— Стоять! — прогромыхал мне вслед голос венценосца.

Я остановилась, затем неспешно развернулась к нему и застыла в ожидании. Государь поднялся на ноги и также неспешно направился ко мне. Он остановился в шаге от меня и некоторое время сверлил меня тяжелым взглядом.

— Не много ли себе позволяешь? — наконец спросил Ив.

— Ты волен найти кого-то более сговорчивого, — спокойно ответила я. — Нам обоим известно, сколько алчущих твоих милостей ожидают, когда ты охладеешь ко мне и обратишь взор на более податливых и послушных.

Он покусал губы, а после спросил:

— Чего ты добиваешься, Шанни? Разве же я не показал, что из всех выбираю тебя одну? Разве же не стараюсь искупить свою вину? К чему эта дерзость?

Я бы могла ему сказать, что легкие победы не оставляют следа в памяти, но не стала. Впрочем, сейчас я не наказывала его или пыталась проучить, но он должен был начать считаться не только со своими желаниями, но и с моими. До этого момента он шел мне навстречу, когда ему это было выгодно. Теперь я хотела, чтобы мы говорили на равных… почти. Оспаривать его главенство я не собиралась, но и сдавать позиции даже из опасения за мой род и мое дело не собиралась.

— А я разве не показала своей готовности вновь принять тебя? Разве же я не осталась верна? — спросила я в ответ. — К чему недоверие?

— Почему – недоверие? — изумился король.

— Если бы ты доверял мне, то не опасался выполнить мою просьбу, — заметила я. — Неужели ты думаешь, что я затребую больше того, что ты можешь мне дать? Всего лишь хочу, чтобы между нами было всё честно и открыто, без подвоха и лазеек, которыми ты будешь пользоваться, а я скрежетать зубами и копить обиды. Только и всего, — я улыбнулась и шагнула к нему. А затем, накрыв плечи монарха ладонями, поцеловала его в уголок губ и отступила. — Если ты хочешь, чтобы я верила тебе, то и ты верь мне.

— Хорошо, — спустя томительное мгновение, кивнул Ив. — Но я тоже буду ставить условия.

— Мы всё обговорим, — согласилась я и направилась к его личному кабинету. — Приступим.

А спустя полтора часа, после споров и небольшой ссоры, король поставил свой росчерк на новоявленном документе. Затем, опять же по моему требованию, скрепили большой королевской печатью, и я спрятала договор в потайной карман. После поцеловала монарха, благодаря его за сговорчивость, и отступила:

— Доброй ночи, Ив.

— И всё? — изумился он. — Но я думал, что благодарность будет более… значимой.

— Я не продаю свои ласки, милый, — напомнила я с улыбкой. — Я дарю их по своему желанию. А сегодня я слишком устала от нашего спора. Доброй ночи, Ваше Величество.

Сказав это, я направилась к выходу из его покоев, а вслед мне понеслось рычание:

— Зар-раза!

Скрыв смешок, я вышла в коридор. Может мне и хотелось остаться, но этого я делать не стала. Близость не могла быть благодарностью, он не должен был воспринимать наши отношения так. Так что душой я не покривила – в его объятьях я желала быть без всяких условий. На следующий день я уже не бегала от короля, но еще удерживала его на расстоянии, позволив только поцелуи.

Зато через день, устав от чтения документов, я посмотрела на миниатюру с портретом Ива, стоявшую в моем кабинете, после погладила ладонью поверхность стола и, хмыкнув, отправилась к нему. Монарх был на своем месте, но кабинет был пуст, и, велев гвардейцам никого не пускать, я вошла внутрь… В тот день к нему уже так никто и не смог прорваться.

Вот так я заполучила от него некоторые личные блага, рамки которым установил сам король, когда мы составляли уже известный вам договор. Я не возражала, главное, теперь я была защищена от его коварства в тех действиях, в которых не желала помех. И в Канатор я отправилась в тот же год, как только Двор начал свое обратное путешествие в столицу.

Еще перед выездом я отправила распоряжение подготовить большой торжественный прием и бал, с него я желала начать свое знакомство с родовитыми канаторцами. Наместник исполнил, но, хоть и не признался, однако я по его глазам видела, что ничего большего он от меня и не ожидал. А зря. Меня не интересовали увеселения, но они были необходимы, чтобы разом увидеть представителей всех высоких родов герцогства, вельмож и сановников, а главное, показать им себя. Мне вовсе не нужны были их визиты по отдельности, которые бы отвлекали меня от дел.

Празднества продолжались три дня – потратить больше времени на пустое времяпровождения я не могла. За эти три дня было представление мне аристократии, бал, выезд на охоту, в которой я, впрочем, особого участия не принимала. И пока мужчины гонялись по лесу, мы с дамами развлекались, ожидая их. Тут я воспользовалась традициями большой королевской охоты, которые ввела еще в пору своего воцарения на месте фаворитки. А третий день мы провели, глядя на представление, данное местным театром. После был тихий вечер с беседами, музицированием и игрой в карты – обычный званый вечер, в общем-то.

Канаторцев я приятно удивила знанием их предков и их деяний. Ввернула я и искреннее восхищение отвагой жителей герцогства, их самоотверженностью, ну и красотой этих земель. С дамами была мила, с мужчинами сдержана, но приветлива. С первыми обсудила новинки столичной моды, со вторыми политику и новшества в законодательстве.

— Но позвольте, ваша светлость, как же доверить женщине…

— Простите?

— Ох, это вы меня простите, я вовсе не желал вас задеть…

— Время не стоит на месте, ваша милость, новые времена требует новых веяний. Наш государь разумен и прозорлив, а потому готов к реформам. Некоторые себя уже оправдали. К примеру, я лично знаю госпожу Хандель – это вдова коммерсанта Ханделя. Так вот еще при жизни мужа она вела дела его компании, а супруг оставался лишь ширмой. К сожалению, после смерти мужа бедной женщине пришлось довольствоваться крохами, что ей давали партнер покойного и управитель-вор. Теперь же, благодаря поправкам, женщина сама взялась за дело и, поверьте мне, сумела нарастить капитал и заключить выгоднейшие сделки. Кстати, с ней даже партнерствуют «Виноградники Ришема». И что же вы теперь скажете о деяниях нашего великого правителя? Если Его Величество видит пользу от реформ, разве же стоит нам, его верным подданным, сомневаться в правильности его решений, особенно когда они получают подтверждения?

— Разумеется, нет. Мы все почитаем нашего правителя за его мудрость.

Вот такие небольшие споры возникали между мной и моими гостями мужеского пола. Я сознательно умалчивала о своей роли в появлении реформ и подчеркивала самостоятельность решений короля. В первом случае принять нововведения было проще – сказывалась привычка доверять монарху и подчиняться его приказам. Во втором возникало недоумение и протест, ибо толчок к нововведениям исходил от молоденькой любовницы короля, а это уже дамский каприз, бессмысленный и глупый. И в этом случае государь был принижен видимой слабостью, раз пошел на поводу у женщины. Это было излишне, ронять престиж Его Величества я не собиралась. Но ведь не станешь же доказывать каждому, что Ив Стренхетт и пальцем не шевельнет, даже валяйся я у него в ногах, если бы не увидит для себя определенной выгоды.

Сама я, конечно, была честолюбива, но не настолько, чтобы бить себя в грудь и кричать, что это всё моя заслуга. Но вот об участии моего рода в истории с реформами я умалчивать не собиралась. Чем сильней поддержка его деяний, чем громче имя, тем крепче его позиция. И я эти позиции укрепляла старательно и методично. Моя семья не должна была пострадать, даже если я попаду в опалу.

Разъезжались мои гости, заверяя меня в своей преданности. Наше знакомство им понравилось, а значит, моя цель была достигнута. Кто-то просил о разрешении вести со мной переписку, я отказывать не стала. Кто-то спешил сделать ответное приглашение в гости, однако в этих случаях я отвечала уклончиво, поясняя, что времени у меня не так много, а дел немало.

Пытались со мной и флиртовать. Я получила немало цветов и подношений после отъезда гостей. Прочитав вложенные записки, я хмыкнула, представив, как перекосилось бы лицо монарха, узнай Ив об их содержании. Цветы я приняла, подарки отослала их отправителям, сразу дав понять, что ухаживания меня не интересуют.