И вот, пока герцог искал выход, явились дознаватели, отправленные королем в Ришем и Канатор после того, как он получил письмо от своего шпиона. Как мне писал его светлость: «Признаться, я даже ощутил облегчение, когда они явились…». И когда допросы арестованных заговорщиков закончились, их увезли в столицу, и дальнейшая их судьба осталась неизвестной, но можно было сказать в точности, что король не пощадил никого, потому что они не только участвовали в деле покушения на меня, но и знали имя главной зачинщицы. А потому и я, и герцог одинаково полагали, что никого из них уже нет в живых.

Если вам любопытно, то открою личности тех, кто сошелся с герцогиней Ришемской и участвовал в этом деле. Во-первых, анд-фрейлина Селии. Они сошлись с принцессой на почве обиды и ревности к более удачливым соперницам. Нибо вскользь упомянул, что некогда с этой женщиной сходился довольно близко, вывод сделать было несложно. Так что я стала и для нее костью в горле, особенно после того, как ее светлость сообщила о тайной склонности своего супруга.

В свою очередь анд-фрейлина привлекла к делу своего супруга, человека податливого и готового слушаться жены. Еще участвовала в заговоре сестра анд-фрейлины, которая состояла в любовной связи с человеком, которого Нибо назвал бывшим другом. Когда-то они вместе выезжали в степь, и этот человек не раз прикрывал спину своему властителю. За что был приближен и поставлен над ришемской гвардией. А вместе с собой он привел в гвардию и те одиннадцать человек, которые были казнены на Вдовьем утесе вместе с начальником стражи. Последний был давно влюблен в Селию, и к сближению их подтолкнули всё та же анд-фрейлина и ее супруг.

«Анд-фрейлина подсказала моей жене быть с ним поласковей, – писал герцог. — Как уверяла меня эта женщина, просто предложила очаровать, но не сходиться близко. Однако я уверен в обратном, так она мстила мне, уложив в нашу супружескую постель постороннего мужчину.

Впрочем, я могу понять Селию. Ей и вправду было одиноко, душу терзали разочарование и ревность, а этот мужчина дал ей некоторое тепло и внимание, которого лишил я, если не считать тех визитов в ее спальню, которых требовал долг властителя перед его землей. Я могу понять эту измену и даже простить, ибо сам не был ей верен. Однако не могу простить глупости, что не сумела согрешить без последствий. Хочется верить, что дитя в ее чреве все-таки мое, хотя…

Признаться, я вовсе не огорчусь, если это ребенок ее любовника. Хвала Богам и вам, моя дорогая покровительница, я отныне свободен от этой женщины. Я ни минуты не сомневаюсь, что автором счастливого конца этой истории стали вы. Иначе финал мог бы стать плачевным…».

В общем, после появления дознавателей всё произошло достаточно быстро. Прошли допросы участников заговора, после беседовали с самой Селией. Она, разумеется, заявила, что на нее клевещут. Анд-фрейлина тоже пыталась отказаться от того, в чем уже успела признаться герцогу на допросе после его возвращения. Ее муж пытался взять вину на себя. Глава ришемской гвардии искренне верил, что спасал Ришем и своего господина, потому был во всем откровенен. Его любовница рыдала и указывала на сестру, как указал и ее любовник.

А потом прибыл посыльный, который передал высочайшие указания дознавателям, а заодно письмо для Селии от брата.

«После его прочтения, герцогиня сделалась белей снега, руки ее задрожали, и письмо упало на пол. Горничная подобрала, пока госпожа рыдала и плевалась ядом, и передала мне. Я не стану открывать вам содержание этого письма, я и сам не должен был бы его читать. Однако скажу, что могу сравнить тон, каким оно было написано с ударами плетью. Государь был весьма резок, даже жесток...».

А после того, как дознаватели усадили арестованных заговорщиков в черные кареты без окон и под конвоем повезли их в столицу, его светлость отправил уже бывшую супругу к дочерям Левит.

«Своим видом она напоминала мученика, несправедливо пострадавшего от людского вероломства. Правда, зрителей у нее почти не было, если не считать меня и моих гвардейцев, оставшихся верными своему господину. Я лично сопроводил Селию до Дома дочерей Левит, где и оставил, прежде переговорив со старшей дочерью Богини.

Эта женщина приходится мне двоюродной тетушкой, когда-то державшей меня на своих коленях. Она искренне любит меня, я же не оставляю ее без своей помощи и внимания, а потому не сомневаюсь, что баловства и потворства моей бывшей жене не будет. К тому же мое родство с ее ребенком, которого она сейчас вынашивает, вызывает большие сомнения, а это возмущает даже дочь Левит, особенно если она является моей родственницей…».

Вот так вот завершилась история с покушением на мою жизнь. Бывшая герцогиня Ришемская ожидала разрешения от бремени среди служительниц культа Праматери, ее помощники бесследно исчезли, а его светлость, приняв пожелания государя к сведению, быстро сыскал себе новую невесту и уже почти был вновь женат. Так что здесь можно было поставить точку.

— Надо же, — усмехнулся Гард, — даже не верится, что государь мог не прикрыть «шалости» своей сестрицы, что бы она там ни натворила.

— Ах, оставьте, — отмахнулась я. — По правде сказать, ее «шалость» заслуживает самого сурового наказания. И лишь потому, что виновница в родстве с нашим сюзереном, она пойдет снова замуж, а не туда, куда отправились те, кто знает ее тайну. Атленг уже ищет ей нового мужа.

— Меня гложет любопытство, — усмехнулся Фьер.

— Мой дорогой, все эти тайны вредны для здоровья, — я улыбнулась ему в ответ. — А вы слишком хороши для того, чтобы стать обладателем опасных секретов. Я бы и этого вам не сказала, но знаю, что могу на вас положиться.

— Без всяких сомнений, — серьезно кивнул Гард. — Вашего доверия я не предавал и не предам. Вы мне дороги, и знаете это, Шанни.

— Как и вы мне, мой любезный друг, — я протянула руку, и барон мягко пожал мне ладонь.

— Кстати, я тут слышал, что лучших сыскарей отправили на поиски какого-то мага, которого должны были доставить из Канатора, — вновь заговорил Фьер. — А так как мы с вами дружны, то мне об этом нашептали в надежде, что я знаю об этой истории, что-то любопытное. Однако я ничего не знаю, но мне, если уж быть откровенным, тоже стало любопытно. Расскажете? Или же этого мне тоже лучше не знать?

— Об этом расскажу, но я удовлетворяю только ваше любопытство, до чужого мне дела нет, — ответила я, и Гард кивнул, соглашаясь.

— Скажите мне сразу, это ведь не тот маг, который участвовал в вашем похищении? — спросил Фьер прежде, чем я успела начать свое повествование. — Меня, признаться, заставляет нервничать любое упоминание неизвестного мага, если дело касается вас. А тут Канатор, арест, побег…

Я улыбнулась и отрицательно покачала головой. Нет, матрос Утткер не имел отношения к тому магу, след которого потерялся уже давно. Арестант недолго оставался загадкой. Его жизненный путь оказался вполне приметен, и оба сыска: магический и королевский – быстро его проследили. К сожалению, только это, сам бывший матрос затерялся на просторах Камерата. Его дар был слишком  слаб, чтобы уловить его поисковой сетью, так что надежда была лишь на обычную полицию.

Однако я вернусь к личности матроса Утткера, мне есть, что рассказать о нем. И в первую очередь приходится подтвердить, что его отец и вправду был аристократом. Впрочем, тут реальность расходится с выдумками мага – связь его родителей была короткой и закончилась, как только горничная забеременела. После этого ее выставили из особняка. Никто ей дом не покупал, никто не заботился и, тем более, не собирался оставлять наследство незаконному отпрыску. Да и родитель беглеца здравствовал по сей день и о своей любовнице и ее отпрыске не вспоминал. А потому оставим недостойного сластолюбца и проследим за бывшей горничной.

Девушка, оказавшаяся в весьма затруднительном положении, поспешила покинуть места, где о ее падении знали и относились соответственно. И домой не вернулась, понимая, что в ее положении родные ей вряд ли обрадуются. К сожалению, даром она не обладала, как говорил Утткер, но вот ее дед и брат очень даже. Тоже слабые маги, но их способность передалась Утткеру. Как сказал Элькос – дар в этом роду вырождается и еще проявляется в мужчинах, но женщины уже могут быть только носителями.