— Но старейшины! — воскликнула я. — Они выбрали Архама еще до твоего возвращения, мне говорила мама…

— Мы задержались из-за Налыка, — прервал меня Танияр. — Он настаивал на том, чтобы продолжить нападение, ягиры отказывались. Мы потратили несколько дней. Тело отца отправили в таган в день его гибели, а мне пришлось остаться с частью ягиров, пока Налык воздавал почести павшему каану, потом спорили. Наконец, я сказал, что мой отец заслужил того, чтобы его сын стоял рядом с погребальным костром. После этого мы уехали. А когда добрались, тело каана успели придать огню, а старейшины решили, что Архам заслуживает челык больше чем я.

— Потому ты уверен, что Налык был заинтересован в вашей с отцом смерти, — подвела я итог. — Селек могла через Эчиль передать последние ее отцу, а он вел вас под стены поселения пагчи, где пал твой отец и должен был погибнуть ты сам.

— А еще убийца знал, когда мы пойдем к поселению, — ответил алдар. — Он пришел за день и ушел сразу после. Был без оружия, чтобы воспользоваться стрелами пагчи и уверить всех в том, что это именно они убили каана. А потом ушел, не попросив оружия или еды в дорогу. Значит, он был рядом с домом.

— Или его ждали со всем необходимым, — все-таки не могла я не заметить.

— Я должен поговорить с Налыком, — повторил мой воин.

— Если он виновен, ты уже не покинешь его земли, — ответила я, ощутив прилив тревоги.

Он улыбнулся и привлек меня к себе:

— Мое сердце радуется, когда я чувствую твою заботу, Ашити, но, поверь, я не так беззащитен и глуп. Просто верь мне, и я стану сильней любого из мужчин этого мира.

— Я верю тебе, Танияр, — ответила я. — Всей душой верю.

— И значит, опасаться нечего.

И вот мы въезжали Арангулы. С нами было всего пять ягиров из десяти. Слишком мало, чтобы выглядеть угрозой, и мои опасения были бы сильны, если бы Танияр не отправил на границу Зеленых земель одного из ягиров. Он должен был выждать оговоренное время, и если бы алдар не появился, или один из оставшихся воинов не привез предупреждения о задержке, то посланник Танияр отправлялся в Иртэген с вестью о смерти алдара. И тогда всё воинство родного тагана, а вместе с ними и пагчи должны были прийти к Налыку и спросить с него ответ за содеянное.

— Налык не посмеет нанести удар, зная, что придут мои ягиры, — заверил меня мой воин. — Поверь, я хорошо его знаю.

Я обещала верить, и верила. Что до последних четырех ягиров, оставшихся не у дел, то они, как и полагалось, остались за воротами Арангулы с оружием алдара и своих товарищей, в ином случае Налык имел полное право напасть. Впрочем, совсем безоружными Танияр и пять его воинов не остались, и это тоже грело мне душу. Не хотелось думать, что они могут оказаться в руках врага без единой возможности показать зубы.

В ворота Арангулы нас пропустили, не препятствуя. Алдар союзного тагана был другом, да и соблюденные условности не способствовали возникновению конфликта. Мы направили саулов к подворью каана. И пока ехали, я с интересом озиралась по сторонам, желая сравнить устройство поселения с Иртэгеном. Особой разницы я не заметила. Те же деревянные дома в один этаж. Те же кривые улочки, должно быть, и курзым был столь же беспорядочным, как и в Зеленых землях. Всё было схожим, кроме орнаментов, украшавших одежду. Иная вязь, иные цвета.

А еще ворота на подворье каана были распахнуты, и мы въехали в них никем не задержанные. Это несколько удивило. Подворье Архама всегда было закрыто, и войти внутрь можно было, лишь получив разрешение каана или его матери. Впрочем, на охране стояли ягиры Танияра, и прикажи он, стражи бы пропустили любого, на кого указал алдар. Наверное, эта лишь видимая защита и вынуждала держать проход закрытым. Все-таки деревянные створы более материальны, чем верность собственного войска.

— Танияр!

Навстречу нам вышел немолодой мужчина. Ростом он был ниже нашего алдара, коренастый, и мне сразу вспомнилась Эчиль. Она тоже была широкой в кости. Уловила я и внешнее сходство. Разве что дочь была все-таки женщиной, и потому черты ее лица казались мягче. Виски Налыка были выбриты, а волосы заплетены в косу, свисавшую ниже лопаток. Но это я увидела несколько позже, а сейчас смотрела, как каан распахнул руки, идя навстречу Танияру.

Мы спешились, и теперь стояли позади алдара, ожидая, что он скажет.

— Милости Отца, Налык, — сдержано ответил Танияр.

Каан сжал плечи моего воина, чуть тряхнул его, и алдар обозначил приветственный поклон. Именно обозначил, но головы не склонил.

— Что привело тебя в мой дом, друг? — всё еще улыбаясь, спросил Налык.

— Я хочу поговорить с тобой, — ответил Танияр и позвал меня: — Ашити.

— Кто это? — с любопытством спросил каан. — Эта женщина не ягир.

— Ашити — моя женщина, — сказал алдар. — Она будет рядом со мной. И разговаривать мы тоже будем вместе.

Коротко выдохнув, я встала рядом с Танияром. Налык остановил на мне взгляд, и лицо его, вдруг утратив всякое дружелюбие, исказилось гримасой негодования.

— Что такое, Налык? — спокойно полюбопытствовал алдар. — Ты увидел глаза мой Ашити?

— Ты привел в мой дом пагчи, — едва ли не прошипел каан. — Как ты посмел, сын Вазама, тащить за собой грязное отродье?! — зло воскликнул Налык.

Тревога, владевшая мной, усилилась, и в этот момент я ощутила теплую ладонь Танияра на своей талии.

— Осторожно, Налык, — как-то неожиданно мягко произнес алдар. — Ты сейчас оскорбляешь женщину, которая войдет в мой дом хозяйкой.

— Пагчи?! — рявкнул каан.

Его ягиры, находившиеся на подворье, подступили к нам, и воины Танияра развернулись к ним лицом, готовые защищать. А вот алдар остался спокойным.

— Пагчи слишком сильно тебя не любят, каан, — произнес мой воин. — Если бы кто-то из них решил зайти на твое подворье, то лишь для того, чтобы спалить его вместе с тобой и твоими людьми. Ты видишь в руках Ашити огонь?

— Ты привел грязное отродье! — гаркнул Налык.

— Когда тебе понадобится помощь шамана, не обращайся к Ашит, — ответил ему алдар. — Зови Сирче. Он не так силен, как вещая, но зато ты не оскорбил его дочери. — А затем отчеканил: — Ашити не пагчи. Она пришла из священных земель. Была воспитана Ашит и признана Белым Духом. Но если тебе этого мало, чтобы говорить о том, зачем я пришел, то могу спросить иначе. Наши ленгены остры, как прежде, и они готовы искупаться в крови наших врагов.

— Ты угрожаешь мне? — сузил глаза Налык.

Я услышала, как звякнула сталь наполовину вытащенных из ножен клинков чужих ягиров, и ладонь Танияра с моей талии исчезла. Движение алдара было стремительным, резким и отточенным, как его нож, который Танияр достал на ходу из-за голенища сапога. Всего один удар сердца, и острие прижалось к горлу Налыка. Испуганно распахнув глаза, я смотрела на моего воина. Он ответил мне острым взглядом из-за плеча каана.

— Я хочу знать, кто послал убийцу за жизнью моего отца, — негромко произнес Танияр в ухо Налыка.

— Что ты несешь? — прохрипел каан. — Вазама убили пагчи. Спроси у нее…

— Я спрашиваю у тебя, Налык, — ответил алдар. — К пагчи приходил человек из тагана. Он попросил лук и стрелы, а потом поднялся на стену и убил моего отца. Ты сговорился с зятем, каан? Расчищал ему дорогу? Кого ты подослал?! — рявкнул Танияр.

На подворье повисла тишина, и только тяжелое дыхание взбешенного каана нарушало его.

— Отродье заморочила тебе голову, — прохрипел Налык. — Мы все знаем, что убили его пагчи, а ты не отомстил…

— Теперь я готов мстить.

— Другу?

— Друг не оскорбляет друга и не жаждет его крови.

— Ты привел пагчи! — рявкнул каан. — Я не прощу тебе этого, Танияр. Даже если придут твои ягиры, я всё равно не прощу.

И я не выдержала.

— Хватит! — вскрикнула я. — Я — Ашити, дочь шаманки Ашит. Я не пагчи, и никто из моих родителей не принадлежал этому племени. Я появилась зимой на священных землях. Меня нашла шаманка, спасла и выходила. Потом назвала дочерью и отвела в пещеру Белого Духа. Я не принадлежу ни таганам, ни племенам, не илгизитам, ни какому-либо еще народу, потому что была рождена в другом мире. Я не помню, кем была раньше, какое имя мне дали при рождении, и как попала сюда, тоже не знаю. Но родилась заново в снегах этого мира в прошедшую зиму. Отец научил меня понимать ваш язык и разговаривать. Он принял меня, и я приняла его. Я — признанная дочь Белого Духа.