Эта стерва на коленях клялась, что не понимает, о чем я говорю. Передо мной была невинная оклеветанная жертва. И если бы я не знал ее и не понимал, откуда в голове допрошенного могла взяться вся та ересь, что он нес, то мог бы, наверное, проникнуться заверениями матери моих детей. Но когда она поняла, что я не верю ни слову, настоящая натура прорвалась наружу. Даже не стану пересказывать, что она с остервенением бросала мне в лицо, наш разговор на этом, в общем-то, и закончился. Я ушел.

— Если вы настолько не можете выносить ее, как же делите ложе? — не удержалась я от вопроса.

— Долг перед Ришемом и возбуждающее снадобье, — ответил Ришем и зло хохотнул. — С чего началась наша близость, так она и продолжается.

Поддавшись сочувствую, я взяла его за руку, и Нибо посмотрел на меня. Глаза его лихорадочно заблестели, и герцог отвернулся, пряча то, что творилось в его душе.

— Вам не о чем беспокоиться, — произнес он немного хрипло. — Моя жена лишена своего Двора и закрыта в покоях. Ее охраняют люди, чей разум чист от той грязи, которая льется с уст Селии. Начальник стражей со своими людьми сегодня был казнен, и более в Ришеме вредить вам некому. Приближенные Селии арестованы, с ними я разберусь, когда буду убежден, что более вам ничего не угрожает, и вернусь в свое герцогство.

— Так вы не едете в столицу?

— Мне там нечего делать, — улыбнулся Нибо. — Я здесь только ради вас. — Он опять повернул голову и взглянул на меня. — Вы не представляете, что я пережил, пока мчался к вам. А когда я добрался до Кейстби и мне сказали, что вы уже выехали…

Ришем не договорил. Вместо этого он взял мою руку и приложил ладонью к своей груди. Мой взгляд остановился на собственной ладони. Прикусив губу, я ощущала, как стремительно бьется его сердце, после подняла глаза и замерла, завороженная горящим взором герцога.

— Шанни… — сорвалось с его уст, и я подалась навстречу, но уже через мгновение, испуганно охнув, отняла руку и порывисто поднялась со скамейки.

Нибо встал следом. Он перехватил мою руку, и я обернулась. Его светлость выпустил мою ладонь, но я не сдвинулась с места. Герцог тяжело сглотнул, а затем поднял руки и коснулся ладонями моего лица. Не в силах пошевелиться, я смотрела на него, не ощущая гнева. Взор зеленых глаз скользил по моему лицу, наконец, остановился на губах…

— Боги, — прошептал Нибо и склонился…

Поцелуй вышел трепетным и мучительно-нежным. Я закрыла глаза и на краткий миг позволила себе ощутить, как может целовать беззаветно влюбленный мужчина, знавший, что его надеждам не дано сбыться. Пугающе и терпко с горчащей ноткой обреченности – вот как это было. И меня затянуло в омут чужого чувства. Накрыв его плечи ладонями, я ответила. Тихий стон стал мне ответом и благодарностью.

И когда герцог отстранился, я всё еще стояла с закрытыми глазами, пораженная глубиной чувства, которое не могла разделить. Я чувствовала, как он ласкает мое лицо кончиками пальцев, слушала прерывистое дыхание, и мне верилось в то, что он сказал – мы, наверное, и вправду могли бы быть счастливы, если бы… Но изменить прошлого невозможно, как невозможно предугадать будущего, а значит, всё случилось так, как и должно было случиться. Я открыла глаза и отстранилась от не моего мужчины.

— Шанни, — с отчаянием позвал меня Ришем.

Я слабо улыбнулась и отрицательно покачала головой, и он, кивнув, отвернулся, принимая и без того известную ему данность. Однако вскоре снова посмотрел на меня.

— Я не буду просить прощения за этот поцелуй, — сказал его светлость. — Я желал его и солгу, если скажу, что просто поддался порыву.

— Я не жду извинений, — ответила я. — И я не оскорблена.

Он снова подступил ко мне, но уже не прикасался, только смотрел спокойным и немного печальным взглядом:

— Я люблю вас, Шанриз. И я всегда останусь вашим другом. Для меня бесценно то, что вы сделали для Ришема, но не является главным. Главное, это то, что я чувствовал к вам все эти годы, чувствую и буду чувствовать.

— Это всего лишь греза, Нибо, — ответила я.

Герцог отрицательно покачал головой:

— У моей грезы есть плоть. Я не могу надеяться на взаимность и давно научился жить со своей любовью к вам, не сходя с ума и не страдая, но бережно лелея то светлое и чистое, что вы поселили в моей душе. Я лишь надеюсь, что нас не лишат возможности общаться, а еще желаю, чтобы ваше сияние не угасало. Не позволяйте погасить ваш огонь, Шанриз. Если его не станет, не станет и вас, а я не хочу жить в мире, в котором больше не светит солнечный луч, заключенный в человеческом теле. Сберегите себя, вы сможете, я знаю.

И это завуалированное упоминание короля вернуло меня к реальности и оставшимся вопросам. Я зябко поежилась, обняла себя руками за плечи и сказала:

— Идемте, ваша светлость, становится прохладно.

— Да, вы правы, пора возвращаться, — согласился Нибо.

Он снял с себя дорожную куртку, накинул мне на плечи, и тепло его тела приятно окутало меня, будто заботливые объятья. Постаравшись отогнать ненужную аналогию, я первой покинула беседку и направилась в сторону дворца. Ришем пристроился рядом, но молчания уже не нарушал, его нарушила я.

— Как мы сможем утаить произошедшее? Мои придворные уже знают, королевские гвардейцы подчиняются королю и не смогут молчать. К тому же есть убитые и раненые.

— Королевские гвардейцы, приставленные к вам, уже давно ваши, — улыбнулся его светлость. — Я умею различать, когда люди готовы служить, а когда просто исполняют обязанности.

— Есть разница?

— Огромная, — усмехнулся герцог. — Исполнение обязанностей – это повинность, которую человек принимает на себя и отрабатывает, получая за это жалование. Готовность же служить – это совсем иное. Полная самоотдача, доверие и привязанность. И первое, и второе можно делать с честью, но второе охотней. Так вот королевские гвардейцы готовы вам служить, а с королем исполняют обязанности. А потому, если вы попросите, они промолчат, я уверен. А ваши гвардейцы – это ваши гвардейцы, им полагается исполнять ваши приказы неукоснительно.

— Ну, хорошо, — я повернула к нему голову. — Я попрошу королевских гвардейцев не докладывать государю о покушении, канаторцам прикажу молчать. Но как быть с убитыми и ранеными? Тело канаторца Мершо будет захоронено, и его заменит другой гвардеец, но Линк…

— Скажите, что позволили ему навестить родных, если, конечно, король вообще заметит его отсутствие. Если же не заметит отсутствие простого солдата, то остаются только его товарищи, а с ними разберутся ваши телохранители. Сначала отправился навестить родных, а после и вовсе подал в отставку. Я готов выплатить его родным компенсацию, раз вынуждаю лгать. Тело, разумеется, должно быть к ним оправлено. Славный воин заслуживает погребения и слез своих близких. Похороны пройдут вне поля зрения короля, ему до этого попросту нет дела. Что до раненых, то ими занимается маг, но даже и без него до столицы они доедут здоровыми. Нет никого, кто был бы тяжело ранен.

Выслушав его, я кивнула, но не могу сказать, что была согласна. И я задала следующий вопрос:

— Отчего вы думаете, что государь не даст сестре выносить ваше дитя, даже если узнает о покушении? Не понимаю, правда. Ив скрывает постыдные тайны своей семьи, и он не заточит сестру за покушение на меня в крепость и вряд ли вообще что-то с ней сделает. Поясните, я хочу понять.

Нибо коротко вздохнул, устало потер переносицу и остановился, я застыла напротив в ожидании ответа.

— Я имею некоторые опасения, — наконец заговорил Ришем. — Вы правы, король не станет придавать огласке покушение, даже если оно могло быть совершено на вас. И если бы его гнев пал только на сестру, меня бы это не опечалило. Но совсем оставить без внимания заговор он не сможет. И не оставит. Насчет крепости вы не правы, такой исход возможен, как и отправка к дочерям Левит.

В первом случае ничего особо трагичного нет, кроме того, что мое дитя родится в тюремных стенах. А вот во втором мне его могут не отдать дочери Левит, если Селия воспротивиться, и даже государь не сможет повлиять на них. Но хуже всего то, что король может не одобрить развода. То есть я буду связан с ней до конца жизни без возможности вступить в новый брак. И если она родит дочь или же ребенок окажется не от меня, а монарх так и не женится, то я останусь без наследника, потому что мой первенец уже является наследником Его Величества.