Подождав некоторое время, я развернулась к мужу. Он улыбнулся, заметив мой вопросительный взгляд.

– И? – спросила я.

– Что?

– Что скажешь?

– Я возвращаюсь, – ответил каан, и я удивилась:

– Ты уже объехал все поселения, которые собирался?

– Нет, – сказал Танияр и вернул меня на прежнее место, после прижался подбородком к моей макушке: – Ягиры закончат без меня. Тебе я нужней. Соберу людей, поговорим, я успокою их. Тебя услышали – хорошо, теперь пусть выслушают меня.

– Что с Архамом?

– Он ушел по воде, – уверенно произнес каан. – На воде след не оставишь. Но пусть смотрят у Каменного леса, когда и с кем он пройдет. Куншале уходит далеко в сторону от гор, а рядом с Огчи она протекает, и значит, выйдут там.

– Задержать? Если с ними будет третий, то это уже доказательство связи Селек с илгизитами.

Я опять обернулась к супругу, но он отрицательно покачал головой. Теперь я развернулась полностью, встала на колени и устремила на каана недоуменный взгляд.

– Это его выбор, – сказал Танияр. – Если Архам решил идти по этому пути, пусть идет.

– Но…

– Я не убью брата, – отчеканил каан, и я открыла рот, желая высказаться, но муж прижал к моим губам кончики пальцев, вынудив промолчать, и произнес сам: – Если их остановят, то я должен буду казнить Архама, потому что он помог убийце каана бежать. Я не хочу этого делать, Ашити. Он не сделал дурного, и все обиды, какие нанес, мне не навредили…

– Угу, потому мы сейчас готовимся к возможной войне с Елганом, – проворчала я, но лишь констатируя последнюю выходку бывшего каана и его матери. А после вспомнила, что решила не вмешиваться в решение мужа в отношении его брата, и ответила: – Поступай как знаешь, жизнь моя.

Он с улыбкой провел по моей щеке тыльной стороной ладони, после подался вперед, поцеловал и, накрыв затылок ладонью, прижал ее к своему плечу.

– Пусть уходит, – повторил каан. – Он не принесет врагам важных для них сведений. Если Архам им еще нужен, то только для того, чтобы вернуть ему челык, но этого я уже не позволю. Я мог бы служить брату, как служил прежде, но илгизитам таган не отдам.

– А я позабочусь о пропаганде, – ответила я. – Не позволю никому туманить людям разум, они будут жить моими мыслями. Никто не причинит тебе вреда, любовь моя.

Танияр отстранился, его взгляд некоторое время блуждал по моему лицу.

– Как странно, – наконец произнес он. – Я всегда полагался на себя и ягиров, но даже не думал, что жена может стать мне щитом.

– Жене должно поддерживать мужа, – улыбнулась я.

– Мы едины, – ответил Танияр, а после вновь стал собранным. – Что хочешь делать с женами Архама?

– Пока закрою их на подворье, – сказала я. – Мейлик нужно прийти в себя после отравления. Хасиль, думаю, и сама теперь носа не высунет. А Эчиль…

– Я верю ей, – прервал меня Танияр.

И вот тут я поджала губы. Супруг глядел на меня, а я подыскивала слова для того, что собиралась сказать.

– Милый, – осторожно начала я, – Эчиль была верна тебе, она вела себя безукоризненно, но… – Мы встретились взглядами, и я продолжила: – Она меня обманула. Эчиль сказала, что не покидала своей комнаты, и не солгала, однако умолчала, что прежде побывала на кухне. Ягир видел, как она прошла к себе, когда шел за водой для Мейлик. Эчиль его не заметила, они разошлись, но воин видел, как она прошла мимо.

– Это не означает…

– Не означает, – прервала я супруга. – Как и не опровергает. Эчиль умолчала, это дает мне повод не снимать с нее подозрений. Если бы она сказала, что сама была на кухне, но, к примеру, никого не встретила, это было бы честным признанием, а она скрыла. Понимаешь? Эчиль скрыла, что побывала на кухне до того, как ягир принес воду Мейлик. Третья жена бывала у нее, они вели разговоры, и, может быть, Мейлик что-то могла мне рассказать, однако отрава ее остановила. Ты не можешь не признать за нашей свояченицей ум. Таган ее отца нам не дружен, более того, Налык, как ты и предсказывал, поспешил породниться с Елганом. По этой причине ты сейчас не рядом со мной, потому твои шпионы засели под носом двух каанов. И если убрать тебя, то у Зеленых земель не останется ни одного законного претендента на челык. Архам изгнан, и его не вернут, а Эчиль обижена на мужа за многое, потому ради него вряд ли будет стараться. А вот отец – это родная кровь. Как бы там ни было, но она остается первой после тебя по вашим законам. Я – никто, пока не родила от тебя детей, будь то сын или дочь, а Эчиль – дочь каана, жена бывшего каана, первая из трех. И она имеет двух дочерей. Потому после твоей смерти может считаться законной кааншей до тех пор, пока ее старшая дочь не подрастет и не выберет мужа – будущего каана. То есть полноценный союзник отца и брата. Ты по-прежнему стоишь на дороге тех, кому нужны наши земли, и этих кого-то с каждым днем становится всё больше.

Танияр некоторое время продолжал смотреть на меня, после поморщился и отвернулся.

– Я не хочу сомневаться в Эчиль. Она мне не враг.

Взяв его за подбородок, я повернула голову мужа и заставила вновь поглядеть на меня:

– И чтобы в этом убедиться, я проведу расследование, – ответила я. – Невиновные не пострадают, виновные будут наказаны. Мы не можем только из одной лишь симпатии быть слепы, так можно очнуться, когда челюсти зверя сомкнуться на горле, но будет уже поздно. Я закрою на подворье всех трех.

Танияр на миг поджал губы. Я увидела в его глазах упрямство и еще что-то, что заставило меня насторожиться. Каан еще немного помолчал, а после спросил:

– Это из-за меня?

– Что? – не поняла я.

– Я помню ваш разговор с ней, ты признавалась, что ощутила ревность…

– Что? – потрясенно переспросила я. – Ты хочешь сказать, что я мщу Эчиль за то, что она дорога тебе? Думаешь, что мной движет ревность, а не забота о тебе и твоем тагане? – И меня охватил гнев. Оттолкнув каана, я поднялась на ноги и произнесла ледяным тоном: – Зря ты не женился на Хасиль. Тогда бы ты получил ту женщину, которую видишь во мне.

Танияр поднялся следом и протянул ко мне руки, но я увернулась. Слишком кипела кровь от возмущения и злости, слишком сильно была оскорблена его словами. Подумать только! Я готова на голову встать, лишь бы отвести угрозу, а он…

– Ашити… – позвал меня каан.

– Довольно, – отвернувшись, ответила я. – Свидание окончено, я более не желаю говорить. Завтра я оставлю это дело как есть, потому что не могу выбирать подозреваемого по принципу «нравится – не нравится». Я искала мотивы, и они есть у всех трех женщин. Однако мой муж считает, что причиной всему моя ревность. – Все-таки не выдержав, я развернулась и обнаружила Танияра прямо перед собой. – Чтобы ты знал, дорогой мой, я всегда доверяла тебе и потому не ревновала. И Эчиль верила, что она испытывает к тебе сестринские чувства. Мне до крайности обидно, что ты так унизил ме…

Договорить я так и не успела. Каан накрыл мой рот своими губами и не выпускал, пока я билась в его руках, стремясь вырваться. Наконец выдохлась и затихла, и тогда он отстранился и обнял мое лицо ладонями.

– Прости, – заговорил Танияр, – я не желал тебя обидеть, только, как и ты, искал мотивы. – Я вновь вспыхнула, но каан отрицательно покачал головой: – Не злись, свет моей души. Просто выслушай. Эчиль для меня больше чем жена брата, она и вправду как сестра. Мы с ней друг другу заменили Архама. После смерти отца у меня не было иной родной души, кроме Эчиль. Она всегда могла сказать доброе слово, поддержать, предостеречь. А я заботился о ней вместо ее мужа. Не как мужчина о женщине, а как брат о сестре. Я не верю, что она может предать меня… – Я все-таки открыла рот, но супруг вновь удержал меня от высказываний: – Дай мне договорить. – Дождавшись, когда я кивну, он продолжил: – Я не верю, что она может предать, но и ты права – нельзя подозревать только того, кто не нравится. Об одном прошу, не обидь ее. Если на Эчиль вины нет…

– Я буду тактична и осторожна, – заверила я. – Мне нравится Эчиль. А сегодня она поддержала меня и помогла на сангаре, но всё это не является доказательствами невиновности, как и ее замалчивание того, что была на кухне, не является доказательством вины. И потому я продолжу свое расследование, а ты… – Я заглянула ему в глаза. – Продолжай заниматься тем, что важно для обороны тагана. Не приезжай, жизнь моя. Не хочу, чтобы тобой руководило личное отношение к женам брата. Возвращайся, когда всё будет готово. Обещаю не делать поспешных выводов, а уж решение о наказании виновных ты примешь сам.