— Быть может, хватит напоминать мне о моей оплошности?! — возмутился государь.

— Лучше уж об этой, чем о певичке, — пожала я плечами. — Или же о возбуждающем снадобье. Согласись, опоить девицу было верхом неприличия. Хуже только дать ей клятву верности, а после нарушить ее в угоду своей прихоти.

— Довольно, — ответил он сухо. — Я всё понял, твоя безумная подруга уже прощена, и я забыл об этом досадном казусе.

— Благодарю, Ваше Величество, — улыбнулась я. — Вы одарены Богами великой добротой.

— Поцелуй? — усмехнулся государь.

— И корыстолюбием сверх всякой меры.

— А в вас Боги вложили чрезмерно жадности и яда.

— Боги были милостивы ко мне, — не стала я спорить и ослепила монарха широкой ухмылкой. А с Айлид мы увиделись только на следующий день.

Мы не прекращали с ней общения, моя подруга даже навещала меня в предместье. Она сочувствовала мне, но в своей манере. Восклицала, порывисто обнимала, орошала слезами мое плечо и в ужасе представляла, как бы пережила измену мужа. От этих визитов мне становилось только хуже. Вздохи графини были тягостны.

И потому я объявила ей, что мне будет легче в одиночестве, а Дренга просила не говорить, что он навещает меня, чтобы не обидеть подругу. Впрочем, мы продолжали переписываться. В своих посланиях Айлид была более милосердна и предпочитала сплетничать, а не изводить меня своим сочувствием.

Даже в Тибаде я успела получить от нее три письма, отправленные из столицы и по дороге в Лакас. Ее сиятельство посчитала своим долгом рассказывать мне, что делает государь в мое отсутствие, потому я знала, что вел он себя безукоризненно. «И глаза государя говорят больше слов – Его Величество тоскует по вас, уж я-то вижу…».

Однако я не обманывалась. Ив был предприимчив, а Айлид достаточно наивна. Даже если графиню использовали, чтобы лишний раз показать мне «примерность» великовозрастного мальчика, она об этом никогда бы не догадалась. И все-таки я верила, что монарх сумеет сдержаться, по крайней мере, пока между нами не восстановятся прежние отношения.

А вот насчет вечной верности я лгать себе не спешила. В конце концов, нынешняя размолвка принесла ему немного тоски и огорчения, но, по сути, никакого урона. Деться от него мне было некуда, а значит, и урока из нашего расставания он не извлек, да и не извлечет. Разве что постарается лучше скрывать свои шалости, пока я буду ему дорога. И от этой мысли мне хотелось в ту же секунду развернуться и уйти, только вот сделать это было невозможно, как, впрочем, и мириться с его забавами.

— Ах, если бы можно было сделать так, чтобы он не мог изменить, — сказала я в беседе с магистром Элькосом. — Но ведь даже магия не сделает человека верным.

— Это верно, моя дорогая девочка, — печально улыбнулся маг. — Затуманить разум можно, но это лишит ясности мысли. Можно лишить мужской силы, но это скажется и на ваших отношениях, и на норове короля, а он и без того крут, да и прямой потомок Камерату нужней вынужденной подмены, какая существует сейчас. Более того, подобные вмешательства невозможны без согласия короля, иначе будут признаны государственной изменой. А потому вам стоит свыкнуться с мыслью, что иногда он может позволять себе развлечься на стороне.

— Если только он позволит мне делать то же самое, — криво усмехнулась я и покачала головой: — Мне не набраться столько мудрости, чтобы принимать его после других женщин и наблюдать флирт, который однажды даже не станет от меня скрываться. Или он охладеет ко мне, или же… — я посмотрела на мага, — или же мы с вами что-нибудь придумаем и поможем ему сдержать клятву. Без ущерба для Камерата. Сам он это сделать не в силах.

— Однако задачка… — усмехнулся Элькос. — Боюсь…

— Магистр, он подарил мне Канатор, — прервала я мага, — думаю, мы оба понимаем, что может стать следующим шагом. — Чуть помедлив, Элькос кивнул. — Если он и вправду намеревается жениться на мне, то я желаю иметь верного мужа. Даже если верность его будет вынужденной. А жить на половине королевы и знать, что рядом с моим супругом поселилась другая женщина… Нет, это невозможно. Или я при всем Дворе откажусь от оказанной мне чести и верну герцогство, чем навлеку на себя гнев государя и немилость.

— И погубите свое дело…

— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Я сделаю всё, чтобы оно перестало зависеть от королевского одобрения и стало данностью. Если я сумею укрепить позиции моего рода, то даже моя опала не отразиться на нем. Я готова на многое, магистр. Но точно не готова стать несчастнейшей из женщин. Мой муж может быть только моим и ничьим больше. Иначе это не мой мужчина. А с чужим мужчиной я не желаю делить ложе, как и любить его.

— Вы немало успели обдумать, — улыбнулся Элькос. Он потер подбородок и кивнул: — Моя душа согласна с вами, Шанни, и я хочу, чтобы вы были счастливы. Я подумаю над этой задачкой. Но учтите, ее решение может занять даже не год.

— Думаю, год я смогу удержать его только подле себя. А может и дольше, но точно не вечность.

— Пусть Боги будут на нашей стороне, — вновь улыбнулся маг, и мы скрепили наш тайный договор дружескими объятьями.

В общем-то, на этом все значимые события прошедшей недели и закончились. Я вновь желала в покоях наследного принца, читала, гуляла, чаще в сопровождении государя, слушала болтовню его приближенных и продолжала отчаянно скучать в этом навязанном мне безделье. Душа жаждала действий, обстоятельства их лишали. И, устав от дворца, я приказала седлать Аметиста и уехала к озеру, на берегу которого король пробудил мое влечение к нему…

День клонился к закату, солнце опускалось всё ниже, и на душе моей царил вялый покой. Я откинулась назад, оперлась на руки и прикрыла глаза, слушая деловитое жужжание шмеля. Невольно улыбнулась, когда мой ненаглядный Аферист ткнулся мне в щеку мягкими губами.

— Отойди, животное, эта женщина для меня, — послышался знакомый голос, и рядом уселся монарх.

Аметист фыркнул, но отошел и опустил морду в траву. Я приоткрыла один глаз и обнаружила, что король навис надо мной, а еще через мгновение навалился сверху и, устроившись в совершенно возмутительной и неприличной позе, оперся на локти.

— Ив… — попыталась я возмутиться, и рот мой оказался заткнут поцелуем.

Впрочем, вскоре монарх отпустил меня и снова уселся рядом. Он помог сесть и мне, а после взял за руку и, поцеловав ее, опустил на траву, так и не отпустив.

— Почему ты не дождалась меня? — спросил Ив. — Я бы не отказался прокатиться верхом.

— Мне было скучно, — ответила я. — Я устала от безделья.

— Всего неделя…

— Целая неделя!

— Ты готовила прием…

— Это небольшое событие, важное только для меня и моих детей. Церемониал займет немного времени, угощение тоже. А после они отправятся обратно в Тибад. Чтобы подготовить такой прием, не нужно тратить месяц, хватает пары дней.

— Скоро у тебя будет дело, потрепи еще немного, — улыбнулся Ив.

— Терплю, — со вздохом ответила я. — Но хотелось бы знать, о чем идет речь.

— Узнаешь, — как обычно увильнул от ответа монарх, и я снова оказалась лежащей в траве.

Пальцы государя скользнули по моему виску, по щеке, нырнули в волосы, и он склонился к моему лицу.

— Мне не хватает тебя, лучик, — шепнул он, почти касаясь моих губ. — Вернись в нашу жизнь, без тебя в ней неуютно.

— Я рядом с тобой, — ответила я с улыбкой.

Он отрицательно покачал головой.

— Ты всё еще далека. Почти недостижима.

— Ты сам отдалил меня.

Ив со вздохом уткнулся лбом мне в грудь, и до меня донеслось:

— Не хочу без тебя. — Затем вновь поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Однажды ты мне снова поверишь.

Закусив губу, я некоторое время смотрела ему в глаза, а после, обняв лицо ладонями, спросила:

— Что я для тебя, Ив Стренхетт?

— Моя душа, — ответил он, не отведя взгляда.

— Тогда больше не смей топтать меня, мой господин, иначе ты станешь совсем бездушным.

— Никогда, — сказал король. — Клянусь…