Не зная, чем еще себя занять, я подошла к входной двери, выглянула наружу, а после вышла – дождь закончился. Следом за мной появился и мой хвост – три ягира и три рырха. Последние брезгливо трясли лапами, едва наступив в лужу, а грязь вообще обошли.

– Неженки, – хмыкнула я.

– Куда ты? – спросил Юглус.

– Дальше двора не уйду, – заверила я.

Я и вправду не собиралась покидать подворья, просто зашла за дом и уселась под навес. Мне вспомнился день, когда мы пригласили кийрамов и который испортили послы Елгана. Именно тогда упали семена нынешней бойни, которые быстро проросли и окрепли благодаря Налыку, чья жадность оказалась превыше всяких соглашений и союзов. И все-таки тот день был прекрасным…

Поразительно. Поразительно, сколько всего произошло за это относительно недолгое время. Тогда мои рырхи только появились у меня, и они были очаровательными комочками шерсти с наивным взглядом, а теперь это настоящие хищники, познавшие вкус охоты и крови. Они выросли с тех пор раза в три и больше не походят на милых малышей, хоть для меня и остаются милыми.

Впрочем, перемены были всюду, куда ни кинь взгляд. А главное, они коснулись людского мировоззрения. Это можно было увидеть хотя бы на моем примере. Когда-то я вошла в Иртэген пришлой пагчи-полукровкой, а сейчас стала «наша Ашити». Улбаху желают милости Белого Духа, с его кийрамами останавливаются, чтобы поболтать как со своими. И пагчи перестали казаться воплощением зла. А теперь вот под стенами нашей столицы идет бойня…

– Где Ашити?

Это был голос Хасиль, и он показался мне взволнованным. Я встала со скамейки и отозвалась:

– Я здесь. Что случилось?

Она вышла из-за угла быстрым шагом, но запнулась и остановилась, встретившись взглядом с Юглусом. Досадливо покривившись, я сдвинула с дороги телохранителя и улыбнулась второй жене Архама. Она покосилась на рырхов, следовавших за мной, а после взяла меня за руку и потянула за собой.

– Пойдем, Ашити. Привезли Илана, он хочет увидеть тебя.

Дорогу нам заступили все три ягира.

– Желания Илана остаются желаниями Илана, – сказал за всех Юглус. – Ашити не пойдет к нему.

– Это решать мне, – сухо ответила я. Затем посмотрела на Хасиль. – Скажи ему, что мы поговорим позже…

– Нет! – воскликнула Хасиль. – Тебе надо пойти к нему. Он говорит, что должен тебе что-то сказать. Идем, Ашити. Он сильно ранен…

Решение я поменяла сразу. Этот разговор был важен и для меня. Раз ранение тяжелое, то лучше не откладывать. Ягиры отставать не собирались, а я гнать их. Только дала распоряжение, чтобы перенесли Илана в кабинет, где никто не помешает.

– Вы будете рядом, – добавила я, и они заметно расслабились.

Любопытно, кто больше радеет за мою нравственность и верность? Кажется, доверяет мне только муж, хотя и ему не нравится Илан из-за того интереса, который бывший советник проявил когда-то. Впрочем, всё это мелочи, и я перестала забивать ими голову.

– Он плох? – спросила я Хасиль, она молча кивнула.

Однако Илан отказался от ее помощи, когда его перенесли в кабинет, и мы со второй женой Архама вошли следом.

– Пусть выйдет, – сказал бывший советник. – Потом.

– Ты слаб, Илан, тебе нужна помощь, – заметила я, но он, покривившись, приподнялся и привалился спиной к стене, так удержав себя в сидячем положении, а после повторил:

– Потом.

Хасиль фыркнула, но вышла, едва я поглядела на нее. Танчын закрыл дверь, отделив нас от всех остальных. Даже Сурхэм не удалось пролезть, как она ни старалась. Ягир застыл у двери каменной глыбой и на восклицания из коридора внимания не обращал. Я приблизилась к Илану, присела напротив и кивнула:

– Я слушаю тебя. Но лучше бы тебе сначала перевязали раны.

– Хочу успеть, – ответил он и вновь покривился, сжав рану на боку. – Ты должна… знать. Этот убийца… – Юглус шагнул ближе, но на него никто не обратил внимания. – Всё расскажу. Слушай.

Говорить ему было тяжело, потому я не перебивала, да и не стала бы этого делать, потому что слушала рассказ, всё более приходя в состояние крайнего изумления. И вызывал его мужчина, сидевший сейчас передо мной. Он был залит кровью, чужой и своей собственной, но мало беспокоился о ранах, потому что спешил открыть мне то, что до той минуты было скрыто от моего взора.

Вскоре и ягиры присели рядом с нами, и вовсе не из чувства долга или желания защитить от неуместных жестов со стороны Илана. Они слушали его столь же внимательно, что и я. Кэмсул даже подставил ему плечо, а Танчын, выйдя ненадолго, вернулся с водой и бинтами, чтобы оказать первую помощь и поддержать бывшего советника, которому хотелось выговориться прежде, чем силы окончательно покинут его.

В какой-то момент я распрямилась и отошла к окну, оттуда продолжая слушать и осмысливать слова человека, в котором менее всего была склонна видеть друга. Однако…

– Невероятно, – произнесла я, когда Илан замолчал. – Невероятно и неожиданно. – После вернулась к нему, присела и сжала окровавленную ладонь: – Не сдавайся, выживи.

– Если ты хочешь… – слабо улыбнулся бывший советник.

– Требую, – ответила я и вновь распрямилась. Я уже направилась к двери, но остановилась и обернулась. – Ты сказал хорошие слова на стене, они мне понравились.

– Это ты сказала хорошие слова, а я просто хотел помочь, когда услышал, что другие сомневаются, – сказал Илан и прикрыл глаза, держался он уже из последних сил.

– Спасибо, – кивнула я и вышла из кабинета. – Хасиль!

Впрочем, ягиры не оставили раненого в моем кабинете, они вынесли его и вернули в мою бывшую спальню, где изначально разместили раненого, здесь им и занялись лекари. Меня рядом уже не было, я вернулась в свое укрытие за домом под навесом. И когда ягиры подошли, я развернулась к ним и спросила:

– Что скажете?

– Думаешь, он соврал? – спросил в ответ Юглус.

– Нет, уверена, что сказал правду, – отмахнулась я. – Я спрашиваю об ином. Что будем делать?

– Что? – живо откликнулся Кэмсул, и мне снова захотелось его стукнуть.

– Не хочу ждать, надо действовать, – с ноткой раздражения ответила я.

– Ты не можешь покинуть подворье, – откликнулся Юглус. – А мы не можем оставить тебя без охраны.

Я обожгла его сердитым взглядом. Теперь мне вовсе не сиделось на месте, но бегать по Иртэгену мне не позволят, даже если буду топать ногами и кричать, что я каанша. Именно поэтому они не выпустят меня. Потому что ворота открыты, потому что идет бой с обеих сторон от поселения, и, кто знает, может, случится новое покушение, которое можно списать на вражеское нападение. Вскинув руки, я вскрикнула и сдалась. Придется ждать. Опять ждать!

Усевшись на скамейку, я постучала носком туфельки по земле и насупилась. Теперь бездействие и вовсе было невыносимо. В госпитале моя помощь без надобности, с поля боя меня прогнал Танияр, за ворота не выпускают ягиры и здравый рассудок. А между тем душа требовала хоть какого-нибудь действия. Хоть чего-нибудь!

– Я сойду с ума, – сообщила я рырхам, ласкавшимся ко мне. – Вот прямо сейчас возьму и сойду.

– У тебя светлая голова, ты выдержишь, – заверил меня Юглус.

– Посмотри, что там, – предложил Танчын.

Бросив на него мрачный взгляд, я ответила:

– Он опять отругает меня и прогонит. Я и без того уже несколько раз нарушила клятву.

– А ты осторожно, – заговорил Кэмсул.

– Он меня чувствует, я не могу оказаться рядом с ним незаметно, – вздохнула я и поежилась, вспомнив копыта Тэйле над своей головой, а после и внутренности, вылезавшие из страшной раны. – Не уверена, что я хочу снова всё это видеть.

Ягиры замолчали. И если Юглусу, кажется, было всё равно, то Танчын и Кэмсул обменялись взглядами. Они потоптались рядом, кто-то даже вздохнул, и я повторила:

– Он меня чувствует.

– А ты не стой рядом, – оживился Кэмсул. – Отойди подальше.

– Может, и не заметит, – кивнул Танчын. – А если заметит, скажи, что мы заставили.

– Скажи, что нож к горлу приставили, – широко улыбнулся его товарищ, и Юглус усмехнулся: