— Никак нет, господин майор, — Аврора истово мотнула головой и все-таки посторонилась, но плотно села командиру на хвост и теперь усиленно сопела в затылок, вызывая этим раздражение.

Рик обернулся, и лейтенант влетела бы в объятья майора, если бы он не удержал ее, вытянув руку. Женщина подняла на Саттора взгляд, и лицо ее приобрело плаксивое выражение:

— Командир, ну, пожалуйста, — взмолилась она. — Ну, врежьте мне, устройте экзекуцию у всех на глазах…

— Хочешь подвести меня под трибунал, Аврора? — скрестив на груди руки, полюбопытствовал Саттор.

Она округлила глаза и снова мотнула головой:

— Никак нет!

— Тогда какого черта предлагаешь мне устроить издевательства над подчиненным?

— Да вы же и так их уже устроили! — воскликнула женщина. — Я уяснила урок, клянусь! Посадите меня на истребитель, и я искуплю позор кровью!

— У меня нет лишних машин, чтобы пускать их в расход из-за твоей придури, — ответил майор.

Он отвернулся от лейтенанта и зашагал дальше, посчитав диалог оконченным. Аврора была с его точкой зрения не согласна, потому продолжила свое преследование. Она наступала командиру на пятки, а когда он уже собрался скрыться в каюте, проскользнула вперед и закрыла собой открывшийся проем.

— Ну, пожа-а-алуйста, — заныла она, преданно глядя в глаза майора.

— Раньше надо было думать, — ответил тот, сверля женщину взглядом. — Кажется, свое мнение я донес тебе предельно ясно.

— В выражениях не стеснялись, — согласно кивнула Аврора.

Это верно. Свою порцию моральной порки она получила, когда Саттор вернулся на корвет. Лейтенант Мовсесян за всё время его монолога меняла цвет лица с пунцового на белый и обратно, потому что командир церемониться не стал. Когда дело касалось службы, майор переставал делить личный состав по половому признаку и мог обложить одинаково и мужчину и женщину. Рик, как и его отец, считал, что на борту корабля находятся военнослужащие, а у них нет пола. Есть устав, инструкции, обязанности, а полового разделения нет. Потому личные взаимоотношения, кроме дружеских, на борту запрещал. И сам не искал сердечных привязанностей среди женской половины личного состава.

В этом они с отцом разнились. Генерал считал, что близкие отношения допустимы, они помогают экипажу расслабиться в тяжелых ситуациях. Да и свою жену он встретил на борту крейсера, которым тогда командовал. Были у него подруги из личного состава и до Регины. Одна такая бросила коммандера, когда у него появился Рик. Старший Саттор пережил предательство стоически.

Рик думал иначе.

— Вся любовь за бортом, а на борту только взаимовыручка и дружеское плечо, — так говорил он новичкам. — Чувства мешают дисциплине и несению службы во имя империи.

И для этого высказывания имелся прецедент. Всего через год, как он встал, так сказать, у штурвала «Шустрого», двое пилотов не поделили связистку, и это сказалось во время боя. Один соперник намеренное не прикрыл другого, и от гибели того спасло только вмешательство их звеньевого. После этого тогда еще капитан Саттор построил экипаж и высказал им всё, что о них думает. И впервые показал, что шутить ни с кем не будет. Весь любовный треугольник покинул борт корвета после возвращения на Землю, а злопамятный пилот еще и попал под следствие, которое едва не закончилось разрывом контракта с Космическим Флотом и тюремным заключением. Экипаж впечатлился и старался командира не злить.

Так что Аврора понимала, что ее ждет, когда пошла в кабинет Чоу. Она каялась, говорила, что поддалась искушению после долгой осады, и Рик даже верил ей, уже зная, как на полковника действуют отказы. Однако прощать не собирался. Выбор у женщины остался прежним: свадьба или рапорт о порочащем поведении. Своих решений майор не менял.

— Почему вы упрямитесь?! — воскликнула Аврора, глядя в непроницаемое лицо командира. — Я попрошу о переводе, когда вернемся на Землю, клянусь! Зачем так радикально-то?

— А ты разве не по сердечной склонности шла к Чоу? — прищурившись, спросил Рик и вдруг рявкнул: — Какого хрена ты раздвинула ноги, если тебя от него воротит?!

— Он мне нравится, — вынужденно созналась женщина, однако тут же снова воскликнула: — Но он же — шлюха!

— Сама такого выбрала, — пожал плечами майор. — Иначе не оказалась бы на его столе.

— Командир…

— Лейтенант Мовсесян, или вы возвращаете голову на место, или просидите в карцере до собственной свадьбы, — отчеканил Саттор. — Вам всё ясно?

— Так точно, — козырнула Аврора, понимая, что дальше настаивать уже опасно. Она отошла с дороги и буркнула: — Мы улетим, а он тут перетрахает всё, что движется. На черта мне такое надо? Я не хочу быть посмешищем.

— А его очередной грелкой стать хотела? — спросил Саттор. Лейтенант промолчала. Она опустила голову и даже вздрогнула, когда командир сжал ее плечо. Женщина подняла голову и увидела, что на его губах появилась легкая улыбка: — Не переживай, я позабочусь, чтобы у него не осталось искушений. Все-таки ты когда-то была моим человеком.

— Была?! Командир!

— Мои люди те, кому я могу доверять, Аврора, — ответил Рик. — А тебе уже не смогу. Ты предала мое доверие однажды, значит, сделаешь это снова. Но ты об этом не думай, как не думала раньше. Готовьтесь к свадьбе, лейтенант, — мягко закончил Саттор и скрылся в своей каюте, закрыв деверь перед носом женщины, потрясенной его словами.

Однако ни связаться с отцом, ни просто расслабиться у майора не вышло. Он уже вытянулся на койке с сендером в ухе, когда тот оповестил:

— Вызывает неизвестный контакт.

— Ответ, — произнес Саттор, отчего-то ожидая услышать Брато, но это был Бергер, и в отличие от майора, службист его номером разжился.

— Добрый день, Рик, — поздоровался капитан СБГ. — Если вы не заняты, то я жду вас в своем кабинете. — Саттор напрягся, и Бергер, словно почувствовав это, усмехнулся: — Не на беседу. Помнится, у нас с вами было дело…

— Сейчас буду, — отозвался Рик и поднялся с койки.

Когда он вышел из каюты, Авроры Мовсесян уже не было. Впрочем, если бы и была, командира бы уже задержать не сумела. Предвкушение действия разорвало липку паутину лености. Рик не любил безделья. Это привил ему отец еще в первый год на Земле, потом был кадетский корпус, затем академия, а когда не было учебы и муштры, тогда оставался Егор Брато — вечный выдумщик и заводила. Так что для того, чтобы лежать овощем или пялиться в коммуникатор у Рика попросту не было времени. И сейчас он довольно потирал руки, радуясь, что у него появилось дело.

Подходя к Штабу, Саттор бросил взгляд на окна кабинета полковника и усмехнулся. Зятек… Однако мысли о Чоу Рик отбросил за ненадобностью и устремился совсем в другой кабинет, где ждал человек, совершенно неожиданно вызвавший уважение майора тем, что у него оказался стержень. А что до его методов, то тут Рик судить капитана не брался. СБГ всегда было и останется особым ведомством, с которым лучше держать ухо востро, но иметь среди службистов друга было очень даже выгодно. У Саттора друзей в СБГ не было, правда, он по этому поводу не расстраивался.

На лестнице майор Саттор столкнулся с майором Вачовски. Заместитель Чоу остановился, чтобы поприветствовать командира «Шустрого», и тот не стал пробегать мимо. Мужчины обменялись рукопожатием.

— К полковнику? — спросил Вачовски. — Я только что от него, Чоу не в духе. Так что если это не что-то срочное, то лучше пока его не трогать.

— Я на покой полковника не покушаюсь, — усмехнулся Саттор. — Пусть бесится в одиночестве. Надеюсь, его стол не занят ничем, кроме документов?

— Там есть еще коньяк, — хмыкнул заместитель коменданта. — Полковник оплакивает свободу. Кстати, не знаете, кто его невеста? Слухи ходят разные, кандидатур несколько, а сам он только отмахивается.

— Боится сглазить, наверное, — невозмутимо ответил Рик. — Возможно, опасается, что будущую госпожу Чоу линчуют его бывшие пассии. Зависть — страшная вещь, ревность еще страшней.