А вот на Чоу Виктор смотрел с нескрываемой враждебностью и подозрительностью.

— Ну, обрушьте на меня ваш неправедный меч, — потребовал Прыгунов с хорошо знакомой интонацией. — Что опять хотите запретить? Или считаете, что у меня всё еще много людей? Давайте, отнимайте и этих. Вам же плевать…

— Хватит! — рявкнул комендант. — Хватит ерничать. Дело намного серьезней, чем вы думаете. Идемте.

— Куда? — с вызовом спросил профессор. — На Голгофу? На эшафот?

— В вашу палатку, — сухо произнес Чоу. — Я хочу, чтобы вы ответили на один вопрос.

— О-о, мой дом больше не моя крепость! — воскликнул ученый, в театральном жесте вскинув руки вверх, а затем подошел к закрытому пологу. — Вы уже и туда добрали… сь, — произнес он, заглянув внутрь. — Какого черта?! — Прыгунов стремительно обернулся. — Это вы сотворили? Это вы перевернули палатку?

— Лишь вашу постель, — ответил полковник, и профессор взвился:

— Неужели в гарнизоне закончились юбки? Что вам понадобилось в постели мужчины?

— Тьфу, — сплюнул комендант, и Рик перевел на него тревожный взгляд. Сейчас Прыгунов сарказмом и издевкой рыл себе могилу. Чоу злопамятен и готов на не слишком честные поступки в отместку. Это Саттор уже хорошо знал, потому хотел вмешаться, но Бернард продолжил, не дав ученому открыть рот: — Это ваш сендер?

— Вы стоите возле моей палатки, — с пафосом ответил Прыгунов. — Разумеется, всё, что находится в ней, принадлежит мне.

— Вы уверены? — голос полковника зазвучал мягче. Он сейчас здорово напомнил майору кошку, подбиравшуюся к добыче. — Посмотрите на него, господин Прыгунов. Вы уверены, что этот контактор ваш?

— Виктор, — позвал Рик. — Посмотрите внимательно, быть может…

— Молчать! — гаркнул Чоу, и ученый, едва посмотревший на Рика, снова ощетинился:

— Не надо так орать, — отчеканил профессор. — Вы на моем объекте, а мы не терпим резких звуков. — После мазнул взглядом по сендеру и подбоченился:

— И что вы хотите услышать?

— Повторяю вопрос, — произнес Бернард, — этот сендер на раскладушке ваш?

— Может и мой, — голос Виктора вновь звучал высокомерно. — Только кто дал вам право врываться в чужое жилище и устраивать там обыск?

— Ваш?

— А хоть бы и так, — Прыгунов упер кулаки в бока. — Вам какое дело?

— И почему же вы храните его под матрасом? — прищурился полковник.

— Мне так лучше спится, — усмехнулся профессор.

— Виктор, сколько у вас всего сендеров? — не удержался Саттор, видя, как ученый всё быстрей загоняет самого себя в ловушку.

— Сколько есть, все мои, — тряхнул головой Прыгунов. — И если ваши глупые вопросы закончились, то спешу откланяться.

Он сделал шаг в обратную сторону, и Чоу преградил ему дорогу.

— Не так быстро, господин Прыгунов. Вам придется проехать с нами, и я даже рад этому. У вас будет время выпустить яд и хорошенько подумать. А пока вам нравится паясничать, в дальнейшей беседе я не вижу смысла. Отведите профессора к вездеходу, — приказал он двум вахтенным.

— Никуда я не пойду! — воскликнул ученый, но его уже ухватили под руки.

— Что за произвол?! По какому праву…

— Виктор, — позвал его Саттор. — Пожалуйста, прекратите сопротивление. Вы только что наворотили дел, не усугубляйте положения.

— А моя дочь еще влюбилась в вас, Иуда, — выплюнул Прыгунов и передернул плечами. — Отпустите меня, я сам пойду.

— Похоже, всё благоразумие в этой семье досталось дочери, — тихо проворчал Рик.

Майор обвел взглядом видимую ему часть палаточного городка, заметил несколько техников и пару ученых, взиравших с нескрываемым изумлением на происходящее. Ему бы хотелось увидеть в чужих глазах облегчение или удовлетворение, потому что это мог быть эстерианец, довольный тем, что отвлек внимание на другого человека, но ничего похожего так и не заметил. Коротко вздохнув, Саттор направился следом за полковником и его задержанным, в «улье» пока делать было нечего.

Рик шел к выходу из-под купола и думал, но не об эстерианце или его новой каверзе. Майор думал о Насте Прыгуновой. Уже через несколько часов ему предстоит встретить девушку, но вместо радости он принесет ей очередное дурное известие. И дай Вселенная, чтобы Чоу не взбрело в голову взять и ее под стражу! Хотя…

Ученый в своем предвзятом отношении к военным, не сумел уловить суть происходящего. С одной стороны это можно считать подтверждением его невиновности, потому что в ином случае он бы приложил все силы, чтобы отказаться от своей причастности к сендеру. Ненадежное, конечно, доказательство, но Прыгунов менее всего был похож на хорошего актера. Он повел себя точно так же, как обычно, когда видел на объекте представителей Вооруженных Сил Геи. Ни капли настороженности, только апломб и шутовство. Наверное, позже, когда яд в его крови снизит уровень, и профессор начнет размышлять, он должен понять очевидное — его подставили.

Но в общем Берни был прав, забрав профессора из «улья». Разговора у них там не могло получиться. Да и дать возможность эстерианцу поверить в то, что его афера удалась, будет не лишним. Только вот, как сказать девушке, едва пережившей похищение, что ее отца арестовали по подозрению в сговоре с эстерианцем?

— Бре-ед, — протянул Рик, мотнув головой. — Полный бред.

Чоу, обернувшись, посмотрел на майора. Они уже дошли до машины, и полковник собирался садиться, но закрыл дверцу и подошел к Саттору. Комендант дождался, когда Прыгунов заберется в машину, после бедром толкнул дверцу, закрыв ее, и, привалившись к машине, скрестил на груди руки.

— Я же говорил, что ты будешь подсказывать, — проворчал Бернард, впрочем, без злости.

— Да ты и сам понял, что он не причем, — ответил Рик. — Его участие не укладывается ни в одну схему. Профессору не нужно прикрытие. Он может спокойно собирать данные, а потом передать их даже на Земле. Зачем ему привлекать к себе внимание присутствием Шакалов, шпионом на объекте, вторым сендером? Прыгунов мог бы общаться с нанимателем напрямую, и уж тем более не стал бы дважды подвергать свою дочь риску. Какой бы удобной не казалась версия с его участием, но она совершенно нежизнеспособна. Я по-прежнему утверждаю, что в «улье» окопался сам эстерианец, и вот ему нужны пути отступления, если будет замечен его шпионаж. И я теперь на сто процентов уверен, что он не среди ученых.

— Поясни, — попросил Чоу.

— Если бы он был среди этой оголтелой братии, то имел бы возможность изучать находки, тоже не привлекая внимания. А ему потребовались роботы, чтобы снимать информацию. Да и нападение на нас с Настей говорит о том, что он хотел заполучить то, что мы везли. А после поимки своего агента, он остался даже без тех крупиц данных, которые получал. Да и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — мы идем по следу. Наемники сменили дислокацию, прекращена отправка груза, убрали персонал и заменили военными, потом арест Лероя — он должен был задергаться. Отсюда захват поселения. А еще…

— Что?

— Почему именно Инто?

Полковник потер лоб и воззрился на майора с непониманием. Затем нахмурился, размышляя о словах Рика, и, наконец, спросил:

— Думаешь, между ними какая-то связь?

— Подозреваю, — ответил Саттор. — Именно его эстерианец отправил на перехват груза. И именно ему было велено захватить одичалых. Если таких, как Инто несколько, то почему наниматель не выбрал более спокойного и разумного? Не доверял? Тогда чем заслужил доверие зеленый? М?

— А это интересная мысль, — кивнул полковник. — Очень интересная. Только у нас о нем нет никаких сведений. Даже откуда его команда.

— Но у нас есть наемники, которые общались с ним и с его болтливым парнем, — Саттор подмигнул: — Стоит попробовать, как думаешь?

— Думаю, что твой котелок варит по-прежнему хорошо, — усмехнулся Чоу.

— Да, ты вполне можешь быть прав, и насчет Прыгунова тоже. Но охладить его пыл не помешает. Да и пообщаться с ним все-таки надо. Едем, — велел комендант и сел в вездеход.

Рик вернулся на водительское сидение, но уже не гнал. Поездка проходила с одобренной скоростью, не доставляя дискомфорта пассажирам. В салоне царила тишина. Профессор нахохлился на заднем сиденье и демонстративно не обращал на военных внимания. Он смотрел в окно и за всю дорогу ни разу не повернул голову. Чоу был расслаблен, полковник прикрыл глаза и даже, кажется, успел задремать. Рик задремать не мог, и болтать не горел желанием. Майор смотрел на дорогу и старался дать мозгу отдых, но выходило плохо, и мысли продолжали жалить.