— Чертовы эстерианцы, — сплюнул Кануте. — Наделали детских машинок и свалили, а мы мучайся. Тьфу.

Те, кто не смог вылететь на захват, отправились с остатками группы в вездеходе, чтобы блокировать возможный побег наемников. В этой части никто не мешал Саттору принять полноценное участие. Пришлось смириться. Впрочем, Рик отдавал себе отчет, что его место на борту, а не среди парней Кануте, потому сдержал ругательства и сел в машину. Теперь оставалось лишь верить в лучшее и надеяться на профессионализм группы захвата.

Разговоры и смешки десантников быстро смолкли, стоило вездеходу выехать за ворота. Демос встречал рассвет. Еще только отступала темнота, и джунгли увязли в грязном сумраке, но новый день уже уверенно вступал в права. И что он несет гостям планеты, пока оставалось сокрыто покровом грядущего.

Бергер смотрел в окно, о чем-то думая. Службист потер ладони, и Рик понял, что он волнуется. Конечно, ему редко доводилось участвовать в боевых операциях, а сейчас капитан СБГ решил выдвинуться на передний план, хотя мог дождаться доклада в своем кабинете.

— Мы справимся, — негромко произнес Саттор, и Стен обернулся к нему и рассеянно кивнул.

Рик, в отличие от службиста, сейчас не нервничал, не больше, чем того требовала ситуация. Свои личные переживания он откинул, Саттор умел переключаться, когда дело касалось не только его. Этот навык был отработан за годы службы. Когда стоишь на командном мостике или сидишь в кабине истребителя, приходится помнить о том, что от твоих действий зависят чужие жизни.

Сначала это было его звено, где Рик первые два года был ведомым, а после сражения, когда погиб его звеньевой, и мальчишка-лейтенант сумел выстроить слаженную работу машин под своим началом, Саттор получил капитана и официально занял место погибшего командира. Тогда он впервые ощутил настоящий груз ответственности. Рик уже должен был не просто вылететь по приказу и действовать согласно ему, не подставляя машины сослуживцев под выстрелы противника, теперь на нем лежала забота о своем подразделении. Их нужды, настроение, психологическое состояние и боевая готовность.

Поначалу было сложно. Пришлось переламывать сознание бывалых вояк, для которых капитан Рикьярд Саттор оставался щеглом из-за возраста и срока службы. Не сразу, но они начали воспринимать его, как своего командира. Пришлось показать характер и волю. Это вызвало затаенное недовольство и фырканье за спиной. Но так исчезло панибратство. А потом пришло уважение, когда его подчиненные увидели, что их звеньевой может не только драть на них глотку, но еще и отстаивать их интересы. Так что его разносы начали воспринимать, как справедливое наказание, прекрасно понимая, что прецедент для этого имеется. И в бою на него равнялись уже не по уставу, а доверяя своему командиру.

А было время, когда звено вылетало, ожесточенное внутренними конфликтами. Кипевший от негодования Рик заставлял себя выкинуть из головы злость на виновника очередной стычки и спора, чтобы в бою голова была очищена от ненужных в этот момент мыслей, и чтобы внутреннее состояние звеньевого не сказалось на его бойцах. Он научился это делать, и в сражении воевал с противником, а не со своими. И это его подчиненные тоже оценили.

Так пришел авторитет. А потом был приказ о переводе на «Шустрый», и «пантеры» провожали своего командира с теплотой и сожалением. А полученный опыт помог Рику, когда он вошел на свой собственный первый корабль и принял командование над личным составом, превышавшим прежний в несколько раз.

— Приближаемся к цели, — донеся из переговорника доклад капитана Кануте, и пассажиры вездехода подобрались. — Приступаем к выполнению боевой задачи.

— Приступайте, — ответил напряженный голос полковника Чоу. Он тоже нервничал.

— Боги с вами, — шепнул Рик и закрыл глаза, отключаясь от дороги и от своих спутников.

Саттор представил себе поселение, высокую стену, окружавшую его, ворота, которые вечно держали закрытыми, потому что только так можно было уберечься от дикого зверья. Но зверье все-таки прорвалось. Те самые люди со звезд, которых обожествляли жители маленького вымирающего мирка, превратили жалкие остатки некогда развитой цивилизации в разменную монету. Сколько из них сегодня погибнет… Как же жаль, что старейшина отказался от защиты землян.

Едва заметно покривившись, Рик заставил себя не думать об одичалых. Их судьба была уже неизменна, и оставалось лишь надеяться, что поселение выстоит. И тут уже дело было не только в колонистах. Там, за высокой стеной, где сейчас разгорится бой, ждала решения своей участи заложница, которая не должна исчезнуть, не могла превратиться в холодный безжизненный труп…

— Черт, — выругался Саттор.

Бергер поднял на него взгляд, но майор проигнорировал немой вопрос. Он снова думал о поселении, но уже не о его жителях и пленниках. Рик представил две тысячелетние леталки, которые смогли пережить забвение, чтобы отправиться, возможно, в свое последнее путешествие.

Но главное они уже сделали — донесли своих пассажиров к их цели. И сейчас платформы должно быть уже приземлились, и парни бросились к укрытиям. Рой спайеров, подобие гражданских миниатюрных камер «мух», разлетелся в разные стороны, чтобы найти врага и показать его своему хозяину. Десант начал работу.

Вездеход остановился неожиданно, немного не доехав до места, где люди, не вошедшие в группу захвата, должны были растянуться в оцепление. Саттор выглянул в окно и увидел десантника со второй леталки.

— Какого черта? — недоуменно спросил службист.

Подошедший десантник распахнул дверцу машины:

— Сержант Луц, — козырнув, представился он. — Мы не долетели, — сообщил сержант. — Эстерийское барахло сдохло на половине пути. Над землей еще тащит, а в воздух не поднять. Мы решили не докладывать, чтобы не отменили операцию. Капитан с парнями вырвался вперед и глушанул следилки Шакалов. Если бы нас вернули, твари успели бы свалить.

— Нахрен, — тихо выругался Саттор. — Где остальные?

— Ужа занимают места в первом ряду, — усмехнулся Луц. — Я вас встречаю, чтобы не пальнули сдуру, когда обнаружите движение рядом.

Значит, сейчас в поселении работают всего семь человек. Сколько там Шакалов — неизвестно. Рискованно…

— Забирайтесь в машину, — приказал майор.

— Есть, — ответил сержант. Он сел в вездеход, и машина возобновила движение, спеша наверстать упущенные минуты.

Вскоре они были на месте. Что творилось в поселении, оставалось только гадать — десантники переговаривались по своему внутреннему каналу, и это раздражало. Хотелось хотя бы по обрывкам фраз быть в курсе, а не ждать официального доклада. Саттор бросил взгляд на сержанта Луца и протянул Руку:

— Переговорник.

— Так у вас свой надет, господин майор, — ответил тот.

— Я хочу ваш, господин сержант, вы возьмете мой. Перенастроите, — отчеканил Рик. Луц поднес руку к своему уху, и Саттор рявкнул: — Не сметь! Дайте мне ваш переговорник, не отключая внутренний канал связи. Я не собираюсь ничего разглашать из услышанного, если это только не признание в измене императору. Ваши товарищи готовы предать императора?

— Нет! — возмутился сержант, и майор произнес:

— Тогда вам нечего опасаться. Переговорник.

Бергер, слушавший разговор Рика с Луцем, вытащил из уха свой переговорник и протянул руку к десантнику, стоявшему неподалеку, чтобы обменяться с ним. Тот покосился на Луца, но сержант махнул рукой, и службист получил желаемое.

— К выполнению боевой задачи приступить, — приказал майор Луцу и его товарищу, и те скрылись в джунглях.

Остальные уже занимали свои посты. Возле вездехода остались только Саттор, Бергер и водитель. Их скрывали заросли кустарника. Рик подошел к кустам и осторожно отодвинул ветки, продолжая слушать в переговорнике чье-то дыхание.

— Медведь, не сопи, — донесся приглушенный голос Кануте. — Двое слева. Чиж, Медведь, работаем.

Дальше снова было сопение, шорох быстрых шагов по земле и брань. Где-то на заднем плане были слышны вскрики, потом раздался женский визг, и Саттор поджал губы.