— Более чем.

Однако телохранитель получил указание не сидеть со слугами, а стоять за дверью, «не мешая беседе, но быть готовым прийти на помощь, как только это понадобится». Впрочем, ревность монарха заметно снизила накал, когда он понял, что увесистые своды, уставы и законы меня интересуют много больше живых людей, тем более мужчин.

Меня такое решение устроило, а вот мой гвардеец заметно загрустил. Ему его прежнее времяпровождение нравилось больше. Впрочем, между мной и доблестным телохранителем, я выбрала себя, а потому сочувствием не прониклась. Так что возможность свободного выезда я отстояла без скандалов и ссор. Все-таки тяга к знаниям — вещь великая, беспощадная и сокрушительная.

Однако я вновь отвлеклась, пора вернуться в театр. Управитель, желая угодить, приказал вынести кресло, явно служившее в постановках троном. Государь окинул непроницаемым взглядом позолоченное сооружение, смотревшееся богато из зрительного зала, но вблизи утерявшего половину своего великолепие из-за потертого бархата, которым было обито кресло, и кое-где сбитой позолоты. После перевел взор на управителя, угодливо изогнувшего спину, и спросил ледяным тоном:

— Это что?

Дренг, взиравший на кресло с неменьшим изумлением, оттеснил управителя, что-то негромко сказал ему, и мужчина, побледнев, мотнул головой:

— Я не желал оскорбить вас, Ваше Величество… я только… — он совсем стушевался и судорожно выдохнул: — Молю о прощении.

Я погладила короля по руке, и тот, покривившись, велел своему фавориту:

— Убери дурака, пока он мне и шутовской колпак не принес.

— Государь… — шепнула я.

— Выживет, — отмахнулся монарх. — Я сегодня в добром расположении духа.

Конфуз, способный обернуться скандалом, был забыт спустя несколько минут. Управитель и злосчастное кресло исчезли. Государь прошествовал к диванчику на витых лакированных ножках, установленный для тех, кто желал присесть в ожидании представления. Меня, разумеется, он прихватить с собой не забыл. Но прежде…

— Ваша милость, — окликнул монарх, сделав шаг и не обнаружив меня подле себя. — Я жду.

Досадливо фыркнув, я перестала искать взглядом тех, кого желала увидеть, обернулась и вложила пальцы в раскрытую ладонь Его Величества. За каждым нашим движением следили сотни глаз, и завтра все догадки, бродившие среди столичной знати, превратятся в твердую убежденность. Только вот насмешек не будет, потому что это король, и тот, кто дружит с моей семьей, может надеяться на его благоволение. Да, завтра к роду Доло интерес возрастет в разы, и к дому дядюшки и моих родителей полетят приглашения на обеды, на званые вечера, на семейные праздники и просто в гости. Да и визитов к моим близким прибавится. Даже в особняк Гендрик, потому что они связаны с нами. Все хотят монарших милостей: и во дворце, и за его пределами.

Впрочем, граф и мои родители сумеют извлечь пользу из этого паломничества, да и Гендрик старший, в этом я не сомневалась. Любая монета имеет две стороны. И пока я буду в фаворе, монетка будет крутиться…

— Ваше Величество, доброго вечера. — Фьер Гард появился, когда я уже отчаялась его увидеть, даже решила, что герцогиня отвлекла барона каким-то ну очень важным делом. — Ваша милость, — он приветливо улыбнулся мне, а после кивнул Дренгу и его даме, сейчас вновь пребывавшей в добром расположении духа. Она даже горделиво поглядывала по сторонам, красуясь обществом, в котором оказалась.

— Барон Гард, — кивнул государь моему приятелю. После посмотрел на меня и изломил бровь, явно намекая, что мне стоит удержаться от бурного проявления своей радости.

— Я буду умницей, — заверила я и поднялась навстречу Фьеру. — Доброго вечера, ваша милость.

Признаться, зудело. Я даже спрятала руки за спину, чтобы удержаться и не обнять Гарда. А хотелось. И взвизгнуть тоже, ощутить, как он приподнимет меня над полом, а после поставит на место и отойдет, глядя на меня с широкой улыбкой. И вроде бы я прекрасно обходилась всё это время без своего наперсника, но мне его отчаянно не хватало, как брата, которому можно излить свои горести и радости. Именно так я воспринимала совершенно чужого мне мужчину. И он отвечал мне тем же, это я знала так же точно, как то, что государь откусит Фьеру голову, если усомниться в чистоте нашего отношения друг к другу. А потому мы просто обменялись улыбками.

— Позволено ли нам отойти на пару шагов, Ваше Величество? — спросила я короля, не сводившего взгляда с меня и его милости.

— Это лишнее, — ответил монарх.

— Как угодно моему господину, — не стала я спорить.

Поговорить по душам, стоя рядом с государем, было невозможно, и мы с Гардом просто обменялись любезностями и перешли к пустой светской болтовне. Впрочем, я была рада и просто увидеться с ним, а потому получала удовольствие от разговора о его семье. А то, что к государю подошел еще кто-то, поняла только по взгляду Гарда. Он чуть сузил глаза и поджал губы, чем выдал свое неприятие того, кто стоял у меня за спиной.

— Государь, доброго вечера, — услышала я знакомый голос. — Позволено ли нам будет засвидетельствовать вам свое почтение?

Я обернулась и увидела герцога Ришема. К нему я сейчас не испытывала ни неприязни, ни симпатии — его светлость превратился для меня в пустое место, с которым у меня были связаны дурные воспоминания. Но вот дама, стоявшая рядом с ним… Увидев ее, я испытала раздражение и укол ревности, а потому с особым пристрастием поглядела на государя.

— Ваше Величество, — голосок графини Хальт был по-прежнему чист и нежен, — доброго вечера.

— Ваша светлость, — ответствовал монарх, затем перевел взор на бывшую фаворитку и окинул ее непроницаемым взглядом: — Ваше сиятельство. Доброго вечера.

— В добром ли вы здравии, государь? — спросила Серпина.

— Благодарю, мое здравие превосходно, — сказал король, и на губах его мелькнула едва приметная улыбка. — Вы прелестны, как и всегда, ваше сиятельство, — продолжил он, глядя на графиню.

Я полоснула по монарху острым взглядом, после обернулась к Гарду и, наконец, взяв его за руку, произнесла:

— Пройдемся, Фьер.

— Сто-ять, — негромко рявкнули за моей спиной. Я вновь обернулась и приподняла брови в фальшивом изумлении. Король смотрел на Ришема и бывшую фаворитку, и я отмахнулась:

— Это не нам, ваша милость. Идемте, поищем мою сестрицу, она должна быть где-то здесь.

— Вам, — тут же отозвался государь. — Именно вам, баронесса, более мне некого останавливать.

— Приятного вечера, государь, — склонил голову герцог, верно поняв намек короля. Он посмотрел на меня: — Вы чудесно выглядите, ваша милость. Всего хорошего. — И увел невестку, бросившую на короля беспомощный взгляд.

— Дренг, — произнес монарх. Олив склонил голову, ожидая повеления. — Найди баронессу Мадести. Найди и приведи сюда.

— Да, государь, — ответил фаворит. Он обернулся ко мне, весело подмигнул и отправился на поиски моей сестрицы.

— Шанриз, — этот призыв относился ко мне, что, впрочем, ясно из имени. — Вернитесь ко мне, барон — не призрак, и удерживать его ни к чему. Он не развеется.

— Конечно, Ваше Величество, — вновь согласилась я, только сейчас сообразив, что продолжаю держать Гарда за руку.

Восстановив порядок, Его Величество достал брегет и деловито посмотрел на часы. До начала спектакля оставалось совсем немного, но я теперь была спокойна. В Дренга я верила, он непременно сыщет Амбер и приведет ее к нам. К тому же я была уверена, что сестрица давно приметила меня, но попросту опасается подойти из-за государя. Бросив на монарха сердитый взгляд, я вздохнула, и это не осталось без внимания.

— Что вас расстроило, Шанриз? — спросил он.

Да то, дорогой вы мой монарх, что вы своим присутствием распугиваете всех вокруг, даже моих родственников. Но этого я, разумеется, не сказала. Однако вспомнила его взгляд на графиню Хальт. О нет, я была удовлетворена тем, как быстро он сделал свой выбор, и Серпина была отправлена восвояси, но сейчас графиня пришлась весьма кстати.