— Истинно так, — кивнул капитан и вернулся к изложению известных событий. Он передал и про нашу беседу с герцогом, и про его желание, чтобы мы свернули на стормскую дорогу, и про скачку, и про признание Ришема, что на Вдовьем утесе меня ждет засада, и даже про то, что мои подозрения пали на герцогиню Ришемскую, а Нибо не спешил их подтвердить. В этом месте я вовсе мысленно поаплодировала капитану. Это был верный ход. А после он перешел к рассказу о том, что я знала лишь вкратце: — Мы приблизились к Вдовьему утесу. Посланный мной канаторец, лучше нас знавший эти места, вернулся и сообщил, где залегли заговорщики. Мы объехали их, но не смогли приблизиться совсем незамеченными. Они успели выстрелить раньше и убили Линка. — Повернув голову к королю, я отметила, что он остался к этой новости безучастным. Его мало интересовала судьба гвардейца, да и вряд ли он даже знал, кто в его личной  гвардии носит эту фамилию. Наглядно знал, конечно, но именами простых солдат интересовался мало. Они служили для его охраны и защиты, а потому изначально должны быть готовы умирать во имя короля. — Часть заговорщиков отделилась, они пытались сбежать, — между тем продолжал Мейтт. — Я отправил за ними погоню, его светлость приказал своим людям присоединиться к преследованию. Остальные заговорщики сдались, когда увидели, кто с нами приехал.

— Они были не удивлены, — утвердительно произнес монарх, и мне захотелось его стукнуть чем-нибудь тяжелым и непременно по голове, чтобы выбить эту уверенность, противоречившую тому, что он слышал.

— Нет, государь, они были очень удивлены. Один так и вовсе рот открыл и даже глаза протер.

— Вы их взяли, и Ришем выторговал мерзавцев себе, будто на суд?

— Никак нет, Ваше Величество, — ответил капитан Мейтт. — Его светлость учинил над ними суд прямо на месте. Он потребовал, чтобы заговорщики высказались и объяснили причину, которая заставила их покинуть Ришем и засесть в засаде на пути следования кортежа герцогине Канаторской. Его светлость не позволил негодяям пребывать в заблуждении, что не понимает, почему они здесь.

— Любопытно, — усмехнулся король. — И что же они сказали?

Капитан бросил на меня взгляд, после посмотрел на государя и попросил:

— Ваше Величество, нижайше прошу вас велеть ее светлости выйти или закрыть уши, ей будет неприятно это слышать, а мне повторять при ней весь этот срам.

— Говори, — холодно приказал монарх. — Всё говори и правду.

— Как изволите, государь, — склонил голову гвардеец. Он снова посмотрел на меня и, произнеся: — Простите великодушно, ваша светлость, — продолжил: — Тот, кто был их главарем, сказал, что они пришли за жизнью королевской… шлюхи, чтобы освободить Ришем и Камерат от ее подлого и тлетворного влияния. Еще сказал, что вы, государь, за бабьим сладким место не видите истины, что вас, простите великодушно, окрутила мерзкая потаскуха, и вы забыли о своей сестре, а его светлость о своей жене. И если более некому освободить королевство, то это готовы сделать они, верные слуги своего господина и подданные короля. А еще сказал, что только благодаря герцогине Ришемской герцогство ее мужа процветает, а ваша, простите, распутная баба, может всё испортить, и тогда не будет защиты Ришема. Призывал его светлость вспомнить о супруге и прекратить шашни с… простите, тут и вовсе не могу повторить, не при ее светлости, — сделав это отступление, Мейтт вернулся к причине покушения: — Потому что вы, государь известны своей ревностью и оставите детей без отца, а жену без мужа. А когда приближенный герцога ударил главаря этой шайки, тот выкрикнул еще кое-что.

— Что же? — ровно спросил монарх. Я перевела на него взгляд и отметила желваки, задвигавшиеся на скулах. Проняло…

— Простите великодушно, государь, не могу сказать.

— Говори, — рублено велел Ив.

— Сказал, что герцогиня Ришемская – лучшая из женщин, которых ему доводилось знать, что любит ее больше жизни, и что пошел бы ради нее и не на такое. И еще… — капитан вздохнул и устремил взгляд в окно, но вскоре снова смотрел на короля: — Когда приближенный его светлости приставил к его горлу нож, смутьян посмотрел в глаза герцога и прошипел негромко, но я все-таки услышал, хоть и стоял чуть дальше его светлости…

— Ну!

— Сказал: «Убивай, я всё равно буду жить с ней рядом». Бессмыслица, в общем, но его светлость побагровел и отдал своим людям, приказав наказать блудника по законам Ришема. Так и сказал, что господин о дерьмо, простите, руки не марает, для этого есть палачи. Нехорошо умер тот человек. Остальные поддакивали главарю и очень были удивлены, когда его светлость объявил их предателями и приговорил к смерти. А когда поняли, что казнить их будут немедля, взбеленились. Они призывали герцога опомниться, отказаться от дружбы, простите, с королевской подстилкой, иначе он погубит Ришем.  Один так и вовсе прокричал славу герцогине Ришемской и ее детям. Их связали и расстреляли. Потом мы все натаскали камней и сбросили тела в море. И уже после этого вернулись в Кейстби к ее светлости.

— Были еще убитые? — скорей, машинально спросил король.

— Один канаторец и один ришемец были убиты во время погони за сбежавшими.

— Нагнали?

— Всех. Вернули назад, расстреляли и утопили тела. Это всё, государь, — склонил голову гвардеец.

— Стало быть, концы в воду, — задумчиво произнес монарх, и я с трудом сдержалась, чтобы не высказаться при Мейтте. Но все-таки возразила:

— Отчего же? Есть еще верхушка этого заговора, и они под стражей в Ришеме, как и их предводитель и вдохновитель.

Монарх, пропустив мимо ушей, мою реплику, снова обратился к капитану:

— И что же герцог? Как он вел себя после?

— Его светлость был мрачен и заметно зол. А еще сильно вымотан, — ответил Мейтт. — Я слышал, как ришемцы шептались, что наконец-то отдохнут. Они мчались от Ришема до Канатора, загнали несколько лошадей, брали на постоялых дворах, спали два-три часа и снова в дорогу. Они все выглядели уставшими. И лошади их тоже. Одежда была сильно запыленной, волосы грязными, на лицах щетина.

А я за бравадой Нибо при встрече даже не особо заметила ничего из этого, да и он сам выглядел вполне прилично. Лицо точно было выбрито, должно быть привел себя в порядок на последней стоянке… Надо же. Я настолько углубилась в свои подозрения и была занята только тем, чтобы вывести его на чистую воду, что пропустила очевидное, еще и эту скачку устроила… Наверное, ришемцы даже ненавидели меня и своего господина в эту минуту. Меня за галоп, его за молчание.

— Потом мы искали засаду, короткая стычка, а затем суд и вся та грязь, которая лилась с языка главаря заговорщика и того отребья, что были с ним, дальше казнь. Все ришемцы были сильно уставшими, — закончил капитан.

— И что же, никто не проехал мимо за всё это время?

— На съезде с Вдовьего утеса заговорщики завалили дорогу, чтобы закрыть ловушку, а со стороны Кейстби мы сразу выставили четверых, чтобы не пропустить путников. Мундиры канаторской гвардии местным хорошо известно, потому никто не вздумал спорить. Мы всё это время оставались одни.

— Герцог пытался уединиться с ее светлостью?

— Боги, Ив! — не выдержала я.

— Нет, государь, — спокойно ответил Мейтт. — Они прошлись по парку, но мы были рядом. Потом разошлись и встретились только днем следующего дня.

— Ступай, — приказал капитану король.

Тот мазнул по мне взглядом, поклонился и ушел, а я осталась, уже зная, о чем пойдет речь дальше. И вовсе не о Селии и ее подлости, хотя все доказательства уже были получены, даже доказательства ее измены и сомнительной беременности. Королю эта ситуация должна быть знакома по собственному браку, но явно волновала меньше, чем выкрики заговорщиков, которые можно было толковать двояко, и как нашу близкую связь с Ришемом тоже. И это меня взъярило. Однако я всё еще пыталась сдержаться. Сейчас был не тот момент, когда стоило злить монарха.

— Вечер, звезды, безлюдные аллеи… Как романтично, — произнес Ив, не глядя на меня. — Должно быть, было приятно пройтись под руку с красивым мужчиной…