. Она не уходит в пустоту, просто находится рядом. Если мне будет нужно, то я использую ее иначе.

Что-то смутно знакомое кольнуло меня в его словах. Я потерла лоб, пытаясь понять, а потом перед внутренним взором всплыл прозрачный кристалл и слово… Накопитель? Да, так назывался кристалл, который мне вспомнился. Но в данном случае вряд ли дом является подобием накопителя. Махир затянул оконный проем выплеском силы… Или что-то подобное. Но!

– Почему я спокойно преодолела барьер… преграду из твоей силы? – полюбопытствовала я.

– Потому что это не камень и не дерево, – ответил Алтаах, и во мне всколыхнулось несогласие.

Вряд ли бы я смогла преодолеть магический барьер, если только… Опять помощь Белого Духа? Или я попросту не понимаю природу силы илгизитов. Возможно, и второе. Вопрос только в том, стоит ли мне вникать еще и в это? Пожалуй, пока оставлю его без ответа и удовлетворюсь тем, что сказал махир.