Спор решился сам собой. Тот, кто породил всю эту ситуацию, толкнул меня мордой в плечо. Я обернулась и развела руками:

— Неужели сам господин Аферист?

— Пфр, — ответил Аметист.

— Немного строгости ему не помешает, — произнес его светлость, я посмотрела на него и встретилась с улыбкой.

— Благодарю, — вышло ворчливо, но тому причиной было смущение. Не ожидала, что и вправду могу быть ему за что-то благодарной.

— Позволите помочь вам сесть в седло?

— Это лишнее, — ответил дядюшка, уже подходя ко мне.

Герцог покорно склонил голову:

— Как скажите, ваше сиятельство. Но могу я хотя бы продолжить с вами путь до резиденции?

— Безусловно, — кивнул граф.

— Благодарю, — кивнул в ответ его светлость, и мы тронулись.

Я потрепала Аметисты по шее и, склонившись, шепнула:

— Ты мой замечательный.

Герцог едва заметно хмыкнул, а я сделала вид, что ничего не произошло. Дорога стала совсем узкой, и очень быстро мы перестроились. Впереди ехал его сиятельство, я за ним, замыкал нашу маленькую кавалькаду его светлость. Его взгляд я ощущала затылком и между лопатками. Кажется, спина задеревенела, и я повела плечами, чтобы скинуть это неприятное ощущение. Наконец, не выдержала и придержала Аметиста.

— Что случилось, ваша милость? — спросил Ришем.

Услышав его голос, остановился и дядюшка. Он обернулся, но мое внимание принадлежало нашему спутнику.

— Ваша светлость, проезжайте вперед, — попросила я. — Я поеду за вами.

— Почему? — его недоумение было искренним.

— Мне будет так удобно. — И улыбнулась: — Пожалуйста.

— Как скажите, баронесса, — герцог пожал плечами и объехал меня.

Мы так и ехали, пока не выбрались на дорогу к резиденции. Она была достаточно широкой, чтобы три лошади могли идти рядом. Его светлость направил коня в сторону, дав мне место, и мы с Аметистом оказались посередине. Я бы предпочла поменяться с дядюшкой местами, но уже не стала разводить перестроение. К тому же герцог ничем не спровоцировал недовольства, и моя просьба выглядела бы даже грубо.

— Ваша светлость, — заговорила я, первой нарушив молчание. — Могу я задать вам вопрос?

— Разумеется, — кивнул он. — Спрашивайте.

— Не сочтите за дерзость или неуемное любопытство, но что вам понадобилось в деревне?

Герцог в удивлении приподнял брови, а после улыбнулся:

— Вас это удивляет, понимаю. Но я не был ни в одной из деревень. Мне иногда тоже нужен хотя бы краткий отдых от Двора. Да и конные прогулки я люблю, как и быструю езду. Потому выбираю неприметные тропинки, куда не забредают придворные. Там я даю себе волю. Сегодня я выбрал ту, на которой встретил вас и, признаться, не жалею. — Я ответила вежливой улыбкой. — Могу теперь и я задать вам вопрос?

— Да, конечно, — ответила я любезностью на любезность.

— Вы ведь уже закончили читать ту книгу, которую взяли по моему совету, я видел ее в библиотеке, но следующую не взяли. Вам совсем не понравилось?

— Она занимательна, — уклончиво ответила я. — И если бы я искала только развлечения, то продолжила бы чтение, но…

— Не подбирайте слов, ваша милость, — улыбка герцога стала шире, — бейте наотмашь, я выдержу, обещаю.

— Она пустая, ваша светлость. Я не нашла в ней полезного. Мне нравятся истории, из которых я могу вынести знания, касаются они исторических событий или подоплеки человеческих поступков. Но эта книга не дала мне ничего. Исторические события трактуются с недопустимой фривольностью, мотивы героев предсказуемы и примитивны.

— С последним я совершенно не согласен, — возразил его светлость. — Быть может, предсказуемости место есть, но вряд ли можно назвать героев примитивными.

Незаметно я втянулась в беседу, больше напоминавшую спор. Даже его сиятельство, молча наблюдавший за нами, не выдержал и спросил:

— Что за книга могла вызвать столько споров? — Выслушав ответ, граф ответил: — Занимательная история, я читал ее в юности. Тогда она мне понравилась.

— Вот видите! — воскликнул герцог.

— Я сказал – в юности, — уточнил дядюшка. — Не могу сказать, какое впечатление это собрание произвело бы на меня сейчас.

— Перечитать никогда не поздно, — заметил его светлость. — Особенно, если вы желаете просто получить удовольствие от слога, захватывающего сюжета и стремительного развития событий.

— Быть может, однажды… — учтиво улыбнулся граф.

— Было бы любопытно узнать мнение вас нынешнего, но настаивать не буду.

За спором дорога показалась совсем короткой, и вскоре мы приблизились к резиденции. Его светлость мазнул взглядом по крышам, как-то уж очень устало вздохнул и склонил голову:

— Здесь я вас покину. Благодарю за чудесную компанию и увлекательную беседу, — он поклонился уже мне одной, после пришпорил коня и вырвался вперед.

Мы с дядюшкой проводили его взглядами, и его сиятельство усмехнулся:

— Надо же, впервые он не вызвал у меня отторжения. И в этом сильная сторона Ришема, он обаятелен и умеет пользоваться этим даром. Помните об этом, дорогая.

— Я помню, дядюшка, — заверила я. — В моем отношении к его светлости ничего не изменилось.

И граф привычно ответил:

— Вы меня неизменно радуете, дитя мое. — Затем натянул поводья и велел: — А теперь кайтесь.

Удивленно округлив глаза, я спросила:

— В чем мне каяться, дядюшка?

Требование его сиятельства было непонятно и необоснованно. Я не видела за собой вины или повода, по которому должна была давать отчет. За то, что полезла к Ришему с вопросом и проявила интерес о цели его путешествия к деревням? Так ведь не это спровоцировало дальнейшую беседу, он бы и без того начал разговаривать с нами. Или же я была слишком увлечена этим спором? Что могло вызвать неудовольствие графа?

— С чем вы там намереваетесь бороться? — я ответила непониманием. — Во время спора с Аметистом вы обронили несколько примечательных фраз, и я желаю знать всю подоплеку ваших устремлений. Я давал вам время собраться с силами и прийти ко мне, чтобы объясниться. Теперь я желаю услышать ответ на мой вопрос, тем более вы уже неосознанно приоткрыли завесу тайны. Однажды мы уже вели разговор о чем-то подобном, но тогда вы не заявляли о намерении бунтовать. Кайтесь.

Бросив на Аметиста сердитый взгляд, я вновь посмотрела на дядюшку и улыбнулась, однако была остановлена кратким:

— Не выйдет, госпожа Лисица. Я требую откровенности. И после, когда я соберусь вас придушить, если вы огорчите меня, тогда можете заглядывать в глаза, распускать щупальца своего очарования, и, может быть, мои руки дрогнут.

— Я же Тенерис, ваше сиятельство, — на всякий случай напомнила я. — Тенерис-Доло.

— Душить я вас буду с родственной любовью, — заверил граф. — Говорите, Шанриз, говорите.

— Тогда, может, спешимся и пройдемся? — вздохнув, сдалась я.

— С удовольствием, — кивнул граф и спешился первым.

Я дала себе пару минут на страдания и панику, уже представляя, как глава рода придет в ужас от моих устремлений, объявит безумной и примет решение вернуть меня домой и срочно выдать замуж, чтобы изгнать дурь из моей головы.

— Ну же, дитя мое, — напомнил о себе его сиятельство. — Вы достаточно отважны, чтобы указывать королям, тогда на зачем играть трепетную девицу перед графом, пусть это и глава вашего рода.

Полуобернувшись, я посмотрела на Аметиста и подумала, что можно использовать его метод и прикинуться мертвой. Развеселив этим саму себя, я зафыркала, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, не сдержала и хохотнула. А следом за этим выдохнула и решила быть честной.

— Меня не интересует роль любовницы, — произнесла я.

И вот тут глаза графа расширились. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и как-то очень проникновенно спросил:

— Вы обезумили?

— Я знала, что вы так скажете, — нахмурилась я. — Только не думала, что так быстро. Но ведь в этом же есть смысл, дядюшка! Почему? Почему я не имею права даже попробовать? Почему я не должна даже мечтать об этом? Что может быть почетней, чем служение своей стране? Я ведь неглупа, вы сами это столько раз говорили! И я знаю, что могу принести пользу своему королевству…