– Здравствуйте, – наконец, произнес он, ощущая неловкость.

«Старик» поднял голову, и Саттор увидел глаза с покрасневшими белками от лопнувших капилляров, впалые щеки и глубокие морщины у глаз.

– Новенький? – сипло спросил смертник и закашлялся. Тут же сплюнул очередной кровавый сгусток и утер рот ладонью. – Вроде еще рано для смены.

– Я не новенький. Я заезжий, мать его, – ответил Рик. – Лофиас Тир. С Эраты.

– Так вашего сектора тут нет. Чего прилетел?

– Заблудился, – пожал плечами эратианец. – Навигатор, мать его, сдох. Занесло вот.

– И сесть позволили? Повезло, – заключенный опять закашлялся. Сплюнул кровь и выругался: – Дерьмо. Скорей бы уж…

Рик постарался скрыть невольную брезгливость и огляделся.

– А вы, значит, с Геи?

– Тут все с Геи.

Саттор снова скользнул взглядом по заключенным. Некоторые подошли ближе и теперь слушали разговор. Решившись, Рик заговорил:

– А я на Гее никогда не был. Вроде у вас там красиво.

– Красиво, – кивнул смертник. – Если полетишь туда, сходи в Альпы. Я там жил… Черт, – он зашелся от кашля, теперь уже надолго, и Рик повернулся к другим заключенным.

Он сделал к ним шаг и прошелся жадным взглядом по лицам, но знакомых глаз так и не увидел.

– Ты лучше к пирамидам слетай, где Египет был…

– Река Ли, – мечтательно вздохнул еще один из заключенных, – лучшего места не найти…

– Долина Йосемити…

Заключенные называли места, но не советовали. Каждый из них сейчас переживал что-то свое. В эту минуту было невозможно представить, что все эти люди, медленно умиравшие страшной и мучительной смертью, имели за спиной какое-то не менее страшное преступление. Саттор знал только одного человека, который точно не должен был находиться здесь, потому что самым его большим грехом оставалось желание жить не хуже, чем другие. Он не вырезал семьи, не издевался над детьми и никого не предавал. Хотел служить своей империи и быть рядом с любимой женщиной. Он мечтал о светлом и счастливом будущем, но итогом его короткой жизни стала Адора, планета-преисподняя. Среди этих живых призраков, ожидавших неотвратимого конца, как великое благо, находился тот, кому изменила судьбу чужая воля…

– Таганай.

Саттор резко выдохнул и впился взглядом в кучку смертников, пытаясь понять, кто из них произнес заветное слово, но опять не увидел. Ему отчаянно захотелось назвать имя, но парень сдержался. Вместо этого Рик присвистнул и заговорил преувеличенно оживленно:

– Мать его, да я столько в жизни не запомню! Я вообще о Гее знаю немного. Животных, на хрен, знаю. Волка, например. А еще, мать его, медведя. А, еще этот, с длинным носом и большими ушами!

– Слон, – усмехнулся «старик», наконец, прокашлявшись.

– Ага, он, – закивал «эратианец». – И птиц знаю. – Рик чуть повысил голос и позвал: – Ястреб.

Заключенный, смотревший куда-то в сторону, заметно вздрогнул и повернул голову…

– Мать его… – выдохнул Саттор.

Это был он. Те же карие глаза с бордовой окантовкой, только пустые… мертвые. Лицо осунулось, и под пожелтевшей кожей четко угадывались скулы. Уголки губ, так часто приподнятые в широкой улыбке, скорбно опустились вниз. Ссутулившийся, словно немощный старец, и совершенно седой… Егор Брато, парень двадцати одного года от роду, навсегда оставшийся третьекурсником, смотрел на усатого незнакомца, не мигая и уже не отворачиваясь.

– Еще воробья знаю, – заставил себя продолжить Рик. – Воробей… ощипанный.

Глаза Брато полыхнули багрянцем. Он судорожно вздохнул и беззвучно прошептал:

– Рик… – И вдруг по впалым щекам побежала одинокая слеза, так несвойственная несгибаемому и неунывающему Ястребу.

Саттор стремительно отвернулся в другую сторону и закусил губу, чтобы удержать ругательства. Стиснул кулаки в карманах, из всех сил стараясь прогнать нахлынувшие эмоции. Хотелось заорать, затопать ногами, хоть как-то выплеснуть свою боль и негодование, но это было невозможно, и Рик просто ущипнул себя за ногу через штанину. Прерывисто вздохнул и спросил первое, что пришло в голову:

– А это там что, горы?

– Да, Скалы смерти, – ответил «старик». – Тут везде смерть.

Смерть… Рик зажмурился до черных мушек в глазах, затем медленно выдохнул и повернулся к заключенным. Он мазнул взглядом по Егору, но опустил голову, не в силах смотреть на друга. Вместо него Саттор опять глядел на сорокалетнего «старика».

– Да уж, то еще местечко, на хрен.

– Если Вселенная и вправду создала ад, как считали наши предки, то он всегда был здесь, – усмехнулся смертник. – Чертов астрий… Жаль, что больше нет старых добрых казней. Лучше бы с меня живьем содрали кожу, но один раз, чем два года этой извращенной пытки.

– Точно, – хрипло поддакнул один из заключенных.

Рик исподволь нашел глазами Егора и заметил, как тот согласно кивнул. Гулко сглотнув, Саттор мотнул головой, вновь давя в себе эмоции.

– Ну, вы и нагнали тоски, парни. Пойду-ка я, на хрен. Две недели болтался по космосу в своей слепой, мать его, кастрюле, хоть сегодня расслаблюсь и нормально засну.

Он демонстративно зевнул и направился в сторону Брато, теперь стоявшего ближе к Рику. Прошел совсем близко, задев плечом, и мимоходом сжал руку друга, оставив в ней маленький контейнер с запиской. После осторожно сжал плечо, пошатнувшегося Ястреба:

– Прости, приятель, не сильно задел?

Взгляд Саттора остановился на впалой груди Брато, ухватил код-номер, и парень отпустил друга.

– Н… не сильно, – глухо ответил Егор. Пальцы его сжались в кулак, словно он держал не контейнер с запиской, а руку, протянутую для спасения.

– Если кастрюлю мою, мать его, не сделают, завтра может, еще свидимся, – Рик махнул рукой заключенным, уже минуя взглядом Брато. Смотреть на него было слишком тяжело.

– Прощай, – услышал он голос Ястреба.

– До свидания, – с нажимом ответил Саттор, не оборачиваясь, и ушел к охране, у него было еще одно дело.

Но прежде, чем парень скрылся за дверями административного и жилого корпуса одновременно, он еще постоял с надзирателем, после поболтал с подошедшим Сато и еще незнакомым охранником. И всё это время он чувствовал пристальный взгляд, направленный на него, но, сколько не оборачивался, махая в разговоре руками, только пару раз встретился глазами с Егором, Ястреб тоже умел претворяться и прятать свой интерес. В какой-то момент Рику показалось, что спина Брато стало ровней, и даже в походке появилась исчезнувшая твердость, записку он, похоже, прочитать успел.

Посчитав, что потоптался на улице достаточно, Рик вернулся в помещение и сразу направился к Крымскому.

– Мне бы, мать его, своих вызвать, – заговорил Лофиас Тир. – Можно, майор? Мой переговорник, на хрен, такое же дерьмо, как летающая кастрюля.

– Только без упоминания места, где находишься, – строго велел Анатоль. – Не давать координат и не просить забрать себя, мы всё равно никого больше не подпустим. Попытка какого-либо корабля выйти на орбиту Адоры будет пресечена. Твой случай беспрецедентный. Мы просто помогли кораблю, терпящему бедствие. Понял?

– Так, мать его, майор, я же не полный дурак, – развел руками возмущенный Лофиас. – Только скажу, что не украл товар, наору немного и всё.

– Ори, – усмехнулся Крымский и отвел к связисту.

Рик продиктовал код канала связи, после подмигнул сержанту, сидевшему за пультом, и… заорал:

– Мать его, уроды! Угробить хотели Лофа Тира? А вот хрен вам! Живой я! И товар ваш в целости!

– Лофиас Тир, куда вы пропали? – донесся до него ровный голос отца. – Наши клиенты с Эраты прислали жалобу…

– А я, вам, мать его, скажу, где! – за этим последовала гневная тирада, далекая от всяких приличий, когда Рик мог выплеснуть скопившиеся эмоции, не опасаясь, что это вызовет подозрения. Теперь его гнев был оправдан. Выдохшись, парень перешел к делу: – Первый день после Флока ваш долбанный навигатор еще пытался жить, потом сдох. Я три дня над ним бился, затем пять дней вызывал вашу проклятую, мать его, базу! Ответов ноль! Переговорник хрипит, как десять подыхающих ремигов! Я засужу вас, попомните мое слово! На этой, мать его, кастрюле летайте сами, еще хоть двадцать лет! Хоть по косой траектории, хоть через пять галактик! Пошли вы, твари!