— Дарими? — изумился Саттор.
— Его пустили на объект и оставили на КПП.
— Позволите отбыть на объект, господин полковник? — Рик поднялся на ноги и поправил форму.
— Отбывайте, — согласно кивнул Чоу. — Может, что-то важное.
— Есть, — козырнул майор и направился к дверям.
Калош поднялся следом, но его остановили. Полковник еще не закончил работать с данными, принесенными двумя добровольными разведчиками, и Макс остался, чтобы помочь. Рик, полуобернувшись, попрощался со всеми и поспешил к ангару, где стоял уже облюбованный им вездеход. Он уже не слышал, как Чоу сам связался с дежурной сменой и приказал выпустить майора.
Саттор покинул гарнизон спустя пятнадцать минут. Он выехал за силовой барьер и направил машину в сторону «улья». Вездеход катил по уже хорошо знакомой дороге, а Рик пытался понять, что пригнало рыжего мальчишку на объект поздним вечером. Но сколько бы ни гадал, так и не смог найти верного предположения. Причиной могло послужить, что угодно, но вряд ли это была просьба о помощи поселению. Если одичалым грозила беда, посланники пришли бы в гарнизон, да и не требовали бы «майора с синими глазами».
— Взбалмошный щегол, — проворчал себе под нос Рик, подозревая, что виной появления парнишки стала юношескую дурь. — Ладно, поглядим.
Саттору вдруг пришла на ум самка грызли, или, как называли этого зверя одичалые, — врана. Майор поджал губы, подумав, что зверь мог дать о себе знать, и Дарими прибежал предупредить своего спасителя об опасности. Но в этом предупреждении Рик смысла не видел, потому что подобраться к нему было невозможно, уж точно не вране. У нее не было ни хитроумных приспособлений, ни пушки, ни простого оружия. Да и отозвать его могли с Демоса в любой момент. Так что опасность с этой стороны Саттора не беспокоила.
Майор посмотрел на показания навигатора и понял, что подъезжает к знакомой полянке. Поддаваясь нездоровому любопытству, он остановил машину и повернул голову. Сейчас он не увидел цветов, как не увидел и деревьев на другой стороне полянки. Ночная мгла скрыла от человеческого взора даже их очертания. Рик пересел на пассажирское место, прижал к стеклу ладони ребром, отсекая слабое свечение приборов, и уместил между ними лицо. Однако вновь ничего не увидел, только из тьмы проступили контуры ближайших кустов.
— Интересно, где она? — спросил себя Рик. — Может, бежит за вездеходом?
Он порывисто обернулся. После криво усмехнулся и, вернувшись на водительское место, развернул вездеход. Теперь полянка была залита светом. Саттор видел каждую травинку, каждую чашечку цветка, плотно сомкнувшего лепестки на ночь. И видел противоположный край. А затем он открыл дверцу и выбрался наружу. Далеко не пошел. Майор привалился бедром к машине и устремил задумчивый взгляд за границу света и тьмы. Его мысли снова вернулись к Шакалам и к данным разведки.
— Словно круг смыкается, — прошептал Рик и зябко повел плечами, несмотря на духоту и пот, выступивший на лбу. Ночь неожиданно сгустила краски, и тревога усилилась.
А за ней пришли воспоминания, совсем уж далекие и почти стертые обилием последующих событий, закружившие в водовороте новых впечатлений и новой жизни. А те воспоминания, вдруг всплывшие из глубины подсознания, пришли с маленьким дикарем с Танора. Тогда тоже была ночь, черная и непроглядная, и только небольшой костерок разгонял мглу вокруг двух мальчишек, сидевших напротив друг друга. Одним из них был будущий офицер КФ Геи. Второй мальчик был старше, уже юноша, но Рику он казался взрослым мужчиной. Тот парень был старшим пастухом и отвечал за стадо.
Майор потер лоб, пытаясь вспомнить его имя, но оно исчезло из памяти за чередой тысяч других имен. Даже внешность паренька оказалась подернута туманом, а вот тот костерок вдруг встал перед внутренним взором ярким пятном. Наверное, потому что тогда они тоже сидели на поляне, а вокруг них бродили однорогие животные…
— Кризы… — неуверенно произнес Саттор, а затем повторил: — Кризы.
Так вот, пастухи сидели у костра, вокруг бродили кризы, и старший мальчик рассказывал жутковатую байку о тумане, в котором прячутся злые духи — их названия Рик тоже не помнил. Но помнил, как озирался, и ему всё казалось, что к ним подбирается клубами мутная дымка, и что среди деревьев горят желтые глаза потусторонних тварей.
Усмехнувшись, Саттор повернул голову и вдруг гулко сглотнул, потому что там, на кромке, где свет смешивался с темнотой, и вправду сверкнули два глаза. Долю секунды они смотрели на майора, а после исчезли. Рик мотнул головой, избавляясь от наваждения, и вернулся в вездеход.
— Почудилось? — спросил он сам себя, поворачивая машину в прежнем направлении. — Наверное.
Саттор порывисто обернулся, и ему показалось, что какая-то тень мелькнула за вездеходом. Передернув плечами, майор прибавил скорость, чтобы наверстать упущенное время, и до объекта уже не отвлекался. Но память всё кружила и кружила вокруг той страшилки, которую рассказал…
— Орхвен, — наконец, вспомнил Рик и усмехнулся.
Все-таки человеческая память — странная штука. Он не мог вспомнить лиц погибших родителей и старшего брата, а при слове «отец» перед внутренним взором вставал только Георг Саттор, но ощущение своего детского страха помнил отчетливо, будто вдруг вернулся в шкуру маленького мальчика.
— Да-а, — протянул майор. — Надо же, вспомнил…
Они редко говорил с генералом о прошлом, почти никогда. Только в последнюю встречу, когда сын навестил отца и его семейство на лошадиной ферме. Сатторы сидели на лугу за фермой, и, кстати, тогда тоже была ночь. Георг некоторое время смотрел на звезды и вдруг произнес:
— Прости.
— За что? — удивился тогда Рик.
— За то, что ты пережил в детстве. За Танор.
Георгу достался недоуменный взгляд сына.
— Не ты направил пиратов на мою родную деревню, и не ты приказал убивать дикарей. Хотя даже пиратов упрекнуть сложно. Они боролись за жизнь до последнего. Крестьяне тоже. Просто они оказались самым слабым звеном в этой цепи.
— Ты никогда не упрекал меня в том, что лишился родной семьи? — осторожно спросил генерал.
— Пап, — старший Саттор полуобернулся. Рик смотрел на него, и в лунном свете было заметно, что майор серьезен. Он накрыл плечо отца ладонью. — Ты винишь себя?
— Немного… иногда, — признался Георг.
— В чем?
— В том, что отнял у тебя семью.
— Ты подарил мне семью взамен утраченной, — улыбнулся младший Саттор. — Не ты убил их, но ты забрал осиротевшего мальчишку, изменив его судьбу. Без тебя я бы так и думал, что мир — это тарелка, по краю которого катится солнце. Ты подарил мне целую Вселенную. Даже раздолбая Брато подарил мне именно ты. Нет, пап, тебе не в чем винить себя. А то, что тогда произошло… Не мы выбираем дороги…
— Боги прокладывают их, нам лишь остается идти по указанному пути, — усмехнулся Георг, заканчиваю одну из любимых поговорок сына. — Кстати, кто так говорил? Твой родной отец?
— Нет, — майор растянулся на траве, — священник. Хороший был мужик, умный. Наверное. Я плохо помню. — Он немного помолчал, а после добавил: — Спасибо, что оставил мне эти воспоминания.
— Без прошлого нет будущего, сынок, — пожал плечами генерал. — Любое дерево растет от корней. Это твоя жизнь, и я не хотел отнимать у тебя ту часть, даже если она и приносила боль. Я просто научил тебя жить с этими воспоминаниями.
— Спасибо, — повторил Рик.
— Не за что, — ответил старший Саттор и растянулся рядом.
Майор улыбнулся. Про отца он всегда думал с теплотой. И сейчас мысли о генерале принесли успокоение и уверенность. Ночь, едва запустившая щупальца в душу Рика, отступила, и на территорию объекта он въезжал уже собранным и серьезным, выкинув из головы всё лишнее.
Дарими Саттор нашел там, где и сказал полковник — на КПП. Парнишка сидел в караульной части поста и пил чай с конфетами, кем-то щедро рассыпанными перед ним прямо на стол. Хотя сейчас фантиков было больше, чем конфет. Глаза одичалого горели возбуждением и восторгом — он явно получал удовольствие от шоколада. Рик, замерший на пороге, не удержался от тихого смешка. А после покачал головой — что- то память стала часто возвращать его к прошлому. Он и сам когда-то, попав мальчишкой на линкор приемного отца после трагедии на Таноре, уплетал конфеты с похожим восторгом. Так что понять то, что сейчас чувствовал юноша с Демоса, мог.
