Однако взаимоотношения коммандера и курсанта не выходили за рамки уставных. Никаких привилегий, никакого особого положения. Парень не терся в командной рубке, являлся к генералу только после его вызова, иногда для того, чтобы получить нагоняй. Только к мачехе мог зайти запросто, и то, если у него было к ней какое-то дело, ну или просто проведать, если она была не на вахте. Впрочем, это происходило на первых порах, пока младший Саттор ни нашел общего языка с пилотами своего подразделения. После этого он освоился и чувствовал себя намного уютней, кожей ощущая, как тает лед между ним и экипажем «Завоевателя».

Рик был готов к тому, что его не встретят с распростертыми объятьями, такой опыт у него уже был в ИВА, и парень просто набрался терпения. Все-таки звание «генеральский сын» таило в себе много подводных камней. Гордость чувствовал только сам Рик, окружающие же испытывали разные эмоции: от подозрительности до зависти и неприязни. Но, как и в императорской академии, младший Саттор ни перед кем не заискивал, не подлизывался и не старался выслужиться. Он оставался самим собой, и уже от людей зависело, насколько они готовы принять его. Впрочем, на крейсере сопляков не было. Вояки привыкли ценить людей не за звания, и спокойная уверенность, которая чувствовалась в курсанте, им нравилась, что не мешало матерым волкам развлекаться за счет еще необстрелянного щегла.

Парень не обижался. Шутки пилотов и техников были беззлобными, они не унижали его достоинства. Бывало, смущали, но скрежетать зубами от сдерживаемой ярости не заставляли.

– Готовься к подначкам, – предупреждал Георг еще на Земле. – Мои мерзавцы не удержаться, уверен.

– Выдержу, – пожал плечами Рик. Уж что, а держать удар парень научился.

И сейчас, когда крейсер плыл в вакууме уже три недели, курсант Саттор пообтерся среди экипажа настолько, что уже мог позволить себе ответные подначки, не опасаясь, что это вызовет конфликт. Он участвовал в разговорах не только, как слушатель, но и как полноправный участник. Хотя сложно оставаться слушателем, когда к тебе обращаются.

– Эй, малой, наш звеньевой говорит, что ты подставишь свой зад, если придется участвовать в заварушке, – произнес капрал Травничек, с барской ленцой развалившись на мягком диванчике релаксатора.

– Я привык работать передом, а не задом, – усмехнулся парень.

– Да ну-у, – протянул капрал. – Передом? Языком что ли молол?

– Это единственное, что вы знаете о мужском переде, капрал? – невозмутимо спросил Рик, стряхивая с рукава невидимую пылинку.

– Чего? – не понял Травничек.

– Говорю, что про зад у вас познания обширней.

– Чего?!

Остальные участники разговора с жадным интересом следили за развитием событий.

– Хм, – Саттор с прежней невозмутимостью прошелся по релаксатору, приблизился к двери и вновь развернулся к Травничку. – Я говорю, что язык с задом у вас хорошо складываются. Любите это дело, капрал?

– Не понял, – Травничек придвинулся к краю дивана. Со стороны пилотов послышался тихий смешок.

– Ну, всё правильно, – пожал плечами курсант. – Если в голове лучше всего ворочается язык, мозг можно не включать. Языком можно добиться много, думать для этого не обязательно.

– Чего? – в который раз повторил капрал.

– Да хоть чего! Чей-нибудь зад, например…

– Чего?! – вдруг взревел Травничек, вскакивая на ноги. – Ты назвал меня тупым?!

– Да какой же ты тупой, Сэт? Сразу перешел к сути, минуя лизание задниц, – осклабился капитан Негода.

– Чего?!! Убью!

Рик стремительно выскользнул за дверь и поспешил скрыться с «линии огня», в след ему несся хохот пилотов и рев обиженного капрала.

– Всем подразделениям по местам!

Голос генерала прокатился по ангару, и смех оборвался. Пилоты переглянулись, Травничек шумно выдохнул. Он повернулся к Рику и произнес уже без злости:

– Ну, что, щегол, кажется, у тебя намечается крещение.

– Похоже на то, – кивнул капитан Негода.

– Стройся! – гаркнул майор Югай, врываясь в ангар вместе с остальными пилотами звена Пантер.

– Будет бой? – настороженно спросил курсант, когда они уже стояли в строю.

– Это известно только коммандеру, – ответил ему один из пилотов и замер навытяжку, ожидая постановки боевой задачи…

Генералу Саттору еще ничего не было известно, но он предпочел быть наготове – им навстречу шли два больших корабля, и пока было неясно чьи они, и какие имеют намерения.

– Развернуть экран, – приказал коммандер.

– Есть.

Перед Георгом в воздухе слабо полыхнула точка и тут же раскрылась большим прозрачным квадратом. Пустота в квадрате подернулась мутью, а через пару секунд почернела, отражая космос за бортом крейсера.

– Сенсор.

– Есть.

Генерал еще мгновение смотрел на две точки, приметные лишь благодаря прочертившей экран сетке координат. Саттор протянул руку к квадрату с кораблями противника и потащил его на себя, сразу увеличивая изображение на весь экран. После сузил глаза, поджал губы, рассматривая корпуса двух громадин, негромко произнес:

– Вот же на хрен… – и гаркнул с неожиданной яростью: – Б…! Это чертов Траор!

– Господин генерал, нас больше, – произнес за его спиной первый помощник подполковник Санчес.

– Да к хренам! – ожесточенно мотнул головой коммандер.

– Вы можете не выпускать в бой… – Санчес понял причину злости коммандера.

Саттор обернулся, скользнул ледяным взглядом по своему первому помощнику и спросил:

– Я спрашивал вашего совета, подполковник?

– Никак нет, коммандер, – Санчес вытянулся перед генералом.

– Тогда какого черта лезете под руку?

– Виноват.

Георг отмахнулся и снова посмотрел на корабли. Не разойдутся, миром не разойдутся – это было понятно еще до начала переговоров. Траорцы были злы на Альянс, но Гею просто ненавидели после разгрома, который им учинила имперская армада, казалось бы, выведенная из боя большими потерями и смертью главнокомандующего. Романов показал траорцам, что парни с Земли могут вырвать победу даже у черта из глотки. Алекс нанес врагу невосполнимый ущерб и переломил ход войны в пользу Альянса. И Саттор был там. Его команда, озверев от вида гибелей товарищей, бросалась на противника с безрассудной яростью. Они мстили за каждую угасшую жизнь, забыв, что ценой отваге может стать собственная смерть. А еще он был при Талее пятнадцать лет назад, тоже вместе с Романовым, и уничтожил левый фланг, на котором находился траорский носитель и несколько эскадрилий истребителей.

– Не разойдемся, – обреченно прошептал Георг и приказал: – Установить связь.

– Корабли отказываются от переговоров, – ответил связист. – Наш канал связи блокирован.

– Продолжайте вызывать, – упрямо повторил коммандер.

– Есть продолжать вызывать, – ответил связист, но уже через минуту вновь оповестил: – Канал связи продолжают блокировать.

– Понял, – кивнул Саттор и отдал новый приказ: – Вызовите «Шустрый» и «Дарвина».

– Есть.

Коммандер скрестил руки на груди и криво усмехнулся:

– А так хорошо шли, – кто-то из пилотов тихо вздохнул, соглашаясь с генералом. Бой с трепетом ожидал только один член экипажа, остальные были давно пресыщены схватками.

– «Шустрый» и «Дарвин» на связи, – доложил связист.

Саттор обернулся, перед ним стояли командиры двух кораблей, сотканные визуализатором.

– Прямо по курсу два траорских корабля, – сразу перешел к сути дела коммандер. – Наш канал связи блокируют, вряд ли это можно расценить, как дружественные намерения. Эскадрильям по машинам. Подполковник Сигл, сигнал к вылету – команда «Атака».

– Вас понял, коммандер, – ответил командир линкора.

– Полковник Михайлов, – Саттор посмотрел на командира «Дарвина», – ваших людей задействуем в крайнем случае. В бой без приказа не вступать.

– Вас понял, коммандер, – кивнул полковник.

– Кораблям перестроиться. «Чарльз Дарвин» в арьергарде. «Шустрый» прикрывает базу. Как поняли?

– Вас понял, – козырнул подполковник Сигл.