– Как думаешь, она сама придумала выйти на сангар?

– С Хасиль станется. Ума у нее мало, чтобы думать, что делает, – усмехнулся бывший советник, но вдруг задумался. Он помолчал пару минут, а затем отрицательно покачал головой: – Нет, сама бы не додумалась. Вот если бы кто в голову вложил, тогда бы и побежала. Только кто ей такое подскажет?

– Мейлик, – улыбнулась я. – Она обвинила Мейлик. – Илан ухмыльнулся, но не увидев ответной улыбки, усмехаться перестал, и я продолжила: – Мейлик не стала отрицать разговоров с Хасиль, которые та повторила на сангаре.

– Мейлик мужа любит, ей без него плохо, – чуть подумав, ответил бывший советник. – Потому винит Танияра в своих бедах…

– А если Мейлик подсказали? Как думаешь, Мейлик могла послушать кого-то и подговорить Хасиль? – Илан пожал плечами, и я продолжила: – К примеру, в обмен на какую-нибудь услугу? На то, чтобы получить известие о муже, – продолжила я, не сводя взгляда со своего собеседника, – и возможность оказаться рядом с ним. А когда этот кто-то понял, что Хасиль будут допрашивать и та может указать на Мейлик, поспешил прибрать за собой и опоил последнюю настоем корня тэрде. Что скажешь, Илан?

Он нахмурился и отвел взгляд, но вскоре вскинул голову и воскликнул:

– Что ты хочешь сказать, Ашити? Что этот кто-то – я?! Я научил Мейлик отправить Хасиль на сарган? Но зачем?!

– Чтобы опорочить каана, вызвать людскую неприязнь, бунт и свержение, – отчеканила я. – И мне очень интересно, что было в голове у этого кого-то? Какую цель он преследовал? Чего хотел добиться, когда народ откажется подчиняться каану? Отвечай!

Бывший советник мотнул головой:

– Я ничего такого не делал! Ашити, я не виноват!

– Она была у тебя в тот день, – отмахнулась я. – Ты сам это признал. И она была отравлена еще до того, как вернулась на подворье. Скажешь, что это мать опоила родную дочь?

– Я не травил! Ашити, я…

Он сделал порывистый шаг, и в то же мгновение лязгнула сталь. Острие ленгена, выхваченного из ножен, уперлось в грудь бывшего советника. Зарычали рырхи, зашипел Ветер, готовый наброситься на Илана, и тот замер, так и не приблизившись ко мне. Он опустил взгляд на клинок, облизал губы и снова посмотрел на меня.

– Я не травил Мейлик, – повторил Илан. – Я сказал…

И вновь он не договорил, потому что послышался топот копыт саулов, и на луг выехали семь ягиров, во главе которых скакал Эгчен. Обернувшись к нему, я подняла руку и сказала раньше, чем воины по-своему расценят происходящее:

– Это допрос, байчи, мне ничего не угрожает. Но вы появились вовремя. – Я снова посмотрела на подозреваемого. – Илан, вернись в седло. Мы едем к тебе. В твоем доме пройдет обыск… Мы осмотрим твой дом, – пояснила я, заметив непонимание в глазах бывшего советника. – Если попытаешься сбежать или будешь препятствовать, то твоя вина будет считаться доказанной. Эгчен!

– Я всё понял и услышал, каанша, – ответил байчи. Однако не удержался и добавил: – Ты должна была сказать и взять с собой ягиров.

Обернувшись к нему, я улыбнулась:

– Твое волнение приятно, но излишне. У меня было шесть охранников. Ветер, мои рырхи, Берик, а вместе с ним и Элы. Он бы вступился, если бы решил, что его хозяину грозит опасность.

– Рырхи еще малы, – парировал Эгчен. Он подождал, пока я сяду в седло, и подал Мейтта, а после и Торн. Затем добавил: – А Берик и саулы уже не смогли защитить тебя от илгизитов.

– От кого?! – Мы посмотрели на Илана, уже сидевшего на своем сауле. – Илгизиты? Откуда здесь предатели? Ашити, что…

Я вопросительно приподняла брови, и мужчина прекратил расспросы. Он отвернулся и больше не открывал рта, пока мы скакали к Иртэгену, а там и до его дома. Молчал Илан и когда ягиры вместе со мной вошли в его жилище. Здесь он уселся на лавку, стоявшую у стены, и устремил взгляд себе под ноги.

– Что искать? – спросил один из ягиров.

– Травы, настои, – ответила я. – Ищите везде, где можно спрятать.

– Понял, – кивнул воин, и обыск начался.

Я присела на стул, стоявший у противоположной стены, и обвела взглядом комнату, в которой оказалась. Впрочем, интереса не ощутила, даже не скажу, что увидела, потому что разум мой был занят размышлениями. И всё вроде бы было складно, но не давало покоя одно – зачем Илан признался, что Мейлик была у него в тот день? Если бы сказал, что не видел ее, то доказать обратное было бы невозможно. Только голословные утверждения Хенар и Мейлик, а он признал… Почему?

– Илан, – позвала я и, когда он посмотрел на меня, спросила: – Почему ты не скрыл, что Мейлик была у тебя в тот день?

– Потому что не знал, что ее отравили, – ответил он и, прижавшись затылком к стене, прикрыл глаза. – Я этого не делал.

Возможно… Отравитель должен был бы отрицать свою причастность, даже само общение с Мейлик, чтобы не быть замешанным в дело с подстрекательством к бунту и самим отравлением. Если не было свидетелей, то доказать очень сложно… без шамана. Но мама уже показала, что не станет вмешиваться. Жаль… Впрочем, разберемся сами.

Итак, если Илан ни при чем, то почему Хенар указала на него? Покрывает того, кто на самом деле причастен? Зачем? На ее дочь совершили покушение, а она скрывает настоящего виновника… Или не знает? Может такое быть, что Мейлик не была с матерью откровенной до конца? Наверное, может, только почему? Ну, например, мать была против общения с тем человеком, и дочь умолчала. И тогда она могла видеться в тот день не только с Иланом. Такое возможно? Вполне…

– Илан, – снова позвала я. – Когда Мейлик приходила к тебе?

– Не помню, – буркнул он.

– Прошло всего несколько дней, – заметила я. – Ты не можешь забыть то, что произошло совсем недавно. Она приходила до или после поляны?

– После, – ответил бывший советник и, открыв глаза, посмотрел на меня. – Ашити, на мне нет вины.

– А на ком есть? – спросила я, не особо рассчитывая на ответ, и Илан развел руками:

– Не на мне.

Хм… Любопытный ответ. Его можно толковать двояко, и в том числе как нежелание назвать кого-то третьего, о ком Илан знает.

– Проклятие… – я усмехнулась и покачала головой. Этак я весь Иртэген начну подозревать. Просто какой-то глобальный заговор для народа, который живет простыми ценностями.

Впрочем, в деле замешаны илгизиты, а они мыслят шире тагайни, потому что им приходится выживать и утверждать свои верования и власть. К сожалению, мир ничего не ведет к развитию так стремительно, как война. А илгизиты в постоянной борьбе, потому опережают жителей таганов во многом, а значит, и организовать большой заговор могут. И это не против Танияра, он всего лишь одна из преград к продвижению по землям любимых детей Белого Духа, да и не только. Племена в той же опасности, потому что не признают Илгиза. И разобщенность играет против всех народов. А мой супруг начал объединение и тем стал опасен…

Мы уже знаем точно, что Селек действовала под руководством своих покровителей. Она готовила для них территорию, но не вышло. Танияр сместил Архама и приговорил его мать к смерти, тем вынудив бежать. Но остались Хенар и Мейлик, чье прошлое всё еще скрыто мраком. Когда вернется наш посланец, неизвестно. Может статься, что жизнь этих женщин была самой обычной, и подозрения будут лишены оснований. Останется вдова с дочерью, которая перебралась ближе к своим корням, и Мейлик просто приглянулась каану и стала его женой. Без всякой подоплеки. Просто любящая и любимая женщина, которая потеряла мужа и хочет вновь воссоединиться с ним.

Однако есть еще и родня Селек, и эти люди знали точно, что поддерживают неправое дело, когда челык перешел Архаму. Видели, как торопливо отправили тело Вазама на погребальный костер, пользуясь отсутствием старшего каанчи. И когда он вернулся, молчаливо поддержали обвинение в том, что он виновен в смерти отца и недостоин стать его преемником. И Илан в том числе. Так почему бы кому-то из них не оказаться вовлеченным в дела илгизитов? Да и власть… Сейчас они лишены того статуса, какой имели еще недавно. Кто-то стал целью для насмешек, потому что слишком высоко задирал нос. А это злоба и желание отомстить, которые вполне могут возникнуть и у умных, и у откровенных дураков. И значит, они опасны. А Мейлик могла, кроме Илана, общаться еще с кем-то из них. Как могла держать связь со всем кланом, и тогда тот, кто попал под подозрения, знает и скрывает имя истинного виновника отравления. И всё еще остается прошлое самой Мейлик…