– И тебе милости Белого Духа, дядя, – ответила за всех старшая дочь Эчиль.

– Тейа, – строго одернула ее мать.

– Каан, – послушно поправилась девочка.

– От того дядей им я быть не перестал, – возразил Танияр. А после обратился к первой жене брата: – Эчиль, идем, нам надо поговорить.

Она кивнула, но, когда посмотрела на меня, я прочитала в глазах женщины вопрос. Хасиль, не произнесшая ни слова, выдохнула и расправила плечи, но следующий взгляд каана достался ей, и вторая жена Архама снова сжалась.

– Вижу, помнишь, что виновата, – произнес Танияр. – Благодари мою жену за доброе сердце, Хасиль, она просила не наказывать тебя. Говорила, что тебя надоумили, но сама ты верна своему каану. Так?

– Так, – кивнула Хасиль. – Я больше никому не позволю затуманить мой разум, клянусь!

– Второй раз тебя даже Ашити не спасет, – сурово ответил каан и, приобняв меня, направился к двери, а я скрыла улыбку, но не полный восхищения взгляд, устремленный на супруга.

Я не просила за Хасиль. Даже мысли такой не было. Всё, что я сделала, – это рассказала Танияру о произошедших событиях и допросах, учиненных виновным и подозреваемым. Но как поступил каан, восхитило меня. Он показал бывшей каанше, что знает о ее выходке и разделяет мое мнение о ней. Однако милостиво простил на этот раз благодаря «моему заступничеству», а это уже вынуждало Хасиль увидеть во мне если и не друга, то точно не врага. А значит, продолжать попытки унизить меня было бы с ее стороны черной неблагодарностью. Я как-никак спасла ее от наказания. Заступилась и защитила, а так бы точно каан наказал. Интересно, наказал бы или нет?.. Но этот вопрос я оставила пока при себе, нас ожидал более важный и тяжелый разговор.

– Ашити…

Уже выйдя за дверь, я обернулась и встретилась взглядом с Хасиль.

– Благодарю, – произнесла вторая жена. Она отвела глаза, но вновь посмотрела на меня и уже чуть более ворчливо закончила: – Прости.

Улыбнувшись ей, я кивнула и последовала за мужем в комнаты Эчиль, ждавшей нас у двери. Ее дочери семенили за нами, им не терпелось потискать рырхов. Я обернулась и увидела дочерей Хасиль, глядевших в спины подругам.

– Идемте, – поманила я их. – Тейа и Йейга познакомят вас с моими рырхами.

Но Айдын и малышка Найни дружно покачали головами. От своей двери они не ушли, однако идти знакомиться с маленькими хищниками так и не решились. Должно быть, мать немало говорила им про моих зверей, пока захлебывалась ядом зависти и злости. А может, просто побаивались меня после того, как мы с Бериком пришли допрашивать Хасиль. Впрочем, и каан был более ласков с племянницами от первой жены, так что для дочерей второй супруги Архама он, наверное, оставался чуть менее чужим, чем любой из ягиров.

Однако, когда мы вошли к Эчиль, я успела заметить, как Айдын, на чьем личике ясно читалось любопытство, выскользнула из своей комнаты, а следом за ней поспешила и Найни. Но после дверь за нами закрылась, и решились они дойти до комнат старших сестер или же вернулись к матери, я уже не знала.

– Что случилось, брат? – спросила Эчиль, усаживаясь на свой любимый стул.

Я устроилась напротив, Танияр встал у меня за спиной и накрыл плечи ладонями. Он бросил взгляд на племянниц, но те уже возились со своими зубастыми друзьями, и до взрослых им дела не было.

– Вы подружились с Хасиль, – отметила я.

– Она первой пришла ко мне, – ответила свояченица. – С Мейлик они теперь враги, смотреть не могут друг на друга. Я одна, кто разговаривает с обеими. Поначалу Мейлик жаловалась на Хасиль, гадости говорила, только я поддакивать не стала. И когда вторая жена пришла ко мне, не прогнала, хоть и сама ее не люблю. Хасиль у меня прощения за старое попросила. Ей одной страшно было, всё боялась, что Танияр скажет, когда вернется. Наверное, подумала, если я к вам вхожа, так и защитить ее смогу. Вот мы и сошлись. То во двор с детьми вместе выйдем, то у меня сидим, то у нее. А раз она так слушать чужие слова любит, то я ей свои в голову вкладываю. Говорю, чтоб перестала нос задирать и народ смешить. Муж от нас ушел, а если и сможет вернуться, то челык ему уже не получить. Жив бы сам остался… – Голос Эчиль дрогнул, и она на миг отвернулась. Я услышала, как женщина прочистила горло, а затем продолжила: – А если и останется, то одну жену возьмет. Мы обе знаем, кого выберет, а потому незачем против себя людей настраивать и злить каана, который о нас заботится как о родных сестрах. Говорю, муж нам столько добра не сделал, сколько Танияр. И дочек привечает, и о нас не забывает. Если, говорю, перестанешь с Ашити ругаться, то и к тебе добрей станет.

– Верно ей говоришь, – одобрил Танияр, а я кивнула, соглашаясь.

– А со мной о чем говорить хотели? – спросила Эчиль, и взгляд ее снова стал пытливым.

– Ты нам сестра, Эчиль, – сказала я. – Ничего не изменилось и не изменится.

Она перевела взгляд с меня на каана, и он произнес:

– Твой отец вступил в союз с Елганом. Они идут на Зеленые земли…

– Не может быть! – вскочив с места, воскликнула свояченица. – Отец…

– Он уже собирает ягиров, – оборвал ее Танияр. – Ты его дочь, да я не зять. Налык отказался от союза со мной…

– Почему? Почему он отказался? – Эчиль вернулась на свой стул, но эмоции, бурлившие в ней, оставались хорошо приметны. Ее обуревали недоверие, возмущение и… страх, что слова Танияра могут оказаться правдой.

– Потому что я отказался воевать с пагчи, – ответил каан. – Я просил его о помощи, если придут илгизиты…

– Илгизиты?! – глаза Эчиль расширились. Она недоверчиво хмыкнула: – Но, Танияр, до гор далеко. Столько таганов между ними и нами…

– Они ближе, чем ты думаешь, – сказала я.

– Они в Каменном лесу, – продолжил Танияр. – И… – он чуть помолчал, но все-таки произнес: – Архам с матерью ушли к ним. Селек служила им с тех пор, как убила мою мать.

– Нет!

– Да, – жестко ответил каан. – И когда я сказал об этом Налыку, он отказал мне в помощи. Ашити расскажет тебе обо всем, когда ты будешь у нас, здесь мы и так наговорили слишком много. Сейчас мы зашли, чтобы ты узнала раньше остальных, кто идет к нам. Люди собираются на поляне, и там я скажу о скором вторжении, соберу войско и поведу его навстречу нашим врагам. Отныне Налык нам враг, Эчиль. Он, но не ты и не твои дети. Какой бы выбор ни сделал мой брат или твой отец, ты остаешься мне сестрой. И потому приму любой твой выбор. Если захочешь вернуться в Белый камень, тебя проводят. Останешься в Зеленых землях, и тебя никто не посмеет упрекнуть ни за мужа, ни за отца. Что скажешь?

Эчиль нахмурилась и отвернулась. Она некоторое время молчала, даже мотнула головой, должно быть, продолжая мысленно протестовать против слов деверя.

– Не спеши, – сказал каан. – У тебя есть время до моего отъезда. После людей будет мало, чтобы тебя проводили до родного тагана. Подумай и реши, где тебе будет спокойней.

– Мне не нужно время, – Эчиль расправила плечи и посмотрела на Танияра. – Отец предал меня, решив идти войной на мой дом. Мне некуда уходить отсюда. Я останусь в Зеленых землях. И если он придет сюда убивать, значит, заберет и жизнь своей дочери. Мое место в доме мужа, даже если он и покинул его.

– Так тому и быть, – кивнул каан.

Он отступил от меня, дав понять, что разговор окончен. Посмотрев на первую жену, я сочувственно улыбнулась.

– Я многое тебе расскажу, – сказала я. – Позже. А сейчас надо выйти к людям. Ты должна стоять рядом с нами, чтобы они видели, на чьей ты стороне. Так они не станут коситься в твою сторону после.

– И дочек возьму, – ответила Эчиль. – И Хасиль. Пусть люди увидят, что даже она образумилась.

– Хорошая мысль, – согласилась я.

– Пора, – прервал нас Танияр.

А вскоре мы выходили с подворья все вместе. Танияр нес на руках Йейгу и Найни – младших племянниц от обеих невесток. Тейа шла рядом с Эчиль, Хасиль несла Айдын, а я шагала в окружении моих рырхов, ну и замыкал это шествие, разумеется, Берик. Он оставался во дворе всё то время, что мы провели в доме бывших каанш, а когда всё наше семейство вышло, пристроился позади.