— Довольно, — прервал меня монарх. — Вы обмолвились, что есть другая причина, по которой вы всё еще стоите на прежнем месте. Огласите.

Я снова склонила голову:

— Как угодно Вашему Величеству. Дело в том, что я не принадлежу себе, а потому не могу последовать за вами. Я состою на службе, государь. И хоть вы наш господин, но начальником моим является все-таки барон Хендис. Он не давал мне дозволения покинуть кабинета. И если я сейчас сделаю то, что вы хотите, то покажу ему не только свое неуважение, и но и то, что его милость — пустое место, который не имеет никакой власти над своим помощником. Я не стану перешагивать через него, а потому вынуждена отказаться от вашего приглашения, хотя, не скрою, была бы рада его принять.

— Так примите, — пожал плечами Его Величество.

— Не могу, государь, — повторила я. — Без разрешения барона я не смею покинуть не только дворца, но и самого кабинета.

Монарх с шумом втянул носом воздух, после также шумно выдохнул и скрестил на груди руки — он все-таки начал злиться.

— И как мне понимать ваши слова, баронесса? Для вас желание короля ничто в сравнении с одобрением барона? Не слишком ли много вы на себя берете, не просто переча, но и принижая своего государя?

— Принижая?

Я, наконец, отошла от окна и неспешно направилась к монарху, сверлившему меня надменным взглядом. В его глазах проскакивали искры, но огонь еще не разгорелся. Впрочем, сейчас я чувствовала ответное раздражение. Мне казалось, в моих словах он должен был видеть иной смысл, но истинный себялюбец ухватил лишь то, что казалось ему оскорбительным, и теперь был готов вспыхнуть. Что там говорил Дренг? Загипнотизировала? Попробуем…

Поймав взгляд государя, я уже не отпускала его. Шла к нему, сохраняя эту зрительную связь, но в глазах моих не было ни мольбы, ни сожалений, ни даже толики вины. Я смотрела твердо и открыто. Подойдя к нему почти вплотную, я накрыла руку короля ладонью, мягко сжала ее и опустила вниз, вынудив так принять более расслабленную позу. Взгляд государя метнулся следом за моей рукой, но я, заговорив, заставила его вновь поглядеть на меня.

— Стало быть, служебное рвение принижает моего господина? — спросила я, как только переплетенье наших взглядов было восстановлено. — Но ведь вы, государь, говорили, что цените во мне именно те черты, за которые сейчас гневаетесь. Вы обещали бранить меня, если я буду дурно исполнять обязанности, возложенные на меня вами. И разве же не вы указали на барона Хендиса, как на человека, который распоряжается моим временем и местоположением? А если я всё говорю верно, тогда отчего вместо похвалы я слышу обвинения, коих не заслужила?

И, сказав всё это, я выпустила руку короля, которую всё еще удерживала, и отошла на шаг. После опустила взгляд, отпуская государя, и услышала, как он едва заметно выдохнул. Я вновь поглядела ему в глаза и спросила:

— Я в чем-то была неправа, Ваше Величество?

— Ни в чем, — чуть хрипловато ответил монарх. — Я должен признать, что вспылил напрасно. Идите и скажите его милости, что я забираю вас.

— Не могу, государь, — ответила я и прежде, чем он вновь рассердится, поспешила добавить, но уже в ином тоне. Виновато улыбнувшись, я потупилась: — Нет причин, по которым вы можете забрать помощника своего секретаря. Ваши приказы прежде слышит его милость, а после он переадресовывает мне то, что считает нужным. И если я сейчас скажу, что вы призвали меня, опасаюсь, что это будет неверно истолковано. Мне бы не хотелось выглядеть в глазах его милости легкомысленной особой, которая предпочитает необременительное времяпровождение службе. А еще меньше мне хочется, чтобы барон считал, будто я заигрываю с вами, дабы продвинуться по службе. Прошу простить меня, государь, но я говорю, как чувствую.

Король криво усмехнулся.

— Может и вправду сменить секретаря? Тогда, быть может, мои пожелания будут исполняться немедля.

— Мой господин настолько расточителен, что готов разбрасываться вернейшими ему людьми? — спросила я с ноткой укоризны. — Его милость предан вам всей душой, известен своим рвением и равнодушием к интригам. Он служит только своему королю и его интересам. Неужто вы готовы пожертвовать таким человеком?

— Не готов и не пожертвую, — ответил монарх. — Я знаю, кто такой Хендис, и чем он ценен. Мои слова не несли под собой твердых намерений, не надо меня стыдить. Это, в конце концов, раздражает, — сухо добавил он. — Но я понял, что вас тревожит. Идите одевайтесь, я сам поставлю в известность его милость, что оставляю его на остаток дня без помощницы. Идите.

Последнее прозвучало приказом, и я сочла за благо подчиниться. Не хотелось проверять, насколько сильно мое влияние на короля. Пока он позволял мне вольности, но кто может предсказать, когда ему это надоест. Прав Дренг или нет, но обострять не стоило, всему нужно знать меру. И я покинула кабинет под пристальным взором Его Величества. Он вышел следом за мной и сразу же свернул к кабинету секретаря, находившемуся рядом с моим.

— Ваша милость, — услышала я, когда уже направилась в сторону своих покоев, — я забираю баронессу. Остаток дня вам придется обойтись без нее.

— Как вам угодно, государь…

Да, так было несравнимо лучше. Успокоенная теперь окончательно, я поспешила выполнить распоряжение короля. Теперь я, наконец, могла позволить себе ощутить предвкушение. Выбраться из духоты хорошо протопленного кабинета хотелось и очень. Только вот как одеться? Государь сказал о катании, но верхом или в санях? А может, на коньках по пруду, застывшему уже достаточно для такой забавы. Это имело существенную разницу… И я повернула назад.

Его Величество уже успел покинуть барона и направлялся к себе. Наши покои были расположены недалеко друг от друга. Наследный принц рос под надзором отца. Однако они были и не рядом. Не всё, что происходило в королевских комнатах, наследник должен был знать. Потому я, хоть и прибавила шаг, все-таки успела лишь к закрывающейся двери. Гвардейцы, не ожидавшие моей прыти, да и привыкшие к тому, что я всегда рядом, не успели остановить меня. Я влетела следом за королем и едва не сбила его с ног, потому что именно в этот момент он остановился.

Вцепившись государю в плечо, я повисла на нем, удерживаясь от падения сама и пытаясь не уронить Его Величество. Не ожидавший столь вероломного нападения в святая святых, монарх выругался и стремительно обернулся.

— Простите, — выдохнула я.

— Шанриз? — со смесью удивления и растерянности спросил Его Величество.

Глаза его вдруг расширились, и король сжал мои плечи. Взгляд мгновение назад просто ошеломленный опалил меня, и я, сглотнув… отстранилась.

— Вы не сказали, как одеться, — пояснила я свой порыв. — Вы сказали, что будем кататься, но не говорили, как именно. Я не знаю, что мне надеть.

— Разумеется, — губы короля скривила усмешка, и он отвернулся: — На санях, ваша милость, мы поедем на санях. Ступайте.

— Простите, я не хотела вас напугать, — пробормотала я себе под нос и уже отвернулась, чтобы выйти из покоев, однако вскоре остановилась, выдохнув: — Ой.

— Вы меня не напугали, — ответил король. — Скорей, воодушевили… — это он произнес уже значительно тише, и я еле расслышала последнее, однако мое восклицание прервало эту фразу, и монарх, обернувшись, спросил: — Что там у вас опять?

У меня был гвардеец. Он стоял в дверях и ждал, что скажет его господин. Должно быть, верный страж хотел остановить меня, но, не увидев угрозы, так и не предпринял каких-либо действий, только закрыл собой проход в приоткрытой двери.

— Увидел что-то интересное? — как-то желчно вопросил у гвардейца Его Величество. — Выпустите ее милость, у нее есть право входить в мои покои, когда у меня нет… гостей.

Осознав, что он имел в виду, я вспыхнула, сама сдвинула гвардейца в сторону и ушла к себе, стараясь подавить неожиданное негодование. Вот уж спасибо, государь, еще одна милость. Только вот, когда у него… гости, я могу в лепешку разбиться, а не войду, пока важное занятие короля не покинет его спальни. И тут же представила себе, как влетаю в самый разгар…