Итак, что мы имеем? Мы имеем пришлого, который ждал моего появления на курзыме… Хотя нет. Скорее всего, он следил за мной, так и узнал, что я отправилась на курзым, все-таки я не каждый день приходила туда. Там затесался в толпу и ждал момента, но Илан вынудил его действовать. Что из этого следует?

– Он должен был достигнуть цели даже ценой своей жизни, – прошептала я.

Иначе должен был бежать, пока не оказался обнаружен. Сразу после выкрика Илана вряд ли Юглус увидел, от кого исходит опасность, пока убийца не кинулся на меня. Народа было слишком много, чтобы определить подозрительного человека с ходу. Но Илан определил и предупредил. И как же он понял, что это убийца и он пришел за мной?

– Бр, – я передернула плечами, все-таки знать, что на твою жизнь нашелся охотник, было жутковато.

Поначалу мои подозрения, пройдя проторенным путем, пали на Хенар и Мейлик. Навел меня на это подозрение Илан, который продолжал поддерживать отношения с этими женщинами. Но от этой мысли я быстро отмахнулась. Во-первых, мои шпионы молчали и о каких-либо встречах двух женщин и бывшего советника с новыми в Иртэгене людьми не доносили. Во-вторых, убийца и вправду был неместным, хоть на нем и была одежда с орнаментом Зеленых земель. Однако его пока никто не опознал. В любом случае нужно было как-то связаться с этим пришлым. Но! Найма в Белом мире еще не существовало, чтобы предположить, что преступник был наемником, и выходит, что он должен служить тому, кто его отправил. А это не Хенар, не Мейлик и не Илан, потому что преступник не из Иртэгена.

Впрочем, было еще кое-что, почему я не стала останавливаться на вышивальщице и третьей жене Архама – я подозревала их в связах с илгизитами. А отступникам я была нужна живой. По крайней мере, они видели пользу в моих знаниях, а то, что они имеются, я сама доказала, начав преобразования в тагане супруга. Значит, всё еще могу быть им полезна и убивать меня смысла нет.

– А кому есть? – спросила я саму себя.

Ответ пришел сразу, тот же самый, что уже был озвучен, – Елган и Налык. Да, тут и вправду смысл имелся. Моя смерть была бы местью Танияру за ягиров, павших еще в дороге. Но скорее это в духе Елгана. Он желал мстить, и поводов у него было немало. Танияр отказался взять в жены его дочь, предпочел пришлую с сомнительной родословной, показал, что вести войну по правилам не желает. Наш каан собрал по дороге немало жизней чужих ягиров. Да, повод у Елгана нанести сокрушительный удар в самое сердце врага был еще до того, как он перешел границу. Убийца мог быть отправлен заранее, и он даже мог некоторое время находиться в Иртэгене, поджидая удобный момент. Что до Налыка, то он шел не мстить, а нажиться, используя союзника.

Впрочем, всё может быть иначе, и моя смерть не столько месть, сколько желание ослабить дух Танияра. После того как он устроил несколько ловушек в первый день вторжения, мог озлобиться и Налык, который все-таки имеет зуб на молодого каана за отказ нападать на пагчи. Но он просто был обижен, а вот после гибели воинов мог испытать те же чувства, что и Елган. И тогда кааны могли отправить одного из воинов в Иртэген…

– Танияр следил за ними, – задумчиво прошептала я.

Да, следил, но кааны вставали на долгий привал, когда в лес уходили охотники. Кто-то мог и не вернуться, а отправиться в Иртэген. Тогда промедление оправдано – посланцу дали время убраться подальше.

– Тогда это должен быть ягир Налыка, – сделала я вывод. – Ягиры Елгана слишком приметны.

Да, скорее всего, так. А одеждой разжился в дороге, может, убил хозяина, а может, зашел в поселение перед Иртэгеном. Может такое быть? Вполне. Я покивала себе и коротко вздохнула. Выглядит правдоподобно, но остается один вопрос, который не дает ответа, – как об убийце узнал Илан? Сам следил за мной и увидел подозрительного человека?

– Хоть иди на стену и допрашивай, – проворчала я и усмехнулась.

Может, и вправду увидел, что неподалеку от меня находится человек с ножом, вот и крикнул. И такое тоже возможно, если… Если только это все-таки не его посланец, которого бывший советник использовал, чтобы втереться в доверие. Он мог предполагать, что толпа растерзает того, кто покусился на жизнь каанши. Да Илан и сам за ним побежал, почему бы не для того, чтобы заткнуть рот в фальшивой ярости? А после этого он становится в наших глазах почти героем, который готов защищать и кааншу, и Иртэген. Такому и доверять начать не грех.

Хмыкнув, я оттолкнулась от стола и снова зашагала по кабинету. Как бы там ни было, правду я сейчас не узнаю. Всё, что мне известно, – некто желал моей смерти и ради этого готов был рискнуть своей жизнью. Однако он потерпел неудачу, но допросить никого уже невозможно. Убийца сам убит, а Илан готовится к встрече союзного войска. А может, я и вовсе зря ломаю голову. Исход войны всё еще неясен и непредсказуем. Кто падает, а кто выиграет – знают лишь Высшие Силы.

– Не оставь нас, Создатель, – устремив взгляд в окно, тихо произнесла я.

Я еще некоторое время бесцельно бродила по кабинету, продолжая прежние размышления, но к новым выводам так и не пришла. Наконец, покривившись, я вновь вернулась к окну, выглянула на улицу и протяжно вздохнула. Тревога, едва я откинула досужие домыслы о покушении, вернулась, разом охватив душу с той неистовой силой, от которой найти спасения невозможно. Руки мои вдруг задрожали, в груди сжался комок, и холодок скользнул по спине стайкой неприятных мурашек.

Что сейчас происходит с моим мужем? Здоров ли, невредим… жив? Но, мотнув головой, я заложила руку за спину, скрыв от самой себя перстень.

– Не хочу смотреть, – ожесточенно прошептала я и повторила то, что уже говорила себе: – Пока не вижу, с ним всё хорошо. С ним всё хорошо.

А на стенах? Что происходит там? Подошло ли союзное войско, начали штурм? Или же всё еще царит затишье? А кийрамы? Эгчен отправил к Улбаху гонца, но он промчится на сауле, а вождь поведет своих людей пешими. Расстояние немалое, успеют ли подойти? А если будут раненые, кто им поможет? Здесь нет лазарета, и Орсун – единственная знахарка на весь Иртэген, если не считать пары ее учеников-подручных…

– Стоять! – велела я самой себе и усмехнулась: – Ну вот и дело нашлось.

И после этого я уже не медлила. Впрочем, первым делом зашла в гардеробную и переоделась в верховой костюм – так сподручнее, чем в платье. Заплела волосы в косу и свернула ее на затылке, чтобы не путались и не мешались. После этого вышла к Сурхэм и велела:

– Грей воду, режь чистые простыни на бинты… на полоски. Если придется перевязывать раны, пригодятся. Воды грей много.

– Чего задумала? – удивленно спросила прислужница.

– Открываем лазарет, – ответила я и направилась к выходу.

– Куда?! – крикнула мне вслед Сурхэм.

– Собирать лекарей, – сказала я и покинула дом.

У ворот стояли мои стражи, и Юглус тоже был с ними. Входить со мной в дом он не стал. Быть может, всё еще чувствовал себя виноватым за то, что проглядел убийцу, а может, решил так усилить охрану подворья, но на мое появление нахмурился.

– Не надо выходить, Ашити, – сказал мой телохранитель.

– Меньше слов, – отмахнулась я. – Идем к Орсун.

– Рука болит?

– У меня к ней дело, – ответила я, и вся троица ягиров направилась вместе со мной.

Теперь у меня было шесть охранников – рырхи никуда не делись из моего сопровождения, так что в собственной безопасности я не сомневалась ни единой минуты. Впрочем, не сомневалась и с одним Юглусом, но что-то говорить воинам не стала. У них был повод беспокоиться, а я не собиралась им мешать исполнять свои обязанности.

– Что ты задумала, каанша? – спросил меня Танчын – один из стражей.

– Хочу устроить лазарет, – сказала я и пояснила: – Место, где можно помочь раненым. Нам нужны лекари, и потому мы идем к Орсун. Позовем Самлека, пусть возьмет свои травы. Кто еще в Иртэгене способен лечить?

– Орсун – главная знахарка, – ответил Юглус, – у нее два ученика сейчас, прежние ушли в родные поселения, но пока нам их не позвать. А так многие женщины знают, как хворь исцелить и рану перевязать.